Социальная история советского крестьянства.

Социальная история советского крестьянства.

Судьба российского крестьянства 1917-1920-х годов (крестьянство в рамках: революции, Гражданской войны, НЭПовскую эпоху, коллективизации).

             Судьба российского крестьянства в рассматриваемый период, да и в пореформенный, на мой взгляд, всегда находилась в центре социально-экономического развития России. Все же Российская империя была аграрным государством. В пореформенный период 80 % населения проживали на селе. Аграрно-крестьянский вопрос всегда находился в центре развития России. От его решения зависели не только перспективы развития других отраслей народного хозяйства, но порой и политическая ситуация в стране в целом. Этот вопрос являлся актуальным на протяжении всей российской истории, но наиболее остро он встал во второй половине XIX-начале XX вв., когда от его решения напрямую завесило будущее страны. Незавершенность крестьянской реформы 1861 г. привела к революции 1905-1907 гг. Крестьянский вопрос был одним из важнейших в Февральской революции, а аграрные преобразования, проведенные Советской властью в 1917-1918 гг., в значительной степени предопределили победу большевиков в противостоянии с их политическими противниками в годы гражданской войны.

             Крестьянская реформа 1861 г. не решила аграрно-крестьянский вопрос. Помещики максимально обеспечили свои интересы, оставив крестьянам минимум земли (выкупные платежи, временнообязанное  положение, отрезки, малоземелье, сохранение общины) . Ввиду роста населения деревни, сокращались земельные наделы крестьян. Следует добавить, что крестьяне, таким образом,  стремились приспособиться к существующим условиям. Крестьяне, получившие личную свободу, в том числе возможность без разрешения барина вступать в брак, стали решать проблему малоземелья по- своему. Так как земля распределялась по «едокам» или «мужикам», то надел крестьянина напрямую зависел от количества детей. Именно этим, по мнению ряда исследователей, объясняется демографический взрыв в деревне пореформенного периода.  В пореформенной России шел процесс расслоения крестьян: 65% составляла беднота, 15% – середняки, 20% – кулаки. Середняки и кулачество  существовали за счет своего хозяйства, а беднота сводила концы с концами за счет приработок на стороне, они превращалась в полупролетариев.

           В русской деревне второй половины XIX-начала XX вв. существовало две формы земельной собственности: частной капиталистическая собственности помещиков, к которой, начиная с 1906 г., добавилась личная земельная собственность «крестьян-укрепленцев» и общинной собственности крестьян.

           Но подобные проблемы мало волновали власть, которая правила в интересах привилегированного класса – дворянства. Помимо этого существование общины устраивало всех участников аграрного вопроса. Помещики получили право строить свое хозяйство по капиталистическому пути, хотя делать этого не спешили, предпочитая использовать полукрепостническую «отработку». Крестьяне считали землю ничей – «божьей» и по их мнению могли распоряжаться только продуктами полученными с земли. Для власти община была  наиболее приемлемой формой взаимоотношений, удобной фискальной единицей.   Неразрешенность аграрного вопроса наиболее остро проявилась в период революции 1905-1907 гг. Главным вопросом первой русской революции, безусловно, являлся аграрный. В этом смысле нельзя не согласиться с хрестоматийным выражением В.И. Ленина, что «1861 год породил 1905-й».

           В годы Первой русской революции отношение власти к общине претерпевает кардинальные изменения. Община, из удобного механизма взаимоотношений власти с крестьянством, превращается в свою противоположность – главного возмутителя спокойствия. С общиной решили покончить. Истиной целью столыпинской аграрной реформы было не только и даже не столько спасение помещиков «как вымирающих зубров», сколько разрушение общины и создание слоя мелких земельных собственников. По сути это была попытка уничтожить общинную форму земельной собственности и изменить общинную крестьянскую психологию, превратив крестьян в «маленьких помещиков». Данилов отмечал, что столыпинская реформа способствовала росту фермерских хозяйств американского типа (крупное предпринимательское хозяйство, где фермер – предприниматель, хотя, как правило, и лично работающим на своем сельхозпредприятии), но и она не смогла и не успела переломить ситуацию в деревне из-за серьезного сопротивления крестьянства, прежде всего, за счет которого и предполагалось создавать новый (фермерский) тип хозяйства. Из общины выходили кулаки и бедняки. Первые, скупив землю у помещиков и обедневших односельчан, завели собственное хозяйство. Вторые, продав свои наделы, отправились в город или превратились в батраков. Таким образом, правительство не обрело в деревне прочной социальной опоры.

          Выше сказанные проблемы российского крестьянства не были решены в годы первой революции.  Реформа Столыпина в целом  ничего не решала. Крестьяне в массе своей противились реформе. Они понимали, что в индивидуальном хозяйстве не выдержат конкуренции, разорятся. Город и промышленность не могли тогда дать работу миллионам новых пролетариев. А в общине крестьянин имел надел земли, мог для семьи вырастить хотя бы минимум продовольствия. Из общины с 1906 по 1915 гг. вышло около 10% крестьянских семей, но аграрная реформа чрезвычайно обострила отношения в деревне. Положение большинства крестьян чрезвычайно ухудшила Первая мировая война, создав революционную ситуацию. Крестьяне, одетые в серые шинели, вместе с рабочими осуществили Февральскую революцию, а деревня ее поддержала. Была вера, что насущные проблемы крестьянства решаться и новая власть услышит простого русского крестьянина. Которого заботили не политические проблемы, а проблемы земли и урожая.

           Однако либералы, получившие власть и разделившие ее с социалистами-реформистами, не решили ни одной острой проблемы, поставленной жизнью, поэтому продолжалось революционное брожение и революционные движения. Россия шла к новой революционной ситуации.

           В деревне большое влияние обрела партия социалистов-революционеров (ПСР). Ее программа социализации земли, выражая чаяния общинного крестьянства, требовала ликвидации частной собственности на землю без выкупа, передачи земли в общенародное достояние и на самом низу – крестьянским общинам для уравнительного землепользования. Они способствовали организации крестьянского движения, создавая крестьянские Советы, разного рода крестьянские комитеты, вовлекая в них крестьян. Вместе с тем, коренного решения земельного вопроса эсеры призывали ждать до созыва Учредительного собрания. Но уже с марта 1917 г. разворачивается стихийное крестьянское движение в форме захвата лесов или запрета помещику их вырубать и продавать, захвата лугов, продовольствия, создания комитетов батраков в имениях. Решили так сказать проблему малоземелья привычным для них способом.

            Что касаемо революции 1917 года, можно ли говорить,  что это была «крестьянская революция» или все же – «крестьянская война, движение»?  Рассеянное и разбросанное по территории крестьянство не может одержать победу, оно нуждается в руководителе, в качестве которого выступает буржуазия или рабочий класс. Поэтому можно говорить о крестьянской революции, но как составной части буржуазно-демократической или социалистической революций.

          Большевистская революция 1917–1918 гг. уничтожила как полукрепостнические, так и современные формы аграрного капитализма, состоявшие из некоторых высокотоварных помещичьих хозяйств и столыпинских хуторских хозяйств фермерского типа. Впрочем, национализация земли и ее уравнительное перераспределение, хотя и привели к значительному осереднячиванию крестьянства, но не исключили воздействия социально-экономического расслоения деревни.

        В 1902 году на историческую сцену открыто вступил новый крестьянин – крестьянин эпохи революции. В России началась крестьянская революция, на основе которой развертывались все другие социальные и политические революции, включая большевистскую революцию в октябре 1917 года. Продовольственный кризис 1916-1917 гг., затронул неимущие слои населения, как в городе, так и в деревне. Созданное Февральской революцией Временное правительство должно было начать именно с продовольственного вопроса. Принятый в марте 1917 года закон «О передаче хлеба в распоряжение государства», по ряду причин и нерешительности Временного правительства, ничего не решил. К августу было очевидным, что хлеб заготовлен, не будет. Были приняты принудительные меры по сдаче хлеба крестьянами. К осени 1917 г. продовольственный кризис охватил практически всю территорию Европейской России, включая фронт. Голод стал реальным и наиболее сильным фактором развития событий по стране в целом. Написанные в мае 1917 г. наказы депутатам Всероссийского съезда крестьянских Советов требовали полного и немедленного уничтожения частной собственности на землю и передачи ее в трудовое пользование на равных началах. Временное правительство затягивало принятие решений, крестьянская революция стала решать вопрос о земле самостоятельно.  Начались крестьянские восстания. Эпицентром стала Тамбовская губерния, где крестьяне взяли власть в свои руки. Был создан крестьянский Совет принявший «Распоряжение №3». Все помещичьи хозяйства вместе с землей переходили в распоряжение местных Советов.  В разгромной волне, начавшейся весной 1917 г. и не остановившейся осенью, исчезли все сколько-нибудь развитые формы аграрного капитализма, в том числе и многие культурные хозяйства, имевшие большую ценность.

         Крестьянство смело систему самодержавно-помещичьего насилия и реализовало свой идеал уравнительного трудового пользования землей, отдав власть в стране поддержавшим его большевикам. Однако стихийная революционность крестьянства и революционно-преобразующие устремления большевизма имели разнонаправленные векторы и стали резко расходиться с весны 1918 г., когда ситуация катастрофически нарастающего голода в городе потребовала хлеб от деревни.  Началась политика Военного коммунизма: введение продразверстки, продовольственная диктатура, создание комитетов деревенской бедноты с целью усиления политической роли и воздействия на Советы.   С этого момента революция в городе и деревне – пролетарская и крестьянская, – слившиеся в единый поток осенью 1917 г., стали расходиться по своем целям и средствам. Осенью 1918 г. "крестовый поход" продотрядов за хлебом и деятельность комбедов вызвали волну крестьянских восстаний, прокатившуюся по всей территории Советской России.

          Большевистская идеология определяла смысл борьбы за хлеб как борьбу за социализм, трактовала крестьянские протесты против насильственного изъятия хлеба как "кулацкие", а попытки вооруженного сопротивления как "бандитизм". Продовольственная разверстка между городом и деревней,  одна из главных идей "военно-коммунистической" организации экономической жизни. Однако разрушенная многолетней войной промышленность не могла удовлетворять нужд деревни. Продразверстка провела основную линию раскола между революциями города и деревни. Попытки прямого перехода к социализму на путях организации коллективного землевладения еще более усиливали противостояние крестьянства и власти. В деревне возникло "зеленое" движение – партизанские образования, боровшиеся и против "белых", и против "красных", "желто-голубых" и т. п. Среди последних в начале 1919 г. появляется "банда" А.С. Антонова, активно участвовавшего в революционной борьбе с 1905 г. Динамика повстанческого движения очень точно отражала ход продразверсточных кампаний, становившихся все более непосильными и трудными.

          Большевики со свирепой жестокостью подавили и "антоновщину" в Тамбовской губернии, и "махновщину" на Украине и все другие крестьянские мятежи, однако и сами должны были отказаться от немедленного "введения" социализма и, главное, удовлетворить основные требования деревни – отказаться от продовольственной разверстки, ввести НЭП, признать особые интересы и права деревни. Земельный кодекс РСФСР, принятый в декабре 1922 г. закрепили итоги осуществленной самим крестьянством аграрной революции. Решение земельного вопроса вновь приводилось в соответствие с требованиями крестьянского наказа 1917 г. Можно было бы сказать, что крестьянская революция победила, однако эта победа оказалась равносильной поражению, поскольку крестьянство не смогло создать отвечающую его интересам государственную власть, поскольку демократические возможности сгорели в огне гражданской войны, поскольку из жесточайшего столкновения насилий вырастала государственная диктатура.

НЭП.  

         В конце XIX века в своей работе  «Развитие капитализма в России» В.И. Ленин утверждал, что «В Европейской России преобладает капиталистическая система помещичьего хозяйства». Однако события Первой русской революции заставили его скорректировать первоначальные представления. Указывая на то, что «современное помещичье хозяйство  больше держится крепостнически-кабальной, чем капиталистической системой хозяйства».  И действительно, развернувшиеся исследования «новонаправленцев» обнаружили, что крупнейшие латифундисты России были крупнейшими помещиками-капиталистами.  Но, фактический материал, дал основания полагать, что латифундист выступал одновременно и как помещик-капиталист, и как «помещик-крепостник». Опираясь на учение «новонаправленцев» 1950 –1960 -х гг., можно сказать, что политика НЭП была действенным методом продвижения  к социализму, т.к. массовое российское крестьянство в  социально-классовом  измерении было мелкотоварным производителем. Капитализм как таковой в деревне не был сформирован, а если и были подвижки этому направлению среди помещиков, то такой капитализм имел ряд особенностей.

          Тем самым можно полагать, что роль крестьянства в продвижении к социализму, качественно отличалась от традиционной «социал-демократической», т.к. совершить социалистическую революцию можно пройдя все стадии экономического развития  общества, в том числе и капитализм. Крестьянская революция оказала решительное противодействие большевистским попыткам с ходу осуществить в деревне идеи пролетарской социалистической революции. Среди последних была попытка провести революционными средствами коллективизацию крестьянских хозяйств в массовом масштабе.

         В марте 1919 г. VIII съезд РКП(б) решительно отказался от продолжения этого эксперимента. «Действовать здесь насилием, — говорил на съезде В.И.Ленин, — значит погубить все дело... Задача здесь сводится не к экспроприации среднего крестьянства, а к тому, чтобы учесть особенные условия жизни крестьянина, к тому, чтобы учиться у крестьян способам перехода к лучшему строю и не сметь командовать!». Были сформулированы (и приняты съездом) основные принципы перехода крестьянских хозяйств к коллективному земледелию: добровольность, убеждение практическим примером, создание необходимых материально-технических условий и, наконец, самодеятельность. Эти принципы социалистического преобразования крестьянской экономики явились исходными для ленинского кооперативного плана, сформулированного в основных чертах с переходом к новой экономической политике. Добавим еще «самоколлективизацию» А.В.Чаянова крестьянских хозяйств через кооперацию вошедшие в ленинский кооперативный план социалистического развития деревни.

         Заслуга НЭП была в том что, за столь короткий период с достаточной убедительностью выявилась его способность  через развертывание рыночных отношений активизировать все наличные производственные силы страны, обеспечить общий хозяйственный подъем как основу движения к социализму. Решающее значение имел рост сельского хозяйства в его реальных формах, тогда преимущественно мелкокрестьянских, вовлекаемых через кооперацию в русло производственного совершенствования и социального преобразования. Принимались эти меры как временное явление, необходимо было вернуть авторитет Советской власти и восстановить экономику. Рыночная экономика, что бы ни стать стихией, должна была разумно регулировать рыночные отношения и связи, обеспечивая  общественно необходимые пропорции в экономическом развитии, соответствие между трудом, потреблением и накоплением, наконец, заинтересованность производителя в развитии производства. В рамках мелкого крестьянского хозяйства эта заинтересованность находила выражение в отношении производителя к производимому им продукту как к своему. Продразверстка была заменена продналогом, крестьянин отдавал часть урожая, оставляя себе на нужды. Это было одним из требований крестьян в 1921-1922гг.

        Отныне крестьяне могли пользоваться своей землей как угодно: оставаться в составе общины (сельского общества), выделиться на отруб, уйти на хутор, объединится в артель или колхоз. Основная часть (около 60 %) по прежнему сохраняла верность традиционному, общинному землепользованию, часть шла по пути создания единоличных хозяйств, часть выбирала колхоз в форме сельхозартели или ТОЗа, реже коммуну. НЭП позволил достаточно быстро достичь довоенного уровня развития экономики, но восстановленная промышленность базировалась на изношенных фондах. Промышленность требовала срочной модернизации, без которой у страны не было будущего. Главным источником индустриализации, был экспорт зерна, других источников в истощенной экономике, не было. Требовалось срочное увеличение товарности сельского хозяйства. И вот здесь начались проблемы.

         Благодаря внедрению  НЭП к 1927 г. удалось восстановить довоенный уровень сельского хозяйства, но это никак не сказывалось на товарности аграрного сектора, которая практически не росла.

         За годы нэпа произошло серьезное расслоение в крестьянской среде. Основными поставщиками зерна были крупные единоличные хозяйства, которые окрепнув к концу 1920-х гг. стали придерживать хлеб, не спеша сдавать его по закупочным ценам, что привело к серьезному «хлебозаготовительному кризису» 1927/28 г. и заставило власть, впервые после перехода к нэпу, применить чрезвычайные меры. В следующем году чрезвычайные меры повторились. Возникал замкнутый круг. Кризис хлебозаготовок показал, что дальнейшее развитие сельского хозяйства на принципах нэпа ведет страну в тупик. Непрекращающиеся столкновения государства и частного сектора становились все более ожесточенными, и в условиях преобладания в стране крестьянского населения, ставили под вопрос удержание большевиками власти вообще.

 «Великий перелом» - «сталинская революция сверху».  

         Вариантов дальнейшего развития сельскохозяйственного сектора экономики в конце 1920-х гг. было не так уж много: либо продолжение столыпинско-нэповского пути, который объективно вел к реставрации капитализма и пролетаризации основной части крестьянства, либо насаждение совхозов, которые еще раньше доказали свою несостоятельность, либо наименее болезненная для крестьян форма объединения – колхозы. Первым кто это понял, был Ленин, еще в 1922 г. заявивший, что в мелкокрестьянской стране «строй цивилизованных кооператоров – это и есть социализм». Первоначально предложение Ленина не было принято всерьез. Его идею объясняли следствием болезни, бредом больного Ильича. Но время показало, что прав был именно Ленин. Будучи реалистичным политиком, он всегда учитывал настроения масс и если надо, использовал их в интересах достижения и удержания власти, даже если это не соответствовало большевистской доктрине. Так и в этот раз Ленин раньше других смог разглядеть роль кооперации, и пусть не сразу, а уже после его смерти, экономическая реконструкция сельского хозяйства пошла по предложенному им пути.

         Аграрный вопрос привел к расколу среди правящей элиты: правые, во главе с Н.И. Бухариным заявили, что «колхоз не является магистральным путем к социализму» и призвали кулака «обогащаться», левые, во главе с Троцким, предлагали обложить деревню «данью», превратить ее во внутреннюю колонию. Возникли «правый» и «левый» уклоны в ВКП(б). Таким образом, коллективизацию придумали не большевики, не Сталин, а, выражаясь терминологией тех лет, «живое творчество масс», которое в свое время создало основу организации государственного строя Советской России – советы. Идея колхоза логически вытекала из общинной природы русского крестьянства. Колхоз воспринимался им если ни как спасение, то, во всяком случае, как наименьшее зло. В результате именно колхозная система, как непопулярно это в настоящее время ни звучит, явилась выходом для основной массы крестьян.

         Так или иначе, начался «великий перелом» - «сталинская революция сверху».  Ссылаясь на работу В.П. Данилова, можно сделать вывод, что период «великого перелома» это были репрессивные методы по отношению к крестьянству. В 1925году выяснились просчеты в планах хлебозаготовок на  год. В 1926 г. к проведению хлебозаготовок впервые после перехода к нэпу привлекалось ОГПУ, хотя еще в пределах, ограниченных функциями Экономического управления и Информационного отдела. Подключение к сфере деятельности органов государственной безопасности само по себе вносило в хлебозаготовки начала политической борьбы, предоставляло государству возможность использовать здесь репрессивные методы. По линии Информотдела ОГПУ предписывалось обеспечить «освещение хлебозаготовок в селах, волостях, уездах и районах», уделяя особое внимание «работе низовых хлебозаготовителей», а главное, «политнастроению деревни в связи с хлебозаготовками».

         Действительное значение и статистических манипуляций, и участия ОГПУ в хлебозаготовках проявятся в следующем — 1927/28 году. Начались расследования в фонде ЦСУ (центральное статистическое управление), где были выявлены несуществующие 900 млн. пудов хлебных запасов. С них начался слом нэпа, сталинская «революция сверху».

         С весны 1927 года начинаются продовольственные трудности, несмотря на самый высокий урожай хлеба, и успешных хлебозаготовок  в 20-х гг. Последовала политики цензуры к документам статистики хлебозаготовок и трудностях в снабжении.

          Вслед за запретом на публикацию сведений о трудностях в снабжении хлебом городов внутри страны, последовало новое предписание Главлита от 12 сентября 1927 г., также разосланное по каналам ОГПУ, «о запрещении оглашения сведений об экспорте отдельных хлебных культур» — «пшеницы, ржи, овса, ячменя и т.д.», даже «об отходе за границу судов с небольшими партиями отдельных культур». Нараставший режим секретности для информации о действительном положении в стране был одним из факторов сталинской «революции сверху».

           Хлебный фактор играл важнейшую роль в драматическом развертывании деревенских событий на протяжении 1927 г. Миф о хлебном изобилии, созданный посредством немыслимых в статистике преувеличений, должен был убедить правящие верхи, главную общественную силу — большевистскую партию в возможности получения такого количества зерна, которое обеспечивало, наконец, решение проблемы средств для ускоренной индустриализации, для укрепления обороны. Одновременно сталинское руководство должно было убедить партийно-государственные верхи в необходимости реализовать эти возможности и любыми средствами взять у крестьянства хлеб в объеме, достаточном для решения «очередных задач». Конфликтная ситуация со странами запада, дала возможность руководству,  использовать тактику поднятия патриотизма для наращивания обороны государства. Но население устало от войн и разрухи и в деревне начались массовые выступления. Всеобщее сопротивление населения заставило сталинское руководство отказаться от нагнетания военного психоза, однако «следы» его не могли исчезнуть сами собой за короткий срок — население страны, слишком хорошо помнило военные бедствия 1914—1920 гг.

          Развязать массовые репрессии в планируемых масштабах в 1927 г. Сталину не удалось. Однако проведение репрессивными органами «массовых операций» против считающихся враждебными социальных групп, особенно в деревне, продолжалась. Речь шла не только о «владельцах сырьевых фирм», «заводчиках» и «спекулянтах-перекупщиках», но и о кустарях и кооперативах. Было арестовано за февраль-апрель 1928 г. из 6 794 арестованных ОГПУ к началу апреля за спекуляцию оказалось 4 118 хлебников и 1 833 кожевника. Такая же политика проводилась разными методами и по отношению к хлебозаготовителям и хлеботорговцам. Сталинская система репрессий с самого начала приобретала более широкий, практически всеобщий характер, особенно в деревне, где находилась основная масса человеческих и материальных ресурсов страны.  Началось создание командно-репрессивной системы управления на селе. Эта система, получая разного рода директивы,  изымала хлеб на нужды индустриализации.

          «Противокулацкие операции» оказались, однако, намного сложнее по сравнению с операциями против хлеботорговцев. В тесно связанной общинно-соседскими узами деревне обыски и аресты, конфискации имущества, разорение отнюдь не кулацких хозяйств не проходили незамеченными, вызывали открытые протесты и сопротивление не только пострадавших, но и деревни, сельского общества в целом. Нужна была хотя бы видимость соблюдения правопорядка. По приговорам судов и троек, коим предшествовали обыски, изымалась основная часть обнаруженного запаса. Остававшегося хлеба не всегда хватало, чтобы хозяйство могло дотянуть до нового урожая.  Посредством изъятия «излишков» хозяйственного имущества крестьянин из кулака, вообще зажиточного, превращался в середняка или даже бедняка. Планировалось уничтожить кулачество, как класс, т.к. одной из задач коллективизации преодоление зависимости государства в деле хлебозаготовок от единичных крестьянских хозяйств.  

          Следующим этапом «сталинской революции сверху» становится коллективизации крестьянских хозяйств, которой было суждено в дальнейшем — с зимы 1929—1930 гг. — стать основой всей деревенской трагедии. Речь шла о более широком и направленном кооперативном развитии деревни «как через процесс обращения, так все больше и через реорганизацию и объединение самого производства — в крупное обобществленное хозяйство на основе новой техники (электрификация и т.д.)».

        В условиях социально-экономического расслоения деревни, которое не могло быть устранено уравнительными переделами земли и мерами государственной помощи, коллективные формы хозяйства привлекали в наибольшей мере бедняцкие слои населения, не имевшие или почти не имевшие необходимых средств  производства, рабочего скота в первую очередь. Вполне естественно, что колхозное движение в послереволюционной деревне имело специфический бедняцкий облик. Курс на коллективизацию вырастал из практики «чрезвычайных» хлебозаготовок и с самого начала был подчинен их задачам, а незадачам глубочайшего преобразования условий жизни и труда основной массы населения, ее перехода к новым общественным отношениям.

             Из знаменитой статьи И.В.Сталина «Год великого перелома»,  очень точно подводит черту прошедшему времени и обозначает начало новому. Из документов 1928 г., можно также определить, что главнейшей задачей на дальнейшее должно быть не создание новых колхозов, не увеличение их численности, а «организационное и хозяйственное закрепление всех организованных до сего времени коллективных объединений... Но если мы этого не сделаем, мы рискуем скомпрометировать самую идею коллективизации в глазах крестьянства и на долгие годы затормозить дальнейшее развитие колхозного строительства». К 1929 г.  установка на форсирование коллективизации посредством нажима не только сохранилась, но усиливалась, не считаясь с возможностями технического и агрикультурного развития, а главное — с готовностью самих крестьян к объединению в коллективном хозяйстве. Что приводило к сложным отношениям государства и деревни. Сталинское объявление «Великого перелома» не подводило итогов году минувшему — 1928/29-му, а декларировало ломку жизни страны в году предстоящем — 1929/30-м. «Чрезвычайщина» продолжала тяготеть над крестьянством. И после июльского пленума ЦК оно не поверило в перспективность индивидуального хозяйствования и стало свертывать производство до уровня потребностей семьи и хозяйства.  В конце марта 1929 г., на территории Сибири, Урала и Казахстана началась экспериментальная проверка новых методов хлебозаготовок, воспроизводящих разверстку «твердых плановых заданий» по селениям и разжигающих классовую борьбу при распределении «поселенного плана хлебозаготовок» между дворами. В ряду первых же последствий новых методов оказалось и резкое усиление крестьянского сопротивления, вплоть до массовых протестов.

           Затем последовала практика «кратирования», ликвидация хозяйств, попавших в разряд кулацких, приняла открытый и законченный характер, поскольку никакое хозяйство не могло выдержать пятикратного изъятия средств, когда и однократное задание для него было непосильным. Следующий шаг в истории раскулачивания состоял в том, что вне связи с выполнением или невыполнением того или иного «задания», будут ликвидироваться хозяйства, отнесенные к кулацким, без каких либо дополнительных поводов и мотивов.

            Государственное насилие не могло не вызвать сопротивления и протеста со стороны крестьянства. Крестьянские протесты против насилия наглухо скрывались не только от общественности, но и от членов политического руководства, не входящих в сталинскую группу. Массовые выступления за весь период репрессий никогда не прекращались, они лишь ослабевали в период послабления власти. Выступления отдельных крестьян на сходах или каких-либо других собраниях с критикой советской политики и деятельности тех или других органов власти, с призывом к созданию крестьянских союзов по типу политических партий или профессиональных союзов, таковы были проявления недовольства.  Документы о конкретных крестьянских выступлениях 1928—1929 гг. показывают отнюдь не активное антисоветское движение, не кулачество в классовой борьбе, хотя элементы всего этого имелись. Идет ли речь о листовках, частушках и т.п. или о массовых выступлениях в селениях разных мест, перед нами возникает картина не агрессивного нападения на органы власти и ее представителей, а протест и самозащита от насильственных действий власти и исполнителей этих действий. Как такового негативного отношения к существующей власти не было, а именно по отношению к исполнителям поручений сверху.

           В отношении крестьян к власти можно выделить два основных уровня: к советской власти как абстрактному понятию и к ее отдельным мероприятиям. По-разному воспринимало крестьянство центральную и местную власть. Обычными были рассуждения, вполне отвечавшие традиционному мировоззрению, что «власть-то в центре хороша, а вот здесь, на местах, работники-то плохие». Не отождествляли крестьяне советскую власть и власть коммунистов. Современные исследования также свидетельствуют, что ситуация в деревне была достаточно напряженной: анализ перлюстрированных в 1925 г. крестьянских писем показал, что 64,7% крестьян, высказавших отношение к советской власти, относилось к ней позитивно, но 96,3% из них были недовольны местными органами власти.

         В течение 20-х. гг., это проблема решалась, за счет создания органов местной власти – сельсоветов. К концу 20-х гг. власти так и не удалось сформировать из бедноты в союзе со средним крестьянством прочную социальную опору. Более того, навязывание беднякам главной роли в местных органах власти обострило внутриполитическую ситуацию в деревне и усилило недоверчивое отношение середняков к советской власти, подталкивая их к союзу с зажиточным крестьянством против бедноты. В этих условиях часть бедноты продолжала отстаивать общекрестьянские интересы, превратившись в «подкулачников», другие же сделали ставку на безусловную активную поддержку государственной политики или молчаливую покорность.

        Наибольшее недовольство крестьян вызывали кампании по хлебозаготовкам и сбору налогов в 1928— 1929 гг., проводившиеся с помощью чрезвычайных мер. В результате теоретические представления крестьян о советской власти все заметнее вступали в противоречие с практикой. Увеличивалось количество откровенно антисоветских выступлений. К концу 20-х гг. крестьянство пришло расколотым, у советской власти были как активные сторонники, так и убежденные противники, но большая часть крестьян продолжала относиться к власти как к силе, к которой необходимо приспосабливаться. Именно их позиция предопределила в конечном итоге «победу» колхозного строя.

         В российской истории революции «сверху» и «снизу» редко находили общий язык.   Столыпинской революции «сверху» противостояла великая крестьянская революция «снизу»; победившую крестьянскую революцию «снизу» уничтожила к началу 1930-х гг. бюрократическая революция Сталина «сверху».  Для Данилова как сторонника великого альтернативного значения «революций снизу» было очевидно, что для своего успешного развития всякая революция должна стремиться к новому глубокому познанию окружающей действительности – в нем залог действительного открытия новых альтернативных дорог истории. В.П. Данилов очень хорошо показал, как перед началом своей форсированной коллективизации И.С. Сталин сначала нанес упреждающий удар по «штабам» знания противостоящей ему крестьянской альтернативы, сместив руководство ЦСУ, состоявшее из статистиков старой земской школы, а затем отстранил от научно-исследовательской и административной работы Чаянова, Кондратьева и их коллег, посадив их в тюрьму, дискредитировав и отстранив от власти Бухарина и правых большевистских оппонентов.

         Кроме того Виктор Петрович обратил внимание на то, что нет прямой зависимости между степенью развития капитализма  и степенью поддержки пролетарской революции со стороны крестьянства. И более того, что на какой-то стадии развития капиталистических отношений деревня может стать базой контрреволюции против пролетариата.  А кроме того, необходимо учитывать роль субъективного фактора в эпоху революционных потрясений, поскольку «малое возмущение» в условиях хаоса способно вызвать «глобальную эволюцию» сложноорганизованной нелинейной открытой динамической системы – общества.

Слабоус Т.А.