Статья по теме: Психология гендера в Третьем Рейхе

Психология гендера в Третьем Рейхе

Психологи начали изучать гендерные различия еще в конце 19 века, но вплоть до 1970-х гг. они по большей части занимались демонстрированием различий полов и обосновывали этим разное отношение к мужчинам и женщинам.  Впервые слово «гендер» заимствововал из грамматики и ввел в науки о поведении сексолог Джон Мани, которому в 1955 г. в своей работе потребовалось разграничить общеполовые свойства от сексуальных качеств. Затем оно стало широко использоваться социологами, историками, юристами, феминистками.  А в 1968 г. Р. Столер впервые обозначил различие понятий «пол» и «гендер».

Гендер - это, в первую очередь, социальный пол человека, то есть социальные роли, идентичности и сферы деятельности мужчин и женщин, зависящие не от биологических половых различий, а от организации общества.

Гендер может меняться в ходе исторического развития общества, от культуры к культуре. Различие "мужских" и "женских" ролей отражают понимание биологических различий в каждом обществе.

Гендерные роли различаются в обществах с разной культурой и меняются с течением времени.

Вообще, занимаясь вопросами гендера не стоит забывать, что люди, а не природа, закрепили за женщинами и мужчинами их роли в обществе, иерархию отношений.

Понять суть процессов, без осознания истоков, действительно сложно, поэтому необходимо уделить внимание психологическим аспектам событий, историческому прошлому, национальному самосознанию.

Конечно, во все времена и в каждой культуре существовали определённые представления об идеале, о том, каким должен быть мужчина, и какой – женщина,  и в прежние времена, равно как и сейчас,  эти представления не отличались стабильностью.

«Надежды, что питали женщины в эпоху Просвещения быстро угасли в 19 столетии. Уникальным для Германии можно назвать то обстоятельство, что здесь зависимость женщин оказалась более суровой и долговременной, чем в развитых государствах Запада. Прогресс, наметившийся во всех этих странах после Первой мировой войны, в Германии получил обратный ход с появлением у власти нацистов в 1933 году»1

Характерно, что подавляющее число немок давало этому процессу позитивную оценку. Впоследствии, объяснений этому будет великое множество. Так, «военный преступник Кранк высказал мнение, что «немецкий народ … женственен в своей массе. Он такой эмоциональный, такой непостоянный, так преклоняется перед мужеством и так зависит от настроения и окружения, что поддаётся внушению. Вот в этом… и заключается секрет гитлеровской власти»»2

Чтобы понять, как история влияет на гендерные отношения, нужно начать рассматривать их за несколько тысяч лет назад. А также признать, что вся история женщин творилась мужчинами.

На заре цивилизации первобытные люди вели кочевой образ жизни, мигрировали они, как известно, в зависимости от сокращения источников питания. Особенность такого строя состояла в том, что у кочевников-скотоводов не было никакой частной собственности, а следовательно и социального неравенства, в любой возможной его форме.

Со временем количество крупных животных сократилось, стали появляться долговременные поселения, в связи с чем большое значения приобрели собирательство, примитивное земледелие и скотоводство. Указанные промыслы стали обязанностью женщин, в силу их меньшей, чем у мужчин мобильности (в связи с материнством).

Однако, нельзя сказать, что при этом положение женщин считалось приниженным или унизительным, наоборот:  «земледелие и собирательство съедобных растений, которые стали более стабильными источниками пропитания, чем охота, а также почитание материнства привели к тому, что женщины были более уважаемыми членами общины. Это нашло свое отражение в первобытной мифологии — первым изображением божества, которое создал человек, были фигурки богини-матери, которые относятся к периоду 9-7 тысячелетия до н. э.»3

Это, однако, продолжалось недолго: «Историк И. Бахофен блестяще доказал в своей работе "Материнское право" ("Mutterrecht"),  что патриархатной цивилизации основанной на главенстве мужчины, предшествовала цивилизация Женщин. В какой-то момент мужчина смог осуществить революцию против "материнского права", и с тех пор социальная психология самых различных народов и цивилизаций основывается на владычестве мужчин. Женщине отведена социально вспомогательная роль, она вытеснена из публичной сферы и привязана к пространству дома, семьи, хозяйства»4

В феминологии на этот счёт существовало особое мнение. Так, считается, что «поскольку женщина обладает биологической монополией на воспроизводство рода, а в силу физической недееспособности младенцев становится не только родительницей, но и  первым образцом для подражания, она "по естеству" обладает значимостью и распорядительной волей. Мужчина в силу тех же причин индивидуально незначителен, заменяем и функционально играет роль банка данных, диспетчера и обслуживанию процесса воспроизводства, обеспечивая зачатие, защиту, тепло, кров и питание. Неудовлетворенные своей вспомогательной позицией, мужчины создают искусственный противовес женской монополии воспроизводства в виде мужской монополии на установление порядка».5

Следует признать, что у германцев были особые нравы. Вождей они знали только во время войны; в мирное время семья представляла собой автономное общество; похоже, она была чем-то средним между кланами с материнской филиацией и патриархальным родом; брат матери имел такую же власть, как отец, и оба они сохраняли влияние на свою племянницу и дочь, равное влиянию мужа.

 В обществе, где любое право обеспечивалось грубой силой, женщина была фактически абсолютно бессильна, но «за ней признавались права, гарантией которых была ее зависимость от двух различных домашних властей; порабощенная, она все же пользовалась уважением; муж покупал ее — но сумма сделки составляла наследство, становившееся ее собственностью; кроме того, отец давал за ней приданое; она получала долю в отцовском наследстве, а в случае убийства родителей — долю компенсации, выплачиваемой убийцей. Семья была моногамной, измена строго каралась, брак почитался»6. Женщина всегда оставалась под опекой, но жила в тесном сотрудничестве с мужем. ««В мире и на войне она разделяет его судьбу, вместе с ним живет, вместе с ним умирает», — пишет Тацит.»7 Во время битв она приносила воинам еду и вдохновляла их своим присутствием. Если она оставалась вдовой, могущество покойного супруга частично передавалось ей. Бесправие, коренившееся в ее физической слабости, не считалось выражением морального несовершенства.

Но в целом, справедливо будет сказать, что, получив право частной собственности на землю, скот, рабов, мужчина также получил в собственность и женщин. «В этом состоит «великое историческое поражение женского пола»»8. Однако, чем оно обусловлено?

Дело в том, что вскоре промысловый труд мужчин, благодаря появлению тяжёлых бронзовых и железных орудий труда, стал цениться гораздо больше, чем  домашний труд женщин, то есть физическая слабость женщины превращалась в очевидную неполноценность. Но нельзя сказать, что женщины, при их мускульной слабости, не выполняли тяжёлых работ.  В примитивных обществах женщины, например, носили тяжести в переходах. Видимо, это было необходимо для того, чтобы у мужчин в случае возможного нападения были свободны руки, для того, чтобы отбиваться, то есть, в этом случае его задача была бы тяжелей и важней. В целом, роль женщины была сведена к вскармливанию, поддерживанию жизни племени, давая ему детей и хлеб.

Принижало положение женщин и то, что «в военно-племенном обществе в детях мужского пола ощущалась большая необходимость, чем в девочках»9, что отразилось на правовых обычаях Германии, которые регламентировали имущественные, наследственные и гражданские права. Эти правовые обычаи переходили из поколения в поколение и  в конце концов были занесены в законодательные своды и статуты.

Таким образом, можно с уверенностью сказать, что зависимое положение женщин в Германии «уходит корнями в глубокую древность и освящено традицией, религией и законом».10

Да, христианская идеология немало способствовала угнетению женщин, а появление Библии в Европе можно назвать окончательным утверждением подчинённого положения женщины. Э. Фромм писал по этому поводу следующее: "Библейский миф о сотворении начинается там, где кончается вавилонский (шумерский). Чудесным образом не женщина рождает мужчину, а мужчина рождает женщину"11. И действительно, если в более раннем варианте мужчина и женщина были созданы из глины одновременно, то во втором, более позднем варианте  Бог сперва создаёт Адама, а уж потом, из его ребра – Еву. Миф о Еве свидетельствовал о реальном историческом событии, он ознаменовал собой конец матриархата в Европе.

Нет, конечно,  «в самый ранний период христианства женщины, если они подчинялись Церкви, пользовались относительным уважением; они являли примеры мученичества вместе с мужчинами; но участвовать в культе они могли лишь на второстепенных ролях; «дьяконессам» разрешалось выполнять только светские обязанности: ухаживать за больными, помогать бедным»12 и так далее. Однако со временем церковь всё больше утвердилась в своей категоричности:  Ева сделана из ребра Адама, после Адама и должна повиноваться ему. Даже десять заповедей Ветхого завета были предназначены для мужчин, а женщина в них упоминалась наравне с вещью, скотом. "Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни поля его, ни вола его, ни осла его, ни раба..."13 

Таким образом, когда было решено, что человечество создано мужским полом, это позволило мужчине определять женщину не как таковую, а по отношению к самому себе; она не рассматривалась как автономное существо.

В средние века находились церковные деятели, сомневавшиеся даже в том, можно ли вообще считать женщин христианками и не будет ли более подобающим отлучение их от церковных служб и обрядов. Позднее, следуя противоположной логике, утверждалось, что религия является необходимым средством, позволяющим занять женское внимание и отвратить женщину от поступков, представлявших для нее большую опасность. «Однако даже такого рода терпимость долгие годы соседствовала с ограничениями в характере и степени женской активности. Так, уже в 1700 году в Гамбурге для женщин считалось неприличным петь в церкви».14

Разумеется, немало способствовал этим процессам и факт возрождения в 16 веке патриархального духа, который особенно ярко проявил себя в странах протестантизма. Что уж говорить об ортодоксальном лютеранстве средневековой Германии.

Неправильно, однако, было бы говорить о влиянии церкви на положение женщин в Германии, не упомянув о национальном самосознании самого немецкого народа, поскольку именно люди, а не природа, закрепили за женщинами и мужчинами их роли в обществе, иерархию отношений.

Каждая нация имеет своё национальное сознание, которое  выражается в сложной совокупности взглядов и убеждений, характеризующих определённый уровень её духовного развития. «Историческими и культурными детерминантами национального самосознания выступают историческое прошлое и традиции народа, его сложившиеся обычаи и нормы поведения, а также предания, зафиксированные в устной (фольклор) и письменной форме, памятники культуры и искусства».15

С исторической точки зрения важной особенностью немецкого народа является то, что вплоть до XI века порядок в Германских землях основывался только на одной силе — владении оружием.

Женщина не могла владеть феодальным доменом, ведь она была неспособна его защищать. Но многое изменилось, когда феоды стали наследственными и родовыми; в германском праве сохранились некоторые пережитки материнского права; таким образом, при отсутствии наследников мужского пола наследницей могла стать дочь.

Однако, интересно то, что в то же время от вассалов по-прежнему требовалось несение военной службы. «Германская традиция давала женщине в качестве опекуна защитника — когда она перестает нуждаться в защитнике, она обходится и без опекуна; как представительница своего пола она уже не считается бесправной.»16 Незамужней или вдове предоставлены те же права, что и мужчине; собственность дает ей всю полноту власти; владея феодом, она вершит правосудие, подписывает договоры, издает законы, принимает инвеституру, отвечает за феод, имеет право пользования имуществом.

Таким образом, женщина-наследница — это только промежуточное звено для передачи домена, а не его владелица; но при этом она и не эмансипируется; феод  поглощает ее, она становится частью недвижимости, живя под постоянной опекой.

Ярким примером национального самосознания являются также и немецкие философы. Нельзя сказать, что проблемы спецификации женской природы их очень волновали, однако, само по себе интересно то, что, интересуясь больше самоопределением человека как личности, немецкие классики сходились в одном: женщина уже в силу своей природы не может быть творцом.

Возьмём, например, немецкого философа Артура Шопенгауэра (1788-1860), бывшего идеологом мужского господства в обществе. Утверждая, что именно мужчине принадлежит роль лидера, Шопенгауэр обосновывал это тем, что, по его мнению, женский организм по своим анатомо-физиологическим особенностям предназначен для одной-единственной роли - супруги и матери.

В том же духе высказывался и Фридрих Ницше (1844-1900): "Женщина хочет стать самостоятельной; и к тому же мужчины просвещают о "женщине как таковой" — это относится к наиболее скверному прогрессу в обезображивании Европы. Должны же эти неуклюжие попытки женской науки и самообнажения во все внести ясность! Женщина имеет так много оснований для стыда: в женщине спрятано так много педантичного, поверхностного, школярского, мелочного...".17

Нет, конечно, ещё в XVII веке появлялись сочинения, доказывающие, что миф о женщине как о существе второго сорта, органически неспособном претендовать на равенство с мужчиной, по сути своей абсурден. Однако, в то время ещё «воздерживались от признания женской гражданской состоятельности, ссылаясь на теорию «естественного права», которое по-прежнему рассматривало женщину только как «продолжательницу рода»».18

В то же время начала распространяться чисто прагматическая идея о том, что женщины могут стать более интересными супругами и лучшими матерями своим детям, если их поощрять на развитие неких талантов, помимо обычных домашних знаний. Но было ясно, что женщины  должны были стать скорее читательницами истории, чем собственно историками; им следовало узнать многое, но не основательно. Их целью должно было быть лишь развитие и совершенствование восприятия.

В XVIII—XIX столетиях проблема равноправия мужчин и женщин стала действительно актуальной. В подтверждение этому можно указать на то, что  в конце XVIII века появилось довольно приличное количество образованных свободных женщин, вознамерившихся продемонстрировать свое интеллектуальное равенство с мужчинами. Для этого некоторые из них открывали свои собственные интеллектуальные салоны. Но для мужчин главным и необходимым оставалось всё же совсем иное:

«Здесь – заповеданность

Истины всей. Вечная Женственность

Тянет нас к ней,-

Восклицает Гёте в финале второй части «Фауста»».19

Примером отношения общества к чересчур эмансипированным женщинам может служить немецкий поэт и эстетик Иоганн Фридрих Шиллер (1759-1805). Не смотря на то, что он высоко ценил интеллектуальный потенциал женщин, он тем не менее склонялся к точке зрения, что домашний круг для подавляющего большинства женщин является естественной сферой приложения усилий. «В своем стихотворении «Песнь о колоколе» (1799), произведении, получившем наивысшее признание и бесконечно цитировавшемся в XIX столетии, он писал о немецком доме:

И всюду хозяйка

Царит молодая,

Мать нежных малюток,

И правит с уменьем

Семьею, именьем,

И девочек учит,

И мальчиков школит,

И вечно в заботе,

В движенье, в работе,

И дом бережет,

И множит доход,

И в ларчик душистый

сбирает пожитки, И крутит на прялке

немолкнущей нитки, И прячет в сундук

стародавних времен Волнистую шерсть

и мерцающий лен И мир охраняет

семейного круга, Не зная досуга.»20

Так что, можно сказать, что в целом, в большинстве случаев к 19 веку маскулинные и феминные черты уже окончательно считались взаимоисключающими, а отклонение от нормы – явной девиацией. Хотя, разумеется, попытки изменить существующий порядок вещей были. Так, например, в 1790 году студент Гиппель выступил с первым манифестом немецкого феминизма.

Но особенность 19 века состояла в том, что резкий скачок промышленности требовал гораздо больше рабочих рук, чем могли предложить работники мужского пола,  так что привлечение женщин делалось необходимым. Это и была та великая революция, которая в 19 веке преобразила участь женщины и открыла перед ней новую эру: в 1848 году первая немецкая феминистка Луиза Отто потребовала для женщин права содействовать преобразованию страны, в 1865 году она основала Всеобщую ассоциацию немецких женщин. Немецкие социалисты вместе с Бебелем в свою очередь требовали устранения неравенства полов. В 1892 году в состав партийного руководства СДПГ входит Клара Цеткин. Появляются женские рабочие ассоциации и союзы женщин-социалисток, объединенные в Федерацию.

 Но справедливо будет отметить, что все вышеуказанные женские организации не считали приоритетно - важной борьбу именно за права женщин. По большей части их внимание было приковано к общим политическим и социальным проблемам  эпохи.

Однако, несмотря на всё выше сказанное, в классической философской традиции даже двадцатый век мало что изменил.

 Ярким примером может служить книга «Пол и Характер», написанная в начале века О. Вейнингером. В этой работе автор пришёл к выводу, что женщина, разумеется, лишена таких понятий как «личность» и «душа». На последних страницах книги автор задаётся вопросами вроде: "Человек ли женщина, или животное, или растение?"21, что, в сущности, закономерно в рамках всё той же традиции.

Австрийца Зигмунда Фрейда (1856-1939) не слишком волновала судьба женщин, он ограничивался высказываниями типа: "Я не могу избежать упоминания (хотя я затрудняюсь это выразить), что для женщины - уровень того, что является этически нормальным, отличается от мужского... Мы не можем позволить себе отклониться от таких заключений опровержением феминистов, которые стремятся заставить нас рассматривать оба пола как совершенно равные по положению и достоинству»22. Интересно, что с точки зрения Фрейда женщина сама по себе ни к чему, кроме деторождения, не способна. То есть, всё, что она может – это всего лишь рожать детей.

Однако, справедливо будет заметить, что в начале 20 века было место  и для иных точек зрения. Так, исследуя природу женщины известные немецкие философы Г. Зиммель (1858-1918) и Э. Фромм (1900-1980) пришли к почти одинаковым выводам, суть которых была в том, что женщина являет собой не высший и не низший тип, а другой, отличный от мужского.

Подобные идеи с радостью подхватили многие немки. Как уже говорилось выше, они стали создавать собственные организации, а с с 1908 г. перед женщинами распахнулись двери университетов. Накануне Первой мировой войны среди 60 тыс. немецких студентов было 4000 девушек. Также стало расти  число работающих женщин, в 1907 г. их было уже 9,8 млн человек. В основном женщины были заняты традиционным сельским трудом, но все больше работниц стало появляться и на  промышленных   предприятиях.    Заметно увеличилась доля женщин в сфере просвещения, в здравоохранении, торговле   и банковском деле. При этом, всё же, большинство работающих женщин составляли незамужние,  разведенные  или вдовы. Замужние   немки,   как  правило, после рождения ребенка оставляли работу или переходили к надомному труду, эта тенденция наиболее ярко проявит себя в Гитлеровской Германии, о чём мы будет сказано чуть позже.

После поражения Германии немки получают избирательное право и начинают принимать участие в политической жизни, ярким примером чего может выступать Роза Люксембург, которая  ведет борьбу в группе «Спартак» бок о бок с Либкнехтом. Но и здесь, справедливости ради, стоит отметить, что приобретение женщинами политических прав следует рассматривать скорее как следствие поражения и гибели Германской империи.

С точки зрения психологии любое послевоенное поколение всё чаще склоняется к позиции нонконформизма, отрицания, отграничения, к поискам достойных доверия образцов. Психологи также отмечают, что «родители первого послевоенного поколения сознательно отказываются от авторитарного поведения – после «тотального крушения всех ценностей власти»»23, что не могло не повлиять на разрушение института традиционного разделения ролей между мужчинами и женщинами.

Немалое значение имело и то, что, учитывая огромные потери мужского населения, «многие женщины буквально «надели брюки», стали бесцеремонными, строгими и резкими, так как не смогли бы выжить со своим чувствительным, мягким характером. Теперь женщина была вынуждена преодолевать жизненные трудности в роли патриархального отца»24, таким образом, эмансипация получила сильнейший толчок к развитию.

Однако, критика в адрес работающих женщин раздавалась, поскольку даже в 20-е годы в Германии всё же доминировало традиционное представление о женщине, как о жене и матери.

Вообще, интересно характерное для Веймарской Республики расхождение в женском движении.  Кто-то пропагандировал  тип "аполитичной и ориентированной на потребление и развлечения молодой неработающей женщины. Другое культивировало образ идеальной матери и добропорядочной супруги, ограничивающей свою жизнь семейным кругом"25.

Средства массовой информации активно пропагандировали как один, так и другой образ. В одном случае "Мир моды, рекламы, женских журналов, любовных романов, музыкальных мелодрам заслонял для множества машинисток или продавщиц реальный мир, отвлекал от суровой действительности. Но заработок большинства молоденьких немок был так ничтожен, что окунуться в призрачный мир своей мечты они могли только в выходной день."26. Не менее активно "рекламировался" и образ добропорядочной жены, образцовой домохозяйки, да и сами женщины, порой неосознанно, ориентировались на традиционное преставление о "идеальной немке".

Факт того, что большая часть немок испытывала весьма смешанные чувства по отношению к идеям равноправия, был заметен ещё и до Первой мировой. Вероятно, немецкое общество и, в частности, женщины оказались более консервативны, чем население других стран. К полученному в 1919 году праву голоса многие относились вовсе не как к победе, а, скорее как к «навязанной обязанности»27.

На закате республики всё большее число избирательниц отдавали свои голоса национал - социалистам. "В Веймарскую республику очень быстро обнаружилось, что партии не готовы бороться за какое-либо расширение политических прав, могущее поставить под угрозу прерогативы мужчин... Законодательство, дискриминирующее женщин осталось практически неизменным..."28

Оказала своё влияние и Депрессия, лишившая женщину удобств её мирка, пошатнувшая позиции эмансипации, многие женщины усомнились в её преимуществах. Психологи отмечают, говоря о женщине послевоенного поколения: «Ей – как дочери – не хватало отца… Она, как нуждающаяся в совете дочь, осталась в постоянных поисках отсутствующего отца, в постоянной неуверенности, как она должна вести себя, чтобы добиться его защиты, его присутствия, его удовлетворённости»29 

Особенностью нацизма было то, что он, равно как и фашизм и сталинизм, предложил изолированному индивиду безопасность и убежище. Однако при этом, как отмечают психологи, человека вынуждали почувствовать себя бессильным и незначительным, его приучали мысленно переносить все свои силы на фюрера, государство, которым он должен подчиняться и которых он должен обожать.

В Германии это накладывалась и на немецкий национальный характер, который формировался в условиях строгой регламентации всех сторон жизни в государстве, что породило приверженность к системе и педантизм. Так, «безоговорочное самоотречение при абсолютном послушании, при подчинении неумолимой отцовской инстанции, которая лишает силы путём угрозы смерти, находит своё выражение в характеристике Адольфа Гитлера, данной Германом Герингом: «Тот, кто хоть сколько-нибудь знаком с нашими условиями... знает, что каждый из нас обладает точно таким количеством власти, какое ему желает дать фюрер. И только с фюрером и стоя за ним можно быть действительно сильным и держать могучие средства власти государства в руке, но против его воли (и даже просто без его желания) можно в тот же момент полностью лишиться власти. Одно слово фюрера – и падёт каждый, кого он желает устранить. Его престиж, его авторитет безграничны»»30

Война пошатнула удобства женского мирка, а потому немки были готовы согласиться с гендерной политикой нацистов. Психологи объясняют это тем, что, как правило, женщина слепо, не рассуждая, верит во что-то, уважает закон просто потому, что это закон. То есть, в глазах женщины сила рождает право.

Существует также мнение, что женщина добро и зло представляет, как ребёнок, разделяя эти два понятия вполне чёткими границами. Если согласиться  с этим утверждением, то вполне возможно, что немки так горячо поддержали национал-социалистов на выборах в 1933 году отчасти и потому, что Веймарская республика и всё, что ассоциировалось с ней, представляло для женщин зло, неудачи, неустроенность, которые они хотели оставить в прошлом, выбирая Адольфа Гитлера.

Что же могли национал-социалисты предложить немкам?

Известно, что установившееся в Западном обществе уравнение полов Гитлер называл ошибочным, ибо оно отрицало естественное разделение мужчин и женщин.

На пороге выборов 1932 года Геббельс писал в своих дневниках: "Фюрер совершенно по-новому ставит вопрос о положении женщины... И это имеет важное значение... Женщина является половой и трудовой подругой мужчины. Такой она всегда была и на все времена останется. Такой она и должна быть и в сегодняшних экономических условиях."31

Вся женская политика национал-социалистов черпала себя из социал-дарвинизма 19 века, так, образ эмансипированной немки нацисты воспринимали как прямую угрозу не только морали, положению мужчины в обществе, но и как препятствие светлому будущему арийской расы, взамен этого они  обещали женщинам вернуть им их естественную роль продолжательницы рода - матери и супруги.

 Однозначно отрицательным было отношение к женщинам, претендующим на важные государственные посты, юридическую и военную службу: «самой природой заложена в женщине функция материнства, продолжения человеческого рода. Женщина даёт жизнь. Тем противоестественнее кажется словосочетание «женщина-солдат», женщина, несущая смерть».32

Знаменитый нацистский теоретик Альфред Розенберг в своём труде «Миф 20 века» смог сформулировать женскую политику нацистов неимоверно точно одним лишь предложением: «Немецкая идея требует сегодня в разгар краха феминизированного старого мира, авторитета, типообразующей силы… признания вечной полярности полов»33.

Сам Гитлер как-то сказал, что женская программа национал-социалистов «… сводится к одному слову – дети»34. Гертруд Шольц Клинк (главный референт национал-социалистического женского союза) вторила своему фюреру, утверждая, что существуют достойные ««унаследованные женщиной профессии», цель которых – «Брак! Хозяйка в собственном доме!»»35. Делегаты рейхстага сошлись во мнении, что женщины вне стен их уютного дома не заслуживают уважения. Возможно, на них в большой степени повлияло творчество всё того Розенберга, утверждавшего: «… у германцев женщина пользовалась большим уважением, … потому что окончательно реализовался патриархат»36

Теоретики феминизма утверждали, что положение женщин в Гитлеровской Германии было приниженным, однако так ли это на самом деле? Если да, то почему столько женщин «пошли» за национал-социалистами, поддерживая их идеи? Как уже говорилось выше, немки всегда зависели от мужчин, будь то первобытное общество или феодальная Германия,  но было ли это унизительно для них?

Вероятно, чтобы понять действительные причины имевших место в Третьем Рейхе настроений и поступков, нужно уделить внимание общепринятой ранее заповеди воспитания, требовавшей подавления воли.  Во все времена, в любой культуре одной из самых важных ролей, отведённых женщине была милосердная, нежная роль.

Нормальной судьбой женщины испокон веков считалось замужество, у них  никогда не бывало свободного времени, в наследство им досталось традиционное послушание. Плюс, по традиции, считалось, что реальную автономию и освобождение от поисков иных целей в жизни, женщине дарует рождение ребёнка. То есть, не столько замужество, сколько материнство могло превратить немку в полноценного индивида.

Национал-социалисты не ждали от немок женственности, то есть – бездеятельности и  пассивности. Они давали понять женщинам, что, только вступая в брак, те становились владычицами частицы мира. У них появлялись официальные гарантии и преимущества. При этом, всячески подчеркивалась роль женщины именно как хранительницы семейных традиций, домашнего очага, воспитательницы детей. Действительность несколько романтизировалась. Так, говорилось, что удел женщины – «создавать размеренную жизнь, в которой настоящее уходит корнями в прошлое, поэтому не страшится опасностей будущего»37.

Веймарская республика не давала женщине уверенности в завтрашнем дне, поэтому можно предположить, что в браке и отказе от профессиональной деятельности немки искали своего рода убежища, которое им и предлагали национал-социалисты, в обмен на самоотречение.

Однако, особенность женской психики состоит в том, что она соглашается воспринимать себя как нечто второстепенное лишь при условии, что в результате такого самоотречения она займёт весьма важное место. И национал-социалисты это прекрасно понимали. Таким образом, они не просто призывали женщин к домашнему труду, отказу от профессиональной деятельности. В Гитлеровской Германии женщина была поставлена на невиданный доселе ей пьедестал именно за то, что она выполняет свои естественные функции, о которых ранее высказывались скорей с пренебрежением.

Надо признать, что домашнее хозяйство никогда не делало женщину свободней, напротив, она попадала всё в большую зависимость от детей и мужа. И действительно,  почти невозможно определить, сколько времени реально уходит на домашние заботы.                                                                                                                                                                                                  Женская  работа всё больше напоминает сизифов труд: уборка, готовка, воспитание детей. Однако результаты такой работы довольно быстро уходят в небытие: обед съеден и комнаты вновь пыльные. Домохозяйка словно топчется на месте: ничего не создавая, она всего лишь сохраняет в неизменном виде то, что существует. Из-за осознания того, что ей не суждено совершенствовать мир, так как она имеет дело с вещами, не подверженными изменениям, у женщины возникают идеи о том, что она не приносит никакой конкретной пользы. В Гитлеровской Германии с успехом была решена и эта проблема.

Можно считать, что национал-социалисты поступили, согласно совету Бальзака, который говорил, что, обращаясь с женщиной, как с рабыней необходимо внушать ей, что она – королева. Придя к власти,  нацисты неустанно повторяли, что семья — это «наименьший, но самый ценный элемент всей государственной системы»38, не переставая превозносить достоинства матери и жены, напуская поэтического тумана. «Когда Гитлер разглагольствовал об отдельных, но взаимодополняющих мирах мужчины и женщины, где первый сражается за государство и общество, а последняя за «…маленький мирок… своего мужа, семью, детей и домашний очаг», его слова, казалось, наполняли смыслом и облагораживали естественное призвание женщины, снабжая его патриотическим предназначением…»39.

Важнее всего, конечно, было то, что, как это не удивительно, лишь в Гитлеровской Германии поняли, что необходимо было подчеркнуть эту естественную женскую функцию – материнство. То есть, не говорить, подобно многим философам или психологам, что материнство – единственное, на что способна женщина, а наоборот – отметить, что больше никто, кроме неё, на это не способен. Национал-социалистическая пропаганда давала понять, что каждая женщина повторяет чудо воплощения, не приди, благодаря ей, в этот мир человек, не было бы таких явлений, как совесть или свобода. Женщина в Третьем Рейхе воплощала род, обещала жизнь, вечность, купаясь в окружающем её уважении.

И, несмотря на то, что наполеоновский идеал «Кухня, Дети и Церковь» был предложен Гитлером достаточно эмансипированным в массе своей немкам, те приняли его с большой симпатией. Хотя, было ясно, что «культ вождя…исключает всякий иной культ. При военной диктатуре, при тоталитарном режиме женщина перестаёт быть привилегированным объектом»40

Гитлер не слишком глубоко разбирался в женской душе, однако он   нашел  слова, вызвавшие    подлинный    экстаз: «что дал вам я? Что дала вам национал-социалистическая партия? Мы дали вам Мужчину!»41.

Следует признать, что женщина в Третьем Рейхе гораздо всё же больше зависела от государства, нежели от мужа. Это видно хотя бы из примера того, как в нацистской Германии была взята под контроль государства функция деторождения.

Лояльному отношению немок к новому режиму способствовало и улучшение благосостояния населения. Из-за нехватки рабочих рук в первое время были смягчены ограничения для работы женщин на производстве. Таким образом, реальное положение немок было улучшено.