"ГЕНЕЗИС И РАЗВИТИЕ ДРЕВНЕРУССКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА"

ГЕНЕЗИС И РАЗВИТИЕ

ДРЕВНЕРУССКОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА

Первая редакция Русской Правды сделалась уже давно предметом изучения. Еще в 1738 г. Татищев подготовил к печати ее текст, который был, однако, издан только в 1786 г.

Из особого предъизвещения к изданию текста можно установить взгляды Татищева на происхождение Краткой Правды.

Татищев разделил ее на две части: составление первой части, разделенной на 17 статей, им было приписано Ярославу (это так называемая Древнейшая Правда), а второй части (35статей) - его сыновьям,

Татищев высказал ряд интересных замечаний о происхождении Краткой Правды, которые впоследствии привлекали к себе внимание исследователей.

Так, необходимо указать на его замечание о так называемом «Законе русском», о котором упоминается в русско-византийских договорах. Он писал: «Следовательно, сей закон тогда уже был... В нем цену или счисление достоинства скотом имянуют, что уже и во время Олегово во употреблении не было; но имяновали с курою и кожею. Следовательно, он задолго до Рюрика сочинен».

По Татищеву, вторая часть, составленная сыновьями Ярослава на съезде и 1035 г., являлась дополнением к первой. Это дополнение он объяснял тем ,что «деньги в достоинстве перед прежним умались»

Взгляд Татищева на происхождение Краткой Правды были подвергнуты оценке со стороны Карамзина. Он согласился с утверждением Татищева о существовании законов при Олеге и о последующем изменении их Ярославом. «Еще в Олегово время»,— писал он,— «Россия не имела законы, но Ярослав, может ныть, отменил некоторые, исправил другие и первый издал законы на языке Славянском». Карамзин коснулся вопроса о том, являлась ли Краткая Правда памятником, имеющим общерусское значение. По его мнению, законы Ярослава «были государственными или общими, хотя древние списки их сохранились единственно в Новгороде и заключают в себе некоторые особе иные или местные учреждения».

Другие положения Татищева о происхождении Краткой Правды встретили возражения со стороны Карамзина. Он, в частности, отмечает, что известий о съезде в 1035 г. нигде пет и, следовательно, Татищев несправедливо приписал вторую часть Краткой Правды детям Ярослава. Коснулся Карамзин и источников Краткой Правды. Являясь ярым норманистом, он обратил внимание на отмеченное еще в 1756 г. Струбе де Пыфмонтом сходство статьи Краткой Правды о запрещении езды на чужом коне с ютландским законом. Хотя он и вынужден был признать, что ютландский закон не мог быть непосредственным источником Русской Правды, так как он новее закона Ярослава, но «сие сходство доказывает, что основанием того и другого был один древнейший закон Скандинавский пли Немецкий».

Эверс, касаясь происхождения Краткой Правды, считает ее памятником, составленным из двух частей — Правды Ярослава и Правды Ярославичей. Следуя Софийскому временнику, Эверс время происхождения («обнародования») Правды Ярослава относит к 1020г. Правду Ярославичей

он называет «другим собранием законов», составленным между 1054— 1068 гг., в котором было распространено Ярославичами уложение их отца. Правда Ярослава, хотя она была дана непосредственно Новгороду, но получила силу закона и в остальных частях Киевского государства.

Взгляды следующего крупного исследователя Русской Правды—Тобина в отношении Краткой Правды в основном примыкают к взглядам Татищева и Эвереа. Он также делит Краткую Правду па два различных, разделенных особыми заглавиями свода законов, относя происхождение Древнейшей Правды к дохристианскому и даже к до княжескому периоду. Он считает, что Древнейшая Правда была издана не для одного Новгорода, а для всей Руси, поскольку затрагивает в своих нормах не только русина и славянина, или ва- ряда или изгоя, но и колбягов, которые, по мнению Тобина, жили на юге Руси.

Древнейшая Правда затем была дополнена сыновьями Ярослава в особой законодательной комиссии, где кроме трех князей сидели представители других князей, имена которых не были упомянуты, и представители других частей Киевского государства.

Н. В. Калачов, издавая текст Русской Правды, затронул некоторые вопросы и ее происхождения. Он высказал положение, относившееся как к Краткой, так и к Пространной, которое, благодаря авторитету Калачова, как крупнейшего источниковеда и знатока текстов Русской Правды, было принято впоследствии многими исследователями и нанесло крупнейший вред дальнейшему изучению памятника. Он, отрицая официальное происхождение Русской Правды, стал считать ее сборником, составленным частными лицами и притом в разное время.

Естественно, что это положение Калачова не должно было остаться без возражении со стороны исследователей. Эти возражения с наибольшей силой и убедительностью выразил Ланге, автор специального исследования об уголовном праве русской Правды . Он указывает, что если бы Русская Правда была действительно частным сборником права, то тогда непонятно, почему ни наши летописцы, ни составители Кормчих не сохранили ни одного из подлинных документов, а записывали только частные Правды. Кроме того, он указывает, что у все пародии частные сборники появляются позже официальных. Словом, по Ланге, Правда в различных ее списках представляет копии с подлинных уставов уголовного и гражданского права князей Ярослава, Изяслава с братьями и Мономаха.

Ланге развивает мысли Татищева, Аверса, Тобина о составе Краткой Правды. Подобно этим исследователям он делит ее на две части. Первую часть он считает первоначальным уставом Ярослава, а вторую дополнениями к нему, сделанными еще при его жизни. Во второй части Краткой Правды — дополнительном уставе Ярослава — Ланге различает три частных устава, к которым были присоединены еще три статьи .

Касаясь взаимоотношения между двумя частями Краткой Правды, Ланге писал: Дополнительный устав, в отношении к первоначальному уставу, состав лял законодательство новое, не исключавшее действия прежних постановлении, так что оба устава, взятые вместе, были в собственном смысле Правдой Ярослава» .

Затронул вопрос о Краткой Правде и Дювернуа . Он принадлежит к числу тех исследователей, которые считали Русскую Правду частным сборником права. Тем не менее и он в Краткой Правде различает Правду Ярослава и

Правду Ярославичей. Но в отличие от Татищева, Ланге и других он считает Краткую Правду единым литературным целым.

Дювернуа впервые в литературе, посвященной Русской Правде, отмечает некоторые отличия в общественных отношениях, которые выявляются в Правде Ярослава и Ярославичей. Эти отличия он видит в том, что в то время как Правда Ярослава имеет дело только с мужами — как свободными людьми, Правда Ярославичей наряду со свободными людьми вообще знает и княжих людей. Знает и отличает она княжих коней, княжую борть, княжих рабов. Хотя Дювернуа и считает Краткую Правду частным юридическим сборником, но тем не менее он признает, что источниками ее являются подлинные княжеские Уставы.

Таким преимущественно уставом, по Дювернуа, является Правда Ярославичей .

Краткая Правда была предметом внимания и Мрочек-Дроздовского, который как бы подвел итоги изучению этого памятника со времен Татищева. Так, он поддерживает взгляды тех исследователей, которые выделяют первые 17 статей Краткой Правды как особую Правду — Правду Ярослава. По второй части Краткой Правды он различает первые 18—27 статей как принадлежащие самим Ярославичам, а остальные статьи он считает дополнениями к Правде Ярославичей. Краткая Правда как свод, по мнению Мрочек-Дроздовского, появилась не позднее конца XI в. .

Близки к установившимся в то время в науке взглядам были взгляды Рожкова, который считает, что ранее появились первые 17 статей Краткой Правды, а затем весь текст Краткой Правды был составлен в течение третьей четверти XI в. (1054—1073 гг.). Рожков рассматривает Краткую Правду с момента ее составления как единое литературное целое .

Благодаря тому, что некоторые исследователи конца XIX в. и начала XX в. не установили единого представления об общественно-экономическом строе Киевской Руси, то их взгляды на происхождение, источники и значение Русской Правды I редакции весьма сильно разнились. С другой стороны, наблюдаем с их стороны погоню за особой оригинальностью взглядов, причем часто в жертву этой оригинальности отдавались проверенные твердые факты, а иногда и здравый смысл. Среди этих взглядов надо прежде всего указать на взгляды Сергеевича, Ключевского, Гетца, Максимейко и Стратонова.

Сергеевич, как было уже указано, решил вернуться к взгляду тех исследователей, которые считали, что Краткая Правда является простым соединением двух различных памятников — Правды Ярослава и Правды Ярославичей. Отсюда он стал считать эти две Правды разными редакциями (I—II). Главным доводом Сергеевича являлось указание на то, что летописец, переписывая текст Правды Ярославичей, нашел нужным отличить эту Правду не только красной буквой, но новой строкой и особой припиской в тексте . Ключевский посвятил Русской Правде две лекции своего «Курса русской истории» (XIII—XIV). Он прежде всего остановился на вопросе, является ли Русская Правда официальным памятником права или частным юридическим сборником, и пришел к выводу, что в статьях Русской Правды содержатся не подлинные слова законодателя, а их изложение, парафраза, принадлежащая кодификатору или повествователю, рассказывающему о том, как закон был составлен. Ключевский впервые в литературе, посвященной Русской Правде, поставил вопрос о среде, в которой возник данный памятник. Он обратил внимание на то, что в ней не предусматривается очень важная черта древне русского процесса — поле или судебный поединок. Он указывает, что поскольку русская церковь решительно выступала против этого вида судебных доказательств, то этот факт указывает на происхождение Русской Правды в церковной среде. По его мнению, является весьма показательным также и тот факт, что Русская Правда обычно помещалась в Сборниках, церковное происхождение которых вне сомнения, а именно в Кормчих и в Мерилах Праведных. Наконец, между статьями Русской Правды и статьями, поме щаемыми в Кормчих и Мерилах Праведных, наблюдалась тесная связь. Текст Русской Правды, по мнению Ключевского, сложился в сфере не княжеского, а церковного суда, в среде церковной юрисдикции, нуждами и целями которой и руководился составитель Правды в своей работе. Соответственно с этим Русская Правда имела обязательственное действие только в одной части русского общества, в которой применялась церковная юрисдикция по не церковным делам.

Что касается времени происхождения Краткой Правды, то, по Ключевскому, подвергшему рассмотрению денежный счет ее статей, она возникла не позднее начала XII в. Источниками были «Закон русский», т. е. право городовой Руси, сложившееся из разнообразных элементов в IX—X вв., княжеское законодательство и некоторые статьи церковно-византийского про исхождения \

После Ключевского вопрос о Русской Правде и, в частности. Краткой Правде сделал предметом своего исследования Гетц . Он принял за основу взгляды Сергеевича о том, что Краткая Правда состоит из двух самостоятельных частей редакции. Первая часть, или 1 редакция — это древнейшая Правда; по мнению Гетца, она воспроизводит правовое состояние и степень судебной организации, господствовавшей в России до Владимира Одной из основных черт этой Правды Гетц считает, что князь поставлен на второй план. По Гетцу, Древнейшая Правда содержит право восточных славян, существовавшее до Владимира. Он считает ее частным, неофициальным сборником права, возникшим, вероятно, в Киеве. Что касается II редакции Русской правды (т.е. второй части Краткой Правды), то временем происхождения ее он считает княжение Ярослава. По его мнению, заголовок второй части о съезде Ярославичей есть позднейшее припоминание. И вторая редакция является частным, неофициальным сборником права, возникшим, по Гетцу, также в Киеве. Гетц видит серьезные различия между нормами I и II редакции. Основными источниками II редакции является не обычное право восточного славянства, как в I редакции, а законодательная и судебная деятельность князей - Владимира и Ярослава.

Цель составления второй части Краткой Правды - II редакции, по Гетцу - это составление руководства для практического применения судьями.

Работа Гетца о Русской Правде была написана на весьма узкой источниковедческой базе. Гетц не произвел исследования текста отдельных редакций. Читатель часто убеждается, что Гетц исходит не из текста Русской Правды, а из своих сложившихся представлений о нем и затем подгоняет этот текст к этим построениям. Утверждения же Гетца о германских источниках Русской Правды являются голословными.

Общие выводы Гетца о происхождении Русской Правды встретили серьезную критику со стороны русских исследователей, в частности Максимейко, который специально останавливается на Краткой правде.

Взгляды Максимейко весьма оригинальны и никем после него не защищались.

Подобно всем предыдущим исследователям Максимейко различает в Краткой Правде две части: первую часть он считает памятником новгородского права, вторую же относит к числу памятников, действовавших в Киевской Руси. Особенностью построения Максименко является то, что первая часть Краткой Правды является памятником новгородского права, а вторая — памятником киевского, тем не менее в целом она представляет собой сборник, обе части которого составлены одновременно одним и тем же лицом. Максименко в доказательство этого положения ссылается на одинаковость системы изложения и на однородность стиля всей Краткой Правды. Составитель Краткой Правды является новгородцем, поскольку Новгородская Правда положена в основу сборника н стоит на первом месте, тогда как Киевская Правда следует за ней в качестве дополнительной части.

Другим весьма оригинальным положением Максимейко является указание на прямое влияние римского (а не византийского) «Юстиниановского» законодательства («свободного от примесей и сокращении») на Краткую Правду . В доказательство этого Максимейко в специальной и притом обширной главе (4-й) сопоставляет тексты из Corpus juris eivilis и Краткой Правды.

Обратимся к обзору взглядов о Краткой Правде советских исследователей.

Здесь большое принципиальное значение имеет взгляд Б, Д. Грекова.

Он прежде всего указывает, что В. О. Ключевский и М. П. Покровский без всяких к тому оснований считали, что Правды возникли в городах, писаны для горожан и деревней якобы не интересуются. По мнению Б. Д. Грекова, содержание Правды опровергает это положение. Так же неосновательным он считает мнение Ключевского о том, будто Русская Правда вышла из церковных кругов.

По мнению Б. Д. Грекова, Правда Ярослава представляет древнейший текст записанного русского права. Некоторые исследователи считают, что в основе Правды Ярослава лежит еще более древняя Правда: намек на нее видят в ссылке, имеющейся в договоре Руси с Византией в 911г., на Закон русский.

Другие исследователи полагают, что под Законом русским надо понимать не писанное, а народное право славян. В обоих случаях корни Русской Правды следует искать в эпоху, предшествующую XI в.

Касаясь Правды Ярославичей, Б. Д. Греков полагает, что совещание, на котором присутствовали сыновья Ярослава и их дружинники и на котором была издана эта Правда, происходило «по Ярославе», т. е. между 1054 г. и 1073 г., когда совместная деятельность трех князей прекратилась.

Правда Ярославичей дает материал для изучения различных сторон общественной жизни XI в., а отчасти и более раннего времени. На основании ее можно составить ясное представление о крупной вотчине XI в.

Поскольку работа Стратонова была уже предметом нашего исследования, то обратимся к обзору взглядов И. И. Яковкина, который вслед за

Стратоновым делает попытку возродить взгляд о происхождении Правды Ярослава в 1016г., отвергнутый в исторической литературе.

Так как взгляд о Правде Ярослава как уставной грамоте, близкой к уставным грамотам Московского княжества в конце XIV и в XV—XVI вв., не находил сторонников, то им были сделаны попытки иначе объяснить характер этой Правды и условия ее появления.

«Видеть следы этой грамоты в Русской Правде исследователям мешает главным образом то соображение, что последняя не похожа на льготную грамоту, но весь вопрос в том, каких льгот от князя могли ожидать для себя новгородцы в обстановке, сложившейся в это время в Новгороде при князе Ярославе, т. е. в 1015 г.».

Летопись повествует, что, избив на Парамоновом дворе варягов- насильников, новгородцы жестоко затем поплатились: Ярослав избил виновников избиения. Тревожные вести из Киева о смерти отца и убийстве братьев заставили, однако, его мириться; ему пришлось заутра же собрать тюле вече и уговорить новгородцев принять решение о походе против Святополка.

«Очевидно, что на этом вече между князем и новгородцами состоялось соглашение, и вполне естественно, кажется, предположить, что таковое имело целью устранить» в будущем кровавые эксцессы с обеих сторон, подобные только что происшедшим. Для этого необходимо было, во-первых, признать за новгородцами право привычным для них образом реагировать на неправомерные действия со стороны членов княжой организации, а во- вторых, охранить интересы этой организации в случаях тех или иных посягательств на жизнь, личность, честь ее членов, а также на ее имущество».

«С кем же мог заключить Ярослав подобного рода соглашение?») - спрашивает И. И. Яковкин. Он, ссылаясь на мнение А. Е. Преснякова, утверждает, что избиение варягов было делом не земской общины, а княжих мужей, которые вели местную политику и боролись против преобладания пришлых людей. Ясно, что при таких условиях буйная реакция Ярослава на убийство варягов являлась не чем иным, как только проявлением власти главы княжего дома над провинившимися дружинниками.

«Осевшая в Новгороде княжая организация решила, по-видимому, отделиться от дома князя и добилась от Ярослава признания ее самостоятельною общиною, стоявшею вне сферы домашней власти князя. Единый дотоле княжон дом дробился теперь на две части, выделил новую общественную ячейку - Новгородскую общину, но тотчас же счел необходимым обеспечить свою безопасность и свои выгоды и выговорил право мести в ограниченных размерах, а самое главное — денежные штрафы за преступления, совершенные против его членов членами общины. Таким образом, формулируя кратко, мы могли бы сказать, что содержанием договора между Ярославом и новгородцами было отмежевание последних от состава княжого двора и защита членов такового». Переходим к обзору взглядов М. Н. Тихомирова о происхождении, источниках и значении Краткой Правды, который в своем исследовании уже мог обобщить обширную литературу и использовать издания текста Русской Правды двух Академий. Особенностью исследования М. Н. Тихомирова является то, что он происхождение и развитие текста Русской Правды не связывает с общественно-экономическим.

политическим и правовым развитием Киевской Руси. Он рассматривает Русскую Правду не как источник права, а как обыкновенный памятник письменности. Поэтому его исследование является не историко-юридическим исследованием, а археографическим. Больше того, в своем исследовании он не касается многих сторон политического и правового развития Киевской Руси, которые затрагивали до него многие исследователи. М. II. Тихомиров посвящает Краткой Правде шесть глав своего исследования (4—9). Вначале он говорит о Краткой Правде в составе Новгородской летописи, затем останавливается на вопросе о составных частях Краткой Правды, причем делит ее на Древнейшую Правду, Правду Ярославичей, Покой вирный.

Древнейшая Правда, официальное происхождение которой признается М. Н. Тихомировым, возникла в Новгороде в 1035—1036 г. Источником ее является новгородское обычное право и некоторые статьи Закона Судного людем. Правда Ярославичей была составлена после событий 1068 г. на совещании князей и их ближайших слуг в Вышгороде н 1072 г. Она, не будучи уставом в нашем смысле слова, а являясь специальным установлением, должна была установить порядок, нарушенный этими событиями.

М. Н. Тихомиров, кроме собственно Правды Ярославичей, различает дополнительные статьи к Правде Ярославичей. По его мнению, эти дополнения могли возникнуть в Новгороде не ранее последней четверти XI в.

Покон вирный, по М. Н. Тихомирову, является самой поздней частью Краткой Правды. По своему характеру он примыкает к дополнительным статьям, приписанным к Правде Ярославичей. Он возник в церковных кругах и первоначально представлял собой устав для какой-то определенной церковной вотчины.

Что же касается Урока мостником, то М. Н. Тихомиров не указывает времени его происхождения. Однако он и настаивает на новгородском происхождении этого урока и считает его первой «записью» о стоимости городень моста. Кто сделал эту запись, М. II. Тихомиров умалчивает. Так как он постоянно связывает происхождение Урока мостником с Поконом вирным, то можно полагать, что эта «запись» возникла первоначально в церковной среде.

М. Н. Тихомиров, установив происхождение отдельных частей Краткой Правды, переходит затем к происхождению всего этого памятника. Он решительно настаивает на новгородском его происхождении. Он приводит ряд данных, по которым время составления Краткой Правды можно отнести ко времени князя Всеволода. Краткая Правда должна была явиться сборником гражданских законов Новгорода, подобно тому, как другие грамоты Всеволода определяли права церкви (св. Софии) и купечества.

Вопроса о происхождении Правды Ярослава коснулся попутно в своей работе «Русские феодальные архивы XIV—XV вв. в разделе «Ярославовы грамоты» и в формуляре новгородских договоров с великими князьями XIII - XVbb. и Л.В. Черепнин.

Л. В. Черепнин исходит из представления, что Правда Ярослава состоит из 17 (по Академическому изданию - 18) статей Краткой Правды. Далее, он присоединяется к мысли ряда исследователей о том, что в грамоте, выданной Ярославом новгородцам в 1016 г., даны эти 17 статей. Иными словами, Л. В. Черепнин считает, что когда в некоторых списках Новгородской 1 летописи (Академическом и Комиссионном) было сказано: «И дав им Правду и устав списав, тако рекши им: по сей грамоте ходите, якоже списах вам, тако же держите», то эта Правда и Устав были идентичными первой части Краткой Правды.

Как известно, это утверждение не является новым, Его защищали и И. А. Стратонов и И.И. Яковкин. Но Л. В. Черепнин по-новому освещает обстановку и условия выдачи в 1016 г. грамоты и устава, т. е. так называемой Правды Ярослава.

Если до сего времени исследователи объясняли дарование Правды стремлением князя Ярослава отблагодарить новгородцев за помощь, которую они оказали ему в борьбе с его противниками, то Л. В. Черепнин высказывает совершенно новые предположения о мотивах дарования этой грамоты — Древнейшей Правды. Он отмечает, что при Ярославе, который был вынужден готовиться к войне со своим отцом князем Владимиром и нанять отряд варяжских войск, насилия варягов вызвали восстание новгородцев, в результате которого они были избиты. Ярослав отомстил восставшим («собра- вон славны тысящу и обольстив их, иссече, иже бяху варяги иссекло, а друзи-и бежаша из града»— Новгородская летопись по Синодальному харатейному списку, стр. 75). Но когда новгородцы тем не менее оказали ему помощь в дальнейшей борьбе Ярослава со Святополком и Ярослав в конце концов сто победил, то он решил наградить их деньгами («нача все свое делити старостам ио 10 гривен, а смердом по гривне, а новгородьчем по 10 всем»). Но, как думает Л. В. Черепнин, новгородцы ждали от Ярослава не только денежной на грады, но и определенного политического акта, гарантирующего их права во взаимоотношениях с пришлым элементом. Этим актом и является Правда Ярослава. «Возникшая под влиянием серьезных волнений в Новгороде в 1016 г.. Правда Ярослава ставит своей задачей тщательную и заботливую защиту местного населения от вооруженных варяжских дружин. Юридическая нормировка взаимоотношений между двумя мирами, местным и пришлым, придает Правде Ярослава характер договора, по которому в результате ограничения

Самоуправства вооруженной корпорации варяжской дружины должны были получить гарантию местные интересы».

Обзор, посвященный литературе о Краткой Правде, показывает, что в науке до сих пор господствует исключительное разнообразие взглядов по всем частным вопросам общей проблемы ее происхождения. Ее источником признается то скандинавское, то римское, то византийское, то еврейское, то русское право. Говоря о русском праве, имеют в виду то княжеское законодательство, то обычное право, то «обобщение» норм русского права.

Разные взгляды существуют в отношении пространства действия норм Краткой Правды. Одни считают Краткую Правду областным, новгородским правом, другие, наоборот, - общерусским. Одни считают Краткую Правду официальным памятником права, другие - ставленным из официальных источников - княжеских законов и судебных решений.

Разнообразны мнения и о составе Русской Правды. Одни в Краткой Правде различают две совершенно самостоятельные части - Правду Ярослава и Правду Ярославичей, которые только механически были соединены летописцем. Некоторые, как Сергеевич и Гетц, считают эти две части даже отдельными редакциями (1 и 2). Другие признают Краткую Правду единым литературным целым, но состоящим из разных частей (двух, трех, четырех, пяти).

Разнообразны мнения о месте и времени происхождения как всей Краткой Правды, так и отдельных ее источников. Так, одни считают, что Краткая Правда возникла в Новгороде, другие - в Киеве. Одни считают, что Краткая Правда возникла во времена Ярослава, другие - между 1054 - 1072 гг., третьи в последней четверти XI в., четвертые - в первой четверти XII в. и пятые - в княжение в Новгороде Всеволода Мстиславича.

Право в период феодальной раздробленности развивалось в княжествах в Северо-Восточной Руси на основе общего правового кодекса, созданного еще в Древней Руси, - Русской Правды. Источниками права XIV - XV вв. являлись многочисленные грамоты, касающиеся землевладения, взаимоотношений между феодалами, зависимым населением и их вотчин, организация власти и управления, судопроизводство и т.д.

Впервые Новгородская Судная грамота была опубликована Н.М. Карамзиным (история государства Российского). Позднее ее включили в акты, собранные Археографической экспедицией в библиотеках и архивах Российской империи. Публикацию текста Новгородской Судной грамоты с разбивкой на статьи и некоторыми комментариями предпринял М.Ф. Владимировский-Буданов. Деление на статьи стало общепринятым и в основном сохранялось в последующих изданиях Новгородской Судной грамоты.

Советские историки неоднократно публиковали текст Новгородской Судной грамоты. Так, в 1935 году был издан сборник «Памятники истории Великого Новгорода и Пскова», подготовленный Г.Е Кочиным; в 1953 году вышел в свет второй выпуск «Памятников русского права» (под редакцией С.В. Юшкова, составитель А.А. Зимин).

Вопрос о времени составления Новгородской Судной грамоты дискуссионен. Исследователи относят ее к разным периодам XV в. (1440, 1446, 1456). Нам известна редакция 1471 года. Дата этой редакции устанавливается по упоминанию в ней нареченного на архиепископство священноинока Феофила.

JI.B. Черепнин сделал новую попытку определить время составления первой редакции Новгородской Судной грамоты, указав на возможную связь между событиями 1385 года; судебной реформы в Новгороде того времени и составления грамоты.

Псковская судная грамота по сравнению с Русской Правдой отражает новый этап развития русского феодализма - в этом ее ценность как исторического и историко-правового источника.

Псковская Судная грамота сохранилась в двух списках - Воронцовском и Синодальном. В публикации Археографической комиссии 1914 г. оба списка воспроизведены способом фототипии и дана их наиболее полная транскрипция. Второе фототипическое издание Воронцовского списка выполнено И.И. Полосиным. Оба списка были неоднократно описаны в литературе. По мнению исследователей. Синодальный список выполнен в середине XVI в. (М.Н. Тихомиров), Воронцовский - в конце XVI - начале XVII в. (В.П.Любимов). И.И. Полоскин относил этот список к первой половине XVI в.

Псковская Судная грамота была впервые введена в научный оборот Н.М. Карамзиным, опубликовавшим ее последние 12 статей (по принятому в настоящее время делению) по Синодальному списку. Воронцовский список, был обнаружен Н.Н. Мурзакевичем в архиве М.С. Воронцова и опубликован им в 1847 г. с кратким введением и комментарием. С этого времени начинается научное изучение Псковской Судной грамоты как памятника русского права.

Первыми исследователями, специально посвященными грамоте, явились работы И.К. Энгельмана и Ф. П. Устрялова, вышедшие в 1855 г. И.Е. Энгельман поставил задачу систематического изучения норм гражданского права грамоты. Ф.Н.Устрялов дал общий очерк содержания грамоты с историко-юридичекой точки зрения.

В дальнейшем в работах историков-юристов второй половины XIX - начала XX в. грамота изучалась главным образом как историко-юридический документ. Хотя специальных монографических исследований о ней в этот период не период не было опубликовано, Псковская Судная грамота заняла видное место в трудах И.Д. Беляева, Н.Л. Дювернуа, М.Ф. Владимировского- Буданова, П.Н. Мрочек-Дроздовского, А.И. Никотского, В.И. Сергеевича, М.А. Дьяконова и других представителей русской историко-юридической науки.

Двинская уставная грамота - наиболее древняя из дошедших до нас уставных грамот Московского государства. Относительно даты появления документа в литературе нет единого мнения. Н.М. Карамзин, М.Ф. Владимировский-Буданов, И.Д. Беляев и др. считают, что она была создана в

1. году, а Н.П. Загоскин, С.В. Пахман, II.М. Мрочек-Дроздовский и др. - в
2. году. Впервые Двинская уставная грамота была опубликована Н.М. Карамзиным в «Истории государства Российского», где был дан и перевод памятника на русский язык, современный Карамзину. В дальнейшем в 1846 году Э.С. Тобин разбил текст грамоты на 16 статей. Эта нумерация сохранилась и до настоящего времени. В последующие годы грамота неоднократно переиздавалась.

Белозерская уставная грамота была составлена при Иване III после окончательного присоединения Белозерского княжества к Московскому государству в 1488 году

Грамота была опубликована в Актах Археографической экспедиции в 1836 году. Затем она издавалась неоднократно. В 1874 году М.Ф. Владимировский-Буданов опубликовал ее в своей «Христоматии по истории русского права», разбив текст на 23 статьи и снабдив его обстоятельным комментарием.

Рукопись Судебника 1497 года обнаружена в 1817 году П.М. Строевым и опубликована им совместно с К.Ф. Калайдовичем в 1819 году. Она остается до сих пор единственным известным списком Судебника и хранится в фонде Государственного древлехранилища Центрального государственного архива древних актов в Москве.

В советское время вышло академическое издание Судебников 1497 года (подготовка текста к печати и комментарий Л.В. Черепнина) и 1550 года (подготовка текста к печати Р.Б. Мюллер, комментарий Б.А. Романова). Исследуя сохранившийся единственный список Судебника 1497 года, Л.В. Черепнин пришел к выводу, что текст его был переписан с подлинника или с другого списка не менее чем тремя сменявшими друг друга писцами. Рукопись Судебника не имеет постатейной нумерации. Ее текст подразделяется с помощью киноварных заголовков на 36 разделов, внутри которых имеются более мелкие подразделения - выполнение также киноварью инициалы. Систематизируя эти подразделения, М.Ф. Владимировский -Буданов при опубликации текста Судебника в своей «Христоматии», изданной в 1873 году, разделил его на 68 статей. Однако, как показал JI.B. Черепнин, эта система деления искусственна. М.Ф. Владимировский-Буданов, не имевший возможности ознакомиться с рукописью Судебника и пользовавшийся исключительно публикацией К.Ф. Калайдовича и II.М. Строева, в которой не всюду учитывалось наличие выполненных киноварью инициалов, не отразил полностью архитектонику памятника. По мнению Л.В. Черепнина, памятник следует разбить на 100 статей. Однако ввиду того, что все научные работы, посвященные Судебнику 1497 года, основаны на нумерации Владимировского- Буданова в академическом издании (и в настоящей публикации) сохранено общепринятое деление. Кроме текста Судебника, в издании дается латинский текст статей Судебника, переведенных Герберштейном, и обратный перевод этого текста на русский язык, сделанный Л.И. Малеиным и И.И. Анонимовым.