ВРЕМЯ КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ КАРТИНЫ МИРА И КАК СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ УНИВЕРСАЛИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА ПРИМЕРЕ ПРОЗЫ К. АБРАМОВА)

УДК 821.511.152

ББК 83.3

ВРЕМЯ КАК СОСТАВЛЯЮЩАЯ КОНЦЕПТУАЛЬНОЙ КАРТИНЫ МИРА И КАК СОДЕРЖАТЕЛЬНАЯ УНИВЕРСАЛИЯ ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА (НА ПРИМЕРЕ ПРОЗЫ                              К. АБРАМОВА)

Аннотация: В статье представлена категория времени как важнейшая составляющая концептуальной картины художественного текста. Представлено соотношение художественного времени и пространства в романе К. Абрамова «Степан Эрьзя», специфика их реализации.

Ключевые слова: хронотоп, пространственно-временная организация, роман, образ, смыслосодержащая функция, модель мира.

TIME AS A COMPONENT OF CONCEPTUAL PICTURE OF THE WORLD AND AS A CONTENT UNIVERSAL OF ARTISTIC TEXT                (BY THE EXAMPLE OF PROSE K. ABRAMOV)

Annotation: The article presents the category of time as the most important component of the conceptual picture of an artistic text. The ratio of artistic time and space in the novel by K. Abramov «Stepan Erzya», the specificity of their implementation.

Keywords: chronotope, spatial-temporal organization, novel, image, semantic function, model of the world.

Отечественное литературоведение только в ХХ веке обратило внимание на изначально философские категории  «пространство» и «время».

Особую важность для их понимания представляет работа М. М. Бахтина «Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике» [2], в которой впервые представлено понятие «хронотоп». Под хронотопом понимают «существенную взаимосвязь временных и пространственных отношений, художественно освоенных в литературе» [2. С. 234].

Позднее пространство и время заняли значимое место в исследованиях отечественных и зарубежных ученых, в частности, в работах Ю. М. Лотмана, В. Н. Топорова, Т. В. Цивьяна, Т. М. Николаевой и др. Исследователи правомерно соединили изучение структуры художественного текста с изучением структуры пространства, доказали, что хронотоп может моделировать повествование, обеспечивать целостное восприятие художественной действительности, организовывать структуру произведения, «формировать художественный смысл» [4, с. 108].

        В настоящей статье рассмотрим специфику реализации хронотопа в творчестве К. Абрамова, в частности в романе «Сын Эрзянский». Это произведение считают новаторским с точки зрения реализации в нем «человеческого» и событийного материала. В прозе К. Абрамова можно выделить четыре типа времени: природно-циклическое, бытовое, биографическое и историческое. Идейным и композиционным центром романа является личность скульптора Эрьзи. Именно к этому образу стягиваются все событийные и сюжетные линии, с ним соотнесены: семья, друзья, земляки, события, другие художники и скульпторы, исторические личности.

Изображая жизнь великого скульптора как историю человека, мордовский прозаик осознавал, что таких людей, каким был Эрьзя, в силу своей общенациональной и общечеловеческой значимости нельзя рассматриваться вне исторического и бытового времени, вне духовного и нравственного опыта народа, связей с мордовским миром.

Экспозиция романа, открывающаяся новеллой о мордве, ее быте, нравах, укладе, психологии погружает читателя, с одной стороны, во времена далекой истории, а с другой – в биографическое время конкретного человека. Это позволяет интерпретировать образ будущего скульптора, мир его творчества через старинное, с резными наличниками на избах эрзянское село Баево, где он родился, увидел первые лица людей, услышал мордовскую речь. Мир Эрьзи, по мнению автора, формировала и природа, и присурские леса, и лесная речушка Бездна, в излучине которой позже поселится семья Нефедовых. Эти временные и пространственные реалии густо входят в роман, втягивая читателя в размеренный ритм мордовского села, во время которое формировало личность известного скульптора

        Пространственно-временная категория в этом случае выполняет онтологическую функцию, закодирует «модель мира», представленную в романе, позволяет художественному тексту «осуществлять одну из важнейших задач искусства –  быть средством познания» [3, С. 15].

В первой книге романа на социально-бытовом национальном материале, воссоздающем яркие картины народного быта, нравов эстетического и нравственного мира мордовской деревни перед читателем представлена основа народной жизни, которая повлияла на талант Эрьзи как художника. «Людьми глубоко народной культуры» [5, с. 108] изображены родители Степана – мать Мария и отец Митрий, чародей дерева дед Охон, талантливый народный самородок Охрем. Общение молодого Степана Нефедова с окружающими его людьми дает очень многое для формирования его художественных способностей. Так, например, дед Охон, чудесный мастер по дереву, вкладывающий душу в дерево, привил Степану свое видение прекрасного, в какой-то мере, наравне с родителями смоделировал его мир. В этом случае, целесообразно говорить о второй функции, напрямую связанную с первой, которую выполняет время и пространство в тексте, и которую можно определить, как антропоцентрическую. М. М. Бахтину принадлежит антропоцентрическая концепция хронотопа художественного текста, которую он определяет так: 1) мир (модель пространства и времени) изображен извне, как окружение героя; 2) мир (модель пространства и времени) изображен изнутри как душевно-духовная сфера, включающая в себя намерения, мысли, чувства.

Правоту вышеизложенного тезиса доказывает вторая книга романа, названая символически «Понгосо мода» («Земля за пазухой»). Главный герой Степан Эрьзя всегда помнил о своей малой родине, в тяжелых жизненных условиях сердце героя согревалось воспоминаниями о своем доме. Соблюдая народный обычай, он берет с собой в дорогу горсть земли: «Может быть, эта земля принесет ему счастье. Степа чувствовал: уедет отсюда не на неделю или месяц, уедет и, возможно, никогда не вернется назад») [1. С. 28]. Этот эпизод в трилогии временную связь прошлого, настоящего, будущего. На протяжении всего романа его мысли снова и снова будут возвращаться к горсти земли за пазухой, которую он решит разбросать по ярмарочной площади в знак своего растворения в необъятном мире людей и одновременно из боязни навсегда потерять надежную опору в этом мире. Так, К. Абрамов раскрывает своеобразие характера Степана, подчеркивает его наивность, простодушие, идущие от патриархального крестьянского сознания.

Согласимся с высказыванием М. М. Бахтина, что время и пространство «являются организационными центрами основных сюжетных событий романа», которое предполагает наличие сюжетообразующей функции. Именно сюжетообразующая функция хронотопа наиболее полно изучена отечественной филологической школой. Анализу ее реализации в художественном тексте посвящены работы М. М. Бахтина, Д. С. Лихачева, Ю. М. Лотмана, М. Б. Храпченко, Н. М. Лейдерман, Б. Н. Эйхенбаума,              Г. Н. Поспелова, З. Я. Тураевой, Н. Ф. Ржевской, Н. К. Гея, З. Я. Минц и многих других ученых. Реализация этой функции представлена и в романе  К. Абрамова «Сын Эрзянский».

Жизнь природы и общества, историческое прошлое и современность,
поэтическая одухотворенность и проза жизни – разные измерения
действительности раскрываются писателем во всем многообразии, богатстве,
сложности и противоречивости. Это, совмещаясь в романе, позволяет
К. Абрамову достичь как эффекта «стереоскопичности», так и «объемности»
в показе движения времени, динамики жизни, характеров героев романа,
отражения национальной картины мира в целом. Идея творчества в романе развивается и утверждается в конфликте таланта со временем. Метания, трудная судьба Степана Нефедова истолкованы как проявление человеческой драмы.

Заключительный фрагмент, в котором К. Абрамов описывает последние часы Мастера, поражают глубиной и правдивостью. Писатель неэмоционален, скуп на краски, но динамика повествования, строгое перечисление действий Степана Эрьзи передают всю атмосферу угасания великого человека. «Он заковылял в чуланчик, где находилась его постель. Завел часы, как обычно каждый вечер, и начал раздеваться. Но тут ему послышался странный топот, и он никак не мог понять: то ли это у него в голове стучит, то ли в коридоре за дверью. Пошел проверить. Дошел до прихожей – стук повторился с большей силой, точно где-то замолотили в двенадцать цепов сразу. Эрьзя понял, что все это происходит у него в голове. Он сделал невольное движение рукой, намереваясь ухватиться за голову, но руки не повиновались. Он качнулся и упал на пол лицом вниз… Он прожил полных восемьдесят три года и четырнадцать дней» [6, с. 386].

Таким образом, обозначенные функции категорий пространства-времени – онтологическая, антропоцентрическая, сюжетообразующая – представлены в художественном пространстве мордовского прозаика. Именно эти категории влияют на формат реализации в романе авторского смысла.

Список использованных источников

Абрамов, К. Степан Эрьзя / К. Абрамов. – Саранск : Мордов. кн. изд-во, 1991. – Кн. 1. – 528 с.

Бахтин, М. М. Формы времени и хронотопа в романе. Очерки по исторической поэтике / М. М. Бахтин // Вопросы литературы и эстетики. –  М. : Худож. лит., 1975. – С. 234-407.

Ноздрина, Л. А. Интерпретация художественного текста. Поэтика грамматических категорий : учеб. пособие / Л. А. Ноздрина. –   Москва : Дрофа, 2009. – 252 с.

Повалко, П. Ю. Пространство и время как категории художественного текста / П. Ю. Повалко // Вестник Российского университета дружбы народов. – 2016. – № 3. – С. 106-112.

Резепова, Н. В. Национальный характер – миф или реальность? (в контексте трилогии К. Абрамова «Сын Эрзянский») / Н. В. Резепова // Вестник Челябинского государственного университета. – 2008. – № 1. – С. 107-111.