Языковой портрет современного школьника в зеркале прецедентных текстов

Языковой портрет современного школьника в зеркале прецедентных текстов

В настоящее время в лингвистической науке обнаруживается переход от рассмотрения языка как независимой от человека самостоятельной системы к описанию его как «антропологического феномена». Мы наблюдаем переориентацию лингвистических исследований на новую парадигму – антропоцентрическую.  

Антропологическая парадигма ставит человека на первое место, а язык называет его основополагающим свойством, условием существования. Человеческий интеллект невообразим вне языка. Создаваемые человеком тексты отражают в себе динамику мышления и способы представления мыслительных процессов посредством языковых средств. В рамках данной парадигмы формируются такие направления, как когнитивная лингвистика, лингвокультурология, лингводидактика и др.

Актуальность исследований ментальной сферы деятельности человека посредством анализа продуцируемых им текстов реализуется герменевтическим подходом к описанию культуры. Сущность данного подхода проявляется в том, что культуру понимают как совокупность текстов, образовывающих собой вместилище информации и являющихся результатом культурных достижений человека. Важной частью терминологической системы современной лингвистики является термин «антропоцентрический подход», который нашел отражение в исследованиях российских лингвистов.  Так, В.М. Алпатов в своей работе «Об антропоцентрическом и системоцентрическом подходах к языку» указывает, что антропоцентрический подход несомненно исторически первичен и заключается в том, что исследователь изучает язык как его носитель и основывается при этом на «осмысление и описание своих представлений носителя языка, часто именуемых лингвистической интуицией».

Рассматривая антропоцентризм в качестве одного из главных принципов современной лингвистики, Е.С. Кубрякова справедливо замечает, что «антропоцентризм характеризуется как особый принцип исследования, заключающийся в том, что научные объекты изучаются прежде всего по их роли для человека, по их назначению в его жизнедеятельности, по их функциям для развития человеческой личности и ее усовершенствования. Он обнаруживается в том, что человек становится точкой отсчета в анализе тех или иных явлений, что он вовлечен в этот анализ, определяя его перспективу и конечные цели. В лингвистике антропоцентрический принцип связан с попыткой рассмотреть языковые явления в связи «язык и человек». По ее мнению, «антропоцентрический принцип связан с исследованием следующих проблем, касающихся связи человека и его языка: язык и духовная активность человека; язык, мышление и сознание человека; язык и физиология человека; язык и культура; язык и коммуникация; язык и ценности человека».

Необходимо отметить, что с точки зрения Е.С. Кубряковой, антропоцентрический принцип лингвистики осуществляется в двух направлениях: «человек в языке», выступающий как носитель сознания и транслятор культур, и «язык в человеке», который представляется мерой всех вещей в языке и культуре.

Антропоцентризм в лингвистике ученые объясняют сменой ракурса исследования и формулированием нового объекта исследования – языковой личности. Язык, являющий собой одну из активных форм познания действительности, обеспечивает нам реальный образ мира, который человек пытался постичь в течении многого времени. С позиции антропоцентрической парадигмы, человек познает мир через осознание себя, своей теоретической и предметной деятельности в нем, обозначая иерархию ценностей, проявляющуюся в его речи, а центром внимания является носитель языка – языковая личность. В соответствии с этим, возникает проблема изучения языковой личности.

Первым в отечественной лингвистике использовал термин «языковая личность» выдающийся ученый В.В. Виноградов. В книге «О языке художественной прозы» исследователь подчеркивает, что «памятник – не только одно из произведений коллективного языкового творчества, но и отражение индивидуального отбора и творческого преображения языковых средств своего времени в целях эстетически действительного выражения замкнутого круга представлений и эмоций. И лингвист не может освободить себя от решения вопроса о способах использования преобразующего личностью того языкового сокровища, которым она может располагать».

В первой половине 80-х годов Г.И. Богин ввел концепцию языковой личности, считавшуюся ключевым понятием лингводидактики. Согласно его теории, языковая личность – это «человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности исполнять речевые поступки, создавать и принимать произведения речи».

Выдающийся лингвист Ю.Н. Караулов начинает разрабатывать со второй половины 80-х годов проблему национальной языковой личности.  В книге «Русский язык и языковая личность»  характеризует языковую личность как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), различающихся а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью». В этой дефиниции соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов. Помимо этого, Ю.Н. Караулов предлагает идею разработки модели языковой личности с опорой на художественный текст. Исследователь пришел к выводу, что языковая личность обладает тремя структурными уровнями: вербально-семантическим, когнитивным и прагматическим.

Определение языковой личности Г.В. Эйгером и И.А. Раппортом сходно с вышерассмотренной позицией Г.И. Богина: «языковая личность – это человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности исполнять речевые поступки, тот, кто присваивает язык, для кого язык является речью». Е.А. Селиванова обозначает «языковую личность коммуниканта» как «представленный в речи и языке фрагмент сознания личности адресанта или адресата, который имеет три уровня: вербально-семантический, тезаурусный, мотивационно-прагматический».

У понятия «языковая личность» существует достаточно много определений.  Само понятие создано проекцией в область языкознания соответствующего междисциплинарного термина, в содержании которого сочетаются философские, социологические и психологические мнения на общественно значимый синтез физических и духовных свойств человека, которые составляют его качественную определенность.

Таким образом, в первую очередь, под «языковой личностью» воспринимается человек как носитель языка, взятый со стороны его способности к речевой деятельности, т.е.  сочетание психофизических свойств индивида, позволяющих ему производить и воспринимать речевые произведения − по существу личность речевая.  Совокупность особенностей вербального поведения человека, использующего язык как средство общения, т.е. личность коммуникативную, также рассматривают как «языковую личность». И, наконец, «языковой личностью» может считаться закрепленный преимущественно в лексической системе базовый национально-культурный прототип носителя определенного языка, своеобразный «семантический фоторобот», создаваемый  на основании мировоззренческих установок, ценностных приоритетов и поведенческих реакций, отображенных в словаре − личность словарная, этносемантическая».

Мы можем говорить об языковой личности как о многослойной и многокомпонентной парадигме речевых личностей исходя из того, что языковой коллектив состоит из множества конкретных носителей языка. В свою очередь, речевую личность необходимо интерпретировать как набор элементов языковой личности, реализация которых взаимосвязана со всеми экстралингвистическими и лингвистическими параметрами исходной ситуации общения: ее коммуникативными целями и задачами, ее темой, нормой и узусом, ее этнокультурными, социальными и психологическими параметрами. Человек (индивид) может реализоваться только в социуме, в результате общения с людьми. «Личность – это человек, уже присвоивший в процессе социализации свою человеческую сущность, в том числе и язык общества, в объеме, необходимом в данный момент жизни для равноправного с другими людьми участия в производстве материальных и духовных, в том числе и языковых ценностей».

Понятие «языковая личность» непосредственно связано с рядом других, таких как «языковая картина мира», «ценностная картина мира», «ценности», «культурные концепты», «коммуникативная компетенция». Такие понятия как культура и социум, язык и культура, языковая личность, межкультурная коммуникация, социокультурная деятельность, лингвосоциокультурная компетенция являются необычайно взаимосвязанными и взаимообусловленными научными категориями. Язык выступает важнейшей формой выражения и существования национальной культуры.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что антропоцентризм на современном этапе развития лингвистики реализуется в том, что исследователь изучает язык как его носитель, опираясь на свои представления о данном языке, на индивидуальную лингвистическую интуицию. Антропоцентризм проявляется в том, что человек является главной точкой отсчета в анализе, языковой личностью, олицетворением главного звена, имеющей совокупность различных характеристик, которые позволяют обнаружить особенности его функционирования как самодостаточного объекта научного исследования. В современном языкознании осознана необходимость включения понятия «языковая личность» в приоритетную лингвистическую парадигму.

 Прецедентные тексты русской культуры

 и их образовательные возможности

Десятилетиями, а некоторые даже столетиями, прецедентные тексты русской культуры являются одной из базовых основ обучения ребенка, приобщения к культуре своего народа. Благодаря им ребенок осваивает родной язык и литературу. Большинство таких текстов частично заучиваются наизусть, становятся обязательным учебным материалом школьной программы, а их знание общественно осознается как непременное отличие образованного и «культурного» человека. Они образуют костяк фоновых знаний человека. Историко-литературная память имеет существенное значение для русского менталитета, потому ученые рассматривают обращение к прецедентным текстам как одну из  характерных особенностей проявления элитарной речевой культуры.

Корпус прецедентных текстов обладает несколькими способами существования и функционирования. Так, человек обращается к текстам в следующих вариациях: 1) натуральный способ, в тех случаях, когда текст «в первозданном виде доходит до читателя или слушателя как прямой объект восприятия, понимания, переживания, рефлексии»; 2) вторичный способ, который предполагает трансформацию словесного текста в иной вид искусства (балет, спектакль, оперу, живопись, кино, скульптуру и т.д.). Необходимо отметить, что прецедентный текст непременно должен обладать способностью к такой трансформации. Сюда же относятся вторичные размышления по поводу исходного текста, воспроизведенные в статьях, рецензиях, исследованиях.  3) семиотический способ, вернее лингвосемиотический, при котором носитель языка обращается к прецедентным текстам «намеком, отсылкой, признаком, и тем самым в процессе коммуникации затрагивается либо весь текст, либо сопоставимые с ситуацией общения или более крупным жизненным событием отдельные его фрагменты».

Основополагающим способом существования прецедентных текстов является третий, лингвосемиотический, поскольку эти тексты преимущественно не приводятся целиком ввиду своего большого объема и прецедентности, т.к. «включенности в фонд обязательных знаний в данной национальной культуре и в силу того – общеизвестности, знакомости каждому носителю данного языка».

Как мы уже отмечали, интеретекстом считается текст, входящий тем или иным способом в другой текст (тексты). Художественная литература дает наиболее яркие образцы интертекстов, однако интертекстом может являться газетная или журнальная статья, научный труд, сочинения учащихся или любые другие тексты, в том случае если их авторы опираются на освещенные традицией чужие тексты. В основном, все художественные произведения представляют собой интертексты, поскольку «в начале всякого слова всегда было какое-то чужое слово, литература занята собой и собственной генеалогией больше, чем всем остальным, и потому пронизана интертекстуальностью». Обязательным и важнейшим признаком художественного текста, образовывающим специфику художественного текста,  является интертекстуальность, проявляющаяся в том,  при создании своего текста туда обязательно входит компонент содержательной структуры чужого текста. Данное положение признают многие ученые и исследователи. Так, выдающийся исследователь М.М. Бахтин, подготовивший почву своей теорией диалога для интертекстуальных исследований, указывал, что «текст живет, только соприкасаясь с другим текстом (контекстом). Только в точке этого контакта текстов вспыхивает свет, освещающий и назад и вперед, приобщающий данный текст к диалогу. <...> Нет ни первого, ни последнего слова и нет границ диалогическому контексту (он уходит в безграничное прошлое и в безграничное будущее)» [Бахтин 1986].  Французский литературовед и философ Ролан Барт считал, что основой текста является его выход в другие тексты, другие коды, другие знаки. Текст функционирует и воздействует лишь в силу межтекстовых отношений, в силу своей интертекстуальности.  Следовательно, любой текст является между-текстом по отношению к какому-то другому тексту, он формируется из анонимных, неуловимых, мимолетных  и вместе с тем уже знакомы, прочитанных цитат, т.е. из цитат без кавычек.

В последнее время в школьных программах для учащихся средних классов становится популярной тенденция изучения русского языка на широкой текстовой основе, что объясняется повышенным интересом к интертекстуальности авторов современных учебных программ и учебников.  Например, А.И. Горшков в учебном пособии для 10–11 классов «Русская словесность: От слова к словесности», описав основные признаки текста (выраженность, отграниченность, связность, цельность, структурность (упорядоченность), информативность), указывает: «Перечисленные признаки свойственны любому тексту, проявляются всегда. Но, кроме них, существуют и такие признаки, которые не обязательны для каждого текста, но в некоторых случаях очень важны. Так, говоря о художественных текстах, можно отметить их «интертекстуальность», то есть выраженную с помощью различных приемов связь с другими произведениями. К числу таких приемов относятся, например, эпиграф, цитирование, упоминание каких-либо знакомых читателям сочинений других авторов, использование крылатых слов и выражений, известных из литературы образов и т.п.».  

 Категория интертектуальности имеет прямую связь с формированием коммуникативной компетенции (навыки текстовосприятия и текстопорождения), исходя из этого знание этого признака текста помогает учащимся лучше понимать чужие тексты и создавать свои.

Интертекстуальность особо важна для художественных произведений, что всегда признавалась писателями и поэтами. Осип Мандельштам это детально и ярко воссоздал в своем стихотворении:

Я не слыхал рассказов Оссиана,

Не пробовал старинного вина;

Зачем же мне мерещится поляна,

Шотландии кровавая луна?

И перекличка ворона и арфы

Мне чудится в зловещей тишине,

И ветром развеваемые шарфы

Дружинников мелькают при луне!

Я получил блаженное наследство –

Чужих певцов блуждающие сны;

Свое родство и скучное соседство

Мы презирать заведомо вольны.

И не одно сокровище, быть может,

Минуя внуков, к правнукам уйдет,

И снова скальд чужую песню сложит

И как свою ее произнесет.

Современный лингвист и литературовед А.К. Жолковский  применил  образ «блуждающие сны» из данного стихотворения в названии своей работы, где он исследует проблемы интертекстуальности.  

Таким образом, с помощью интертекстуальности возникает глобальная связность между текстами в пределах мировой литературы, а конкретный текст становится звеном в цепи культурного общения человечества.

Единицами интертекста, обеспечивающими связь между произведениями, являются  цитаты, крылатых слова и выражения, текстовые реминисценции, аллюзии, интертекстемы, логоэпистемы.  Данные понятия в научной литературе имеют достаточно близкое значение, однако не полностью совпадают в семантическом плане. Устоявшимися терминами филологии считаются «цитаты» и «крылатые слова и выражения». Цитатой (от лат. citure – «призывать, приводить») называют дословную выдержку из какого-нибудь текста, либо любой элемент чужого текста, включенного в авторский («свой») текст. Крылатые слова и выражения, которые вошли в нашу речь из литературных источников, рассматриваются в научной литературе частным проявлением цитаты. К ним относят и краткие цитаты из произведений литературы, образные выражения, изречения исторических лиц, имена мифологических и литературных персонажей, ставшие нарицательными.  

«Интертекстема» и «логоэпистема» признаются довольно новыми лингвистическими терминами, но тем не менее уже получили признание научной общественности. Интертекстему В.М. Мокиенко и К.П. Сидоренко характеризуют как  «межуровневый реляционной (соотносительный) сегмент содержательной структуры текста – грамматической (морфемно-словообразовательной, морфологической, синтаксической), лексической, просодической (ритмико-инто-национной), строфической, композиционной, – вовлеченной в межтекстовые связи».  Так, эти исследователи создали «Словарь крылатых выражений Пушкина», который включает в себя около 1900 пушкинизмов, и разработали классификацию пушкинских интертекстем по их структурно-семантическим признакам:

1. Пушкинские цитаты (описательно-бытового или поэтического характера): Блеснул мороз, И рады мы Проказам матушки зимы (Евгений Онегин); Была ужасная пора, Об ней свежо воспоминанье (Медный всадник) и др.
2. Пушкинские крылатые фразы-афоризмы: Блажен, кто смолоду был молод, Блажен, кто вовремя созрел, Кто постепенно жизни холод С летами вытерпеть умел (Евгений Онегин); А гений и злодейство – две вещи несовместимые (Моцарт и Сальери) и др.
3. Пушкинские выражения полуфразеологического характера: Близок, близок миг победы (Полтава); Все флаги в гости будут нам (Медный всадник) и др.
4. Пушкинские обороты фразео-перифрастического характера: Болдинская осень (период в жизни Пушкина, отмеченный особым творческим подъемом); Наука страсти нежной (Евгений Онегин); Птенцы гнезда Петрова (Полтава) и др.
5. Пушкинские крылатые выражения-фразеологизмы: Дум высокое стремленье («Во глубине сибирских руд»); Не мудрствуя лукаво (Борис Годунов); С корабля на бал («Евгений Онегин) и др. [Там же, с. 22].  

В.Г. Костомаров и Н.Д. Бурвикова ввели в научной обиход термин «логоэпистема» (от греч. логос — «слово» и episteme — «знание»). Данным термином они обозначают «языковое выражение закрепленного общественной памятью следа отражения действительности в сознании носителей языка в результате постижения (или создания) ими духовных ценностей отечественной и мировой культур».  Логоэпистемами можно назвать голоса прошлого, которые нашли свое звучание сегодня. «Обращаясь к культурной памяти, носителями которой они являются», логоэпистемы «позволяют выразить новое содержание через призму картины мира, ментальное, социально-культурной истории данного народа. Этим они обеспечивают безграничное приращение смысла, экспрессии, эмоциональности». Иначе говоря, обнаруживается вливание молодого вина в старые мехи.

В.Г. Костомаров и Н.Д. Бурвикова составили пособие, обращенное прежде всего старшеклассникам: «Читая и почитая Грибоедова. Крылатые слова и выражения».  В данный сборник входит 49 логоэпистем, актуальных для нашего современника и не утративших своей выразительности до сих пор.  Например: Служить бы рад, прислуживаться тошно; И дым отечества нам сладок и приятен; Чины людьми даются, а люди могут обмануться; Дома новы, но предрассудки стары; Ах! Злые языки страшнее пистолета; Не надобно иного образца, когда в глазах пример отца», «Блажен, кто верует, тепло ему на свете»  и др. В комедии «Горе от ума» запечатлены «правила общественной житейской нравственности, отраженные русским складом ума. Почти двухвековое цитирование текста этой комедии в разнообразнейших ситуациях резко меняющейся российкой действительности». Логоэпистемы, появившиеся на основе этого прецедентного текста, реализуют различные культурные функции: адаптивную, связанную с совершенствованием отношения человека к природе и собственной духовной жизни; коммуникативную, создающую условия и средства человеческого общения; интегративную, т. е. функцию скрепления с помощью культуры социальной общности; и функцию социализации, позволяющую личности включиться в общественную жизнь. Благодаря выполнению этих функций «Горе от ума» и через много лет после своего первого выхода в свет способно дать ответы на многие вопросы (а по мнению В.Г. Костомарова и Н.Д. Бурвиковой, даже на все вопросы), возникающие перед русской языковой личностью.

В качестве сигналов интертекстуальности рассматриваются цитаты, крылатые слова и выражения, интертекстемы, текстовые реминисценции, логоэпистемы. Данные лингвистические понятия непосредственно относятся к основному (лингвосемиотическому) способу существования и функционирования прецедентных текстов.

Сигналы интертекстуальности  могут проявляться в явной и скрытой форме. В ситуации явной формы выражения мы видим авторские примечания к произведению, указание рядом с цитатой имени ее автора, эпиграф или такой случай, как в следующем фрагменте из романа М. Осоргина «Времена»:  ...на карту Евразии я очень люблю смотреть, вымеряя пальцами какую-нибудь горделивую страну и пытаясь впихнуть ее в уезд Пермской губернии, который на лошадях, дважды в год, объезжал мой отец по судейским делам, прихватив служащего и мешок с морожеными пельменями. Что скрывать — российское «мыста» во мне живет прочно. Вот добраться бы хоть сейчас до границы да кувырком через голову прокатиться «от финских хладных скал до пламенной Колхиды», легонько зашибив свой хребет об Уральский.

На основе данного примера мы видим соотнесенность автобиографического романа М. Осоргина со стихотворением А.С. Пушкина «Клеветникам России». Хотя автор цитаты «от финских хладных скал до пламенной Колхиды» и не назван, однако общеизвестность и прецедентность пушкинских текстов делает ее легко узнаваемой, к тому же ее чужесловность подчеркнута кавычками (кроме того, «финские хладные скалы» — перекличка с Боратынским, что тоже важно отметить).

Приведем еще один характерный пример явного цитирования пушкинского текста. В данном случае, в стихотворении «Москва» Константин Бальмонт  использует цитату романа «Евгений Онегин»:

Я помню... Маленькие руки,

Смешные, и мои притом,

Раскрыли очень старый том.

«Москва.. как много в этом звуке...»

Ребенок прочитал, дивясь, —

Он слов не понял в этот час.

«Москва... как много в этом звуке

Для сердца русского...» Опять

Поет старинная печать.

Тут слово первое науки,

Но мне неведомой. Тут — знак,

А смысл понять нельзя никак.

Зачем Москва? Но я в деревне,

В моей, рожден, люблю ее.

В ней мать, отец, в ней все мое.

Подобна сказочной царевне

Любая бабочка в саду.

Здесь всю Россию я найду.

Так я шептал, — внемлите, внуки

Мои, от дочери моей, —

Дивясь, шептал на утре дней:

«Москва! Так много в этом звуке?»

А ею жил. И ей живу.

Люблю, как лучший звук, Москву!

                                           (К. Бальмонт. Москва).

Однако необходимо отметить, что  в произведении не всегда присутствуют примечания, кавычки, упоминания автора цитируемого текста и иные подсказки, помогающие нам выявить интертекстуальность. В большинстве случаев связь одного текста с другим (другими) передается  имплицитно через скрытые, или раскавыченные, цитаты.  Данный стилистический прием построен на применении слов и выражений из какого-либо конкретного источника без указания ссылки на него, а также на соотнесенности выражения с иным текстом, который использует «чужесловность» в экспрессивных целях. В таких скрытых цитатах часто наблюдается  замена компонентов выражения, искажения форм слова, пропуск слов, неточность и отступление от  первоначального выражения и т. п., поскольку для художественной литературы важна узнаваемость цитаты носителем языка, а нее ее достоверность. Но при традиционном цитировании такие отступления от текста рассматривают как ошибку.  По этой причине один и тот же текст может быть прочитан разными читателями, в зависимости от их культурной грамотности, и как сложный (интертекст), богатый отсылками и реминисценциями, и как простой, «пустой», не содержащий интертекстуальных отсылок.  Видение в тексте интертекстуальных  компонентов зависит от читателя и его культурного уровня, уровня его начитанности, знания прецедентных текстов.  

Так, в стихотворении «Привольем пахнет дикий мед...» Анны Ахматовой, написанном в  страшном 1933 году и отражающем кровавый ужас эпохи, присутствует скрытая цитата  мыл руки пред всем народом. Мы видим отсылку к Евангелию от Матфея, где выражение  умыл руки пред народом  (Матф.: 27, 24), впоследствии ставшее прецедентным, использует в своей речи Понтий Пилат. Римский прокуратор, уступив требованиям толпы и отдав Иисуса на казнь, «умыл руки перед народом и сказал: невиновен я в крови Праведника Сего...». Так, у древних иудеев бытовал ритуальный обычай умывания рук: этот жест показывал непричастность или нежелание быть причастным к чему-либо, что человек считал неправильным, несправедливым (Второзаконие: 21 и 6—7). Данная цитата из Евангелия перешла в разряд крылатых выражений, используется в значении «устраняться от ответственности за что-либо, прекращать участие в чем-либо». Приведем текст А. Ахматовой, включающий в себя приведенное выше крылатое выражение:

И напрасно наместник Рима

Мыл руки пред всем народом

Под зловещие крики черни;

И шотландская королева

Напрасно с узких ладоней

Стирала красные брызги

В душном мраке царского дома...

Опознать здесь скрытую цитату и понять ее источник не составит особого труда, тем более, что этот библеизм активно используется в дискурсе русской языковой личности. Нам, в свою очередь, интересна причина изменения цитаты поэтессой: замена глагола умыл на мыл.  Необходимо обратить внимание на вид глагола. В русском языке глагол несовершенного вида указывает на длительное и нерезультативное. По нашему мнению, именно такое указание на «неэффективное» действие важно для стихотворения. Ахматова показывает читателю,  что смыть, стереть кровь с рук убийц невозможно. Тщетность и безрезультативность таких попыток акцентируется с помощью глаголов несовершенного вида мыл, стирала, обозначающие действия Понтия Пилата и шотландской королевы леди Макбет, а также ее прототипа Марии Стюарт, сюда же можно отнести дважды повторенное слово напрасно. Исходя из этого, мы можем сделать вывод, что каждая интертекстема способна обновлять и приумножать содержание, храня при этом определенный изначальный смысл.

Учащимся бывает достаточно трудно увидеть и распознать  в том или ином произведении следы других текстов. Учителям-словесникам необходимо учить ребят распознаванию интертекстуальных отсылок, выявлению скрытых цитат, видеть связь одного текста с другим, поскольку этому умению нужно специально учиться.  

Проблема цитирования охватывает не только процессы текстовосприятия и текстопорождения, но и занимает большое место в жизни человека и нации, поскольку эта жизнь вся проходит среди текстов. «Введение цитаты в текст, – отмечает В.К. Харченко, – это введение цитаты заново в речь, в язык, жизнь, в конечном счете это обогащение и укрепление духовного самосознания личности».

Элементы чужих текстов в своем тексте являются вершиной пирамиды, за которой проглядывается сама пирамида – прецедентные тексты.  Будучи лингвокультурными универсалиями, прецедентные тексты в результате получения образования в широком смысле (т.е. через направленное обучение и пребывание в определенной культурно-языковой среде) усваиваются, сохраняются и передаются все новым и новым поколениям. Без образования, не направленного на овладение прецедентными текстами и способами их функционирования, нельзя воспитать национальное самосознание, любовь к родине и родному языку.

Культурная грамотность современного старшеклассника:

круг чтения и знание прецедентных текстов

Речевая культура современного носителя языка  выявляет форму сознания, показывающего мировоззрение  усредненной языковой личности нашего времени, определяет связь языка с реальной жизнью,  представляет собой особую ценность, потому что демонстрирует форму сознания, отображающего мировоззрение современного человека, связь языка с реальной жизнью, а также связь с культурными традициями прошлых поколений. Факт диалога языка и культуры на сегодняшний день не вызывает никаких сомнений. Неразрывность данной взаимосвязи подтверждается и  многими научными исследованиями литературоведов, культурологов, лингвистов.

Речевая культура тесно связана с понятием культурной грамотности. Под культурной грамотностью подразумевается система знаний, важных для человека, чтобы ориентироваться в современном мире. Она включает базовые, самые необходимые знания о различных сферах человеческой деятельности. Культурная грамотность, связанная с объемом информации, которой владеет человек, позволяет ему находиться в гармонии с окружающим миром. Культурная грамотность, включая  знания из различных сфер человеческой деятельности, помогает субъекту понять ее адекватно, проникнуть в ее контекст, прийти к подобающим выводам и сформировать свою точку зрения.

На современном этапе развития лингвистики ученые выделяют  три уровня культурной грамотности: первый уровень подразумевает естественнонаучные понятия, интернациональные понятия из мировой истории и культуры; второй уровень культурной грамотности составляют понятия, принадлежащие исторической памяти народа (этнокультурные понятия, топонимы, разного рода высказывания), к этому уровню исследователи относят также имена реальных персонажей отечественной истории, литературных героев с их высказываниями; третий уровень составляют понятия новейшей истории, известные носителям языка конкретной страны или региона.

С проблемой культурной грамотности В.А. Козырев, В.Д. Черняк соотносят две злободневные для современной языковой личности проблемы – проблему адекватного восприятия текстов классической литературы и проблему владения прецедентными текстами. Данные проблемы тесно связаны с кругом чтения современной языковой личности, с богатством ее тезауруса и лексикона, причем объем освоенных прецедентных текстов выступает важной составляющей тезауруса языковой личности.  Знание своей истории, начитанность позволяют описать и оценить культурный облик современного носителя языка.

Для современных образовательных стратегий представляется важным понятие культурной грамотности, предложенное американским культурологом  Э.Д. Хиршем в контексте американской системы образования. Результатом работы Э.Д. Хирша и его коллег стало составление «Словаря культурной грамотности». Словарь представляет понятия трех уровней: 1) связанные с общечеловеческими ценностями; 2) связанные с исторической памятью конкретного народа; 3) актуальные для конкретной страны в настоящее время.

Понятие культурная грамотность объединяет разнообразные элементы лексикона и тезауруса – лексические единицы различного типа (имена собственные, термины), фразеологизмы, прецедентные высказывания.  Национальный корпус прецедентных текстов (в их число входят литературные произведения, тексты песен, рекламы, анекдоты и т.п.) выступают существенным элементом культурной грамотности. «Наличие в речевом репертуаре языковой личности некоторого объема прецедентных текстов как «вещи в себе» позволяет судить о свойствах этой личности; также естественно и то, что включение прецедентных текстов в речевое общение «как вещи для других» соотносится с совокупным знанием представителей данной этнокультуры».

Отмечая низкий уровень культурной грамотности усредненной языковой личности, важно учитывать объективные причины этого явления: «То, что называется национальной памятью, представляет собой в действительности огромное сооружение, не очень хорошо организованный склад материальных и духовных ресурсов <...>. Коллективная память общества не выдерживает непрекращающегося роста, разбухания ее объема и по мере накопления «материалов» на этом «складе» вынуждена от чего-то избавляться, предавать забвению».

Понятие круг чтения воспроизводит те элементы лексикона современного человека, которые связаны с прочитанными текстами. Оно тесно связано с рассмотренными понятиями «прецедентные тексты» и «культурная грамотность». Круг чтения в значительной степени характеризует уровень культурной грамотности. Художественные тексты, составляющие круг чтения наших современников, определяют качество и количество цитатного материала, бытующего в письменных текстах и устных произведениях. Выявить круг чтения современного россиянина можно, определив «набор прецедентных текстов художественной литературы, которыми оперирует средний носитель языка сегодня».

Изучение взаимосвязи понятий «круг чтения» и «языковая способность» позволяет установить, каким образом количество и качество прочитанных текстов влияет на способность носителей языка создавать и воспринимать тексты. Наличие или отсутствие ассоциаций, связанных с образами, именами, транслируемыми классическими текстами художественной литературы, с фактами жизни и творчества писателей, определяют уровень языковой способности человека, определяют возможность легко чувствовать себя в культурном пространстве.

Таким образом, изучение лингвокультурной грамотности современного носителя  языка представляет собой важную и актуальную проблему. Знание прецедентных феноменов является не только показателем уровня развития  языковой личности, его принадлежности к данной эпохе и ее культуре, но и свидетельствует о нынешнем состоянии самого общества, его образовании, его менталитета. Несмотря на все сложности современного периода, не следует забывать, что культурно-образовательный уровень человека – это не только гарант успешной коммуникации, но и необходимое условие вхождения в языковую среду современного общества.

На сегодняшний день, в стране, которая славится глубокими и крепкими языковыми традициями, произошло резкое снижение культуры речи. Осознаваемое сегодня педагогами оскудение словарного запаса школьников, недостаточное знание ими норм литературного языка и небрежное, неуважительное отношение к родному языку происходит на фоне сокращения круга чтения, особенно, это касается произведений русской классической литературы. Нынешнему школьнику, подверженному воздействию инновационных технологий, компьютер стал заменять книгу, словесное общение. Такое значительное присутствие  «виртуальных» собеседников существенно отражается на культуре речи современных носителей языка, снижением интереса подростков к книге как первоисточнику для развития своей языковой личности. Поэтому основной задачей родителей, педагогов на сегодняшний день является мотивация и поддержание лингвокультурной  грамотности школьника. Только с помощью постоянного обращения к языку произведений великой русской культуры можно сформировать гармоничное отношение подростка к миру, своей культуре, неотъемлемой часть которой является литература, что позволит умножить интеллект, а также духовный и эстетический потенциал личности, сформировать ее ценностные ориентиры.

Среди словесных текстов, оказывающих наиболее сильное влияние на формирование филологической культуры языковой личности школьника, важное место принадлежит прецедентным текстам. Поэтому актуальным на сегодняшний день является рассмотрение прецедентных текстов как культуроформирующего звена в развитии современного общества.