Прецедентность как одно из базовых понятий изучения текста в антропоцентрической лингвистике

Прецедентность как одно из базовых понятий изучения текста
в антропоцентрической лингвистике

Антропоцентрическая парадигма объявила главным объектом исследования человека в языке, личность, участвующую в процессе коммуникации. Само понятие человека разумного и языка связаны необходимой составляющей реализации языка как средства общения и человека как субъекта, инициатора коммуникации. Продуктом и средством коммуникации является текст, ибо язык дан личности или создан ею для речевого общения. «Процесс, в котором возникает текст, есть речевой процесс, речь. Для осуществления этого процесса человек использует специальное устройство – язык. Язык является устройством для производства и приема текстов человеком».

Понимание устных и письменных текстов является одним из наиболее главнейших факторов, формирующих языковую личность.  Тексты представляют собой образцы для вербального уровня, в них заключаются семантические и грамматические связи, лексическое значение. Выдающийся литературовед М.Ю. Лотман отмечал, что при обучении родному языку в раннем возрасте (в отличие от обучения языку иностранному) в сознание обучаемого в первую очередь вводятся не правила, а тексты: «ребенок запоминает многочисленные употребления и на основании них научается самостоятельно порождать тексты». Схожим образом осуществляется развитие тезаурусной компетентности языковой личности: ребенок впитывает в себя ценности, установки, представления, смотря на модель поведения окружающих взрослых, а также обучается «правилам культуры», впитывает языковую картину мира через тексты, которые он услышал или прочел еще на раннем этапе его развития. Таким образом, тексты образуют единицы тезаурусного уровня.

Подавляющее большинство своих познаний о мире во всем многообразии его проявлений человек усваивает не из непосредственно личного опыта, а заимствует из текстов. Услышанные или прочитанные тексты значительно воздействуют на формирование взглядов человека, в том числе на его язык, представляющий собой устройство для производства, преобразования и понимания текстов. При помощи текстов знания передаются из поколения в поколение, от одного лица другому вне времени и пространства, при этом обогащаются при каждом обращении к ним. Таким образом, можно сказать, что, «текст – средство материализации знаний».

Современная лингвистика, направленная на изучение человека в языке и языка в человеке, признает своим главным объектом текст, потому как человек в своей «человеческой специфике всегда выражает себя (говорит), то есть создает текст (хотя бы потенциальный).  Огромную долю информации о мире человек получает из текстов различных типов, поскольку вся жизнедеятельность человека протекает в текстовой среде. «Я живу в мире чужих слов, – отмечал М.М. Бахтин. – И вся моя жизнь является ориентацией в этом мире, реакцией на чужие слова (бесконечно разнообразной реакцией), начиная от их освоения (в процессе первоначального овладения речью) и заканчивая освоением богатств человеческой культуры (выраженных в слове или иных знаковых материалах). Все слова для каждого человека делятся на свои и чужие, но границы между ними могут смещаться….».

Среди словесных текстов, воздействующих на формирование филологической культуры языковой личности, как индивидуальной, так и коллективной, то есть нации, наиважнейшее место занимают прецедентные тексты. Исследование прецедентности в современном мире занимает главенствующую позицию в лингвокультурологии. Многие выдающиеся ученые-лингвисты, такие как Ю.Н. Караулов, А.Е. Супрун, В.Г. Костомаров, М.А. Соболева, Л.Б. Савенкова и др., подчеркивают ценность прецедентных текстов для общечеловеческой культуры. Г.Г. Слышкин указывает: «Лингвистика остро реагирует на изменения в дискурсивном поведении социума. Не секрет, что современная отечественная культура не склонна к текстопорождению. В дискурсах различных слоев общества очевидны тенденции к ностальгическому переживанию текстовых ценностей прежней эпохи, к осмыслению и компиляции текстов других культур, прежде недоступных по идеологическим причинам. Дискурс как никогда наполнен разными по степени эксплицитности фрагментами и оценками чужих текстов».

Состав текстов, входящих в состав когнитивной базы (совокупности знаний и представлений, которыми владеют все люди, являющиеся представителями того или иного лингвокультурного сообщества), образовывает лингвокультурные универсалии – прецедентные тексты.

Совокупность прецедентных текстов представляет собой определенный лингвистический и культурный пласт, который в научной литературе определяют как корпус прецедентных текстов, отражающих и формирующих шкалу ценностных ориентаций национального лингвокультурного сообщества. Практически каждый носитель культуры обращается к корпусу прецедентных текстов при восприятии и порождении текста.

В 80-е годы XX столетия российский и советский лингвист Ю.Н. Караулов впервые предложил и мотивировал термин «прецедентность» (от лат. praecedens – «случай, имевший ранее место и служащий примером или оправданием для последующих случаев подобного рода»). При этом под «прецедентными текстами» исследователь понимал тексты, «1) значимые для той или иной личности в познавательном и эмоциональном отношении, 2) имеющие «сверхличностный характер», то есть хорошо известные широкому окружению данной личности, включая её предшественников и современников, и, наконец, такие, 3) обращение к которым возобновляется неоднократно в дискурсе данной языковой личности». И далее: «В самом общем смысле можно было бы сказать, что состав прецедентных текстов формируется из произведений русской, советской и мировой классики, имея в виду, что сюда входят и фольклорные шедевры». Исходя из этого, к прецедентными текстами являются мифы, предания, притчи, легенды, сказки, устно-поэтические произведения, цитаты из художественных произведений. Также к этому понятию ученый относил цитаты, имена персонажей, авторов, а также тексты невербальной природы.

Ключевыми характеристиками прецедентных текстов являются хрестоматийность и общеизвестность, эмоциональная и познавательная ценность. Следствием хрестоматийности и общеизвестности является реинтерпретируемость (повторяемость в других текстах), в результате которой прецедентные тексты переступают через рамки словесного творчества, где исконно возникли и реализуются в других видах искусств (поэзии, живописи, драматическом спектакле, скульптуре, опере, балете). Также прецедентными считаются такие тексты, которые «имеют историко-культурную, страноведческую ценность. Их можно назвать образцовыми текстами культуры, изучение которых способствует совершенствованию не только коммуникативной, но и межкультурной компетенции».

Ю.Н. Караулов разрабатывал критерии отнесенности текста к категории «прецедентный». Так, исследователь отмечал,  что к этому разряду нельзя отнести: 1) заявление об отпуске (по причине того, что «этот жанр не обладает эмоциональной и познавательной значимостью, хотя является повторяющимся»); 2) текст газетного фельетона (этот текст характеризуется кратковременностью своей жизни, недостаточной одновременной информативностью для членов общества); 3) тексты специальных работ («Для ученого не должны считаться прецедентными тексты специальных работ – по тем же причинам»).

Определение «прецедентности», предложенное Ю.Н. Карауловым, настолько обширно, что не ограничивается только текстами художественной литературы, оно также применимо к произведениям музыки, архитектуры и живописи. Прецедентные единицы в тексте отражают специфику современного состояния конкретного общества, а именно: его ценности, мировосприятие и культуру. Прецедентные тексты выходят за рамки словесного искусства и становятся фактом культуры, составляют общекультурный фонд языка.

А.А. Евтюгина продолжает разрабатывать теорию Ю.Н. Караулова, и в своих работах замечает, что «прецедентный текст является минимальным культурным знаком, выполняющим специализированную прагматическую функцию, регулирующую отношения данного письменного текста к отсутствующему тексту, культурную память о котором хранит прецедент, попавший в новую текстовую среду».

Г.Г. Слышкин  снимает ряд ограничений, указанных Ю.Н. Карауловым; по его мнению, прецедентные тексты являются более широкими понятиями. Так, во-первых, Г.Г. Слышкин отдельно выделяет тексты, являющиеся прецедентными для достаточно узкого круга людей, в частности для малых социальных групп (как например, семейный прецедентный текст, прецедентный текст студенческой группы, прецедентные тексты медицинских работников и т.д.). Текст любого объема, от пословицы до эпоса, может стать прецедентным. Во-вторых, согласно его мнению, мы можем выделить тексты, которые будут осознаваться прецедентными в течение достаточно короткого срока. Так, данные тексты чаще всего не известны предшественникам данной языковой личности, и выходят из употребления раньше, чем сменится поколение носителей языка. К таким текстам можно отнести рекламный ролик и анекдот.

Е.А. Земская считает  прецедентными только те тексты, которые входят в текст в неизменном виде (цитация) и в трансформированном, переиначенном (квазицитация). Такие тексты узнаваемы  широким кругом лиц и обладают свойством повторяемости в разных текстах.

И.В. Захаренко, Д.Б. Гудков, В.В. Красных Д.В. Багаева, в свою очередь, снимают многозначность термина «текст»; в их понимании прецедентным текстом является «законченный и самодостаточный продукт речемыслительной деятельности; (поли) предикативная единица, обращение к которому возобновляется в процессе коммуникации через связанные с этим текстом прецедентные высказывания или символы», которые являются прецедентными феноменами.

О.А. Ворожцова считает, что «прецедентными феноменами называется особая группа вербальных или вербализуемых феноменов, которые известны любому среднему представителю того или иного лингвокультурного сообщества и входят в когнитивную базу этого сообщества».

В современных научных работах и исследованиях достаточно часто используется определение, данное Е.А. Нахимовой, в котором она отмечает,  что прецедентные феномены широко узнаваемы представителями лингвокультурного сообщества и являются актуальными в когнитивном плане, а обращение к ним осуществляется в речи представителей соответствующего лингвокультурного сообщества.

Таким образом, термином «прецедентный текст» или «прецедентное высказывание» обозначаются тексты или выражения, известные большинству образованного населения и употребляющиеся как устойчивые выражения (речевые стереотипы). Ю.Н. Караулов, размышляя о функции прецедентных текстов, отмечает: «Прецедентные тексты можно было бы назвать хрестоматийными в том смысле, что если даже они не входят в программу общеобразовательной школы, то всё равно все говорящие так или иначе знают о них».

Действительно, не все читали роман Ильи Ильфа и Евгения Петрова «Двенадцать стульев», однако имя Остапа Бендера  мы относяи к разряду прецедентных.

В научной литературе выделяются следующие свойства прецедентных текстов:

– их сверхличностный характер: они должны быть хорошо известны не только в современной языковой среде, но и среди предшественников;

– способность хранить в «свёрнутом» виде значительный объём информации;

– значимость для носителей языка в познавательном и эмоциональном отношении;

– их неоднократное использование в речи носителями языка;

– широкие возможности, предоставляемые ими для создания языковой игры (данное свойство мы можем наблюдать в газетно-журнальных заголовках современных СМИ).

Исходя из этого,  прецедентный текст можно отнести одновременно явлению речевому, потому как это текст, т. е. является речевым произведением, и языковому, поскольку  свободно используется другими носителями языка, а также фиксируется в специальных словарях (наглядным примером является «Большой словарь цитат и крылатых выражений», составленный К.В. Душенко). Из этого мы делаем вывод, что прецедентный текст достаточно многозначен и имеет, как минимум, два значения: первое – это его исходный смысл в тексте источника, второе – его обобщённый смысл, который приобретается в речи. Например, выражение «О, друг мой, не говори красиво», истоками которого является роман И.С. Тургенева «Отцы и дети». Данное крылатое выражение употребляется, когда хотят услышать не красивую речь, а точные факты.

При узком понимании этого термина к прецедентным текстам относят, по мнению Ю.М. Лотмана:

– общеизвестные цитаты (крылатые выражения) типа «Подписано, так с плеч долой», «А ларчик просто открывался», «С корабля на бал», «И скучно, и грустно, и некому руку подать», «Есть еще порох в пороховницах»;

– строки из популярных песен, например «Надежда – мой компас земной», «А нам все равно, а нам все равно, пусть боимся мы волка и сову», «Я люблю тебя жизнь!», «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», «А вместо сердца пламенный мотор»;

– названия произведений (и не только литературных): «Мертвые души», «Вишневый сад», «Мцыри», «Анна Каренина», «Темное царство», «Три речи в память Достоевского»; «Опять двойка» (название картины Фёдора Решетникова), «Кармен» (название оперы Ж.Бизе), «Времена года» (название музыкального произведения Антонио Вивальди) и т.д.;

– так называемые прецедентные имена – имена писателей, исследователей, учёных, художников, политических деятелей, спортсменов и т.д.: Гоголь, Лермонтов, Петр I, Бах, Пикассо, Леонардо да Винчи, Менделеев, Ньютон, Македонский, Черчилль, Шумахер, а также имена литературных и фольклорных героев: Пьер Безухов, Раскольников, Аганемнон, Геракл, Змей Горыныч, Кащей Бессмертный и т.д.

Необходимо отметить, что сам набор прецедентных текстов меняется от поколения к поколению вследствие изменения круга чтения, образования новых выражений, забвения некоторых прежних и т. п. Это, разумеется, «не содействует эффективности общения между представителями разных поколений». Потому так важно на сегодняшний день сохранить диалог культуры и языка, взаимосвязь исторического прошлого и настоящего, преемственность культурных традиций. «Язык передает духовную эстафету от одного поколения к другому, являясь, наверное, единственным достоянием всего народа независимо от социального и материального положения человека».

В мировой культуре есть немало текстов, которые остаются прецедентными на протяжении веков. К таким текстам относят Библию, произведения Гомера, Данте, Сервантеса, Шекспира, Гете. При широком толковании термина в состав прецедентных текстов включают ещё и фразеологизмы, пословицы и поговорки. Что же касается русской культуры, то она является, несомненно, богатейшим источником прецедентных текстов, достоянием каждого русского человека. Ведь русская классическая литература создала особое глобально-духовное пространство, где на примере русских вопросов обсуждаются вопросы вселенские. Тем самым для носителей современного русского языка прецедентными текстами в первую очередь будут являться произведения русских классиков: А.С. Пушкина, А.С. Грибоедова, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, И.С. Тургенева, Н.А. Некрасова, И.А. Гончарова, Ф.М. Достоевского, А.Н. Островского, М.Е. Салтыкова-Щедрина, Н.Г. Чернышевского, Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, И.А. Бунина. Этот ряд имен невозможно представить и без автора «Слова о полку Игореве», без Куприна, Булгакова, Шолохова, Блока, Цветаевой, Ахматовой, Пастернака, Твардовского и мн. др. На сегодняшний день из-за большого временного разрыва и смены исторических эпох от современного читателя требуется гораздо больше усилий и знаний при чтении этих произведений.

Интертекстуальность показывает диалогическое взаимодействие текстов в рамках процесса их функционирования, обеспечивающее приращение смысла произведения. Данная категория изучалась многими учеными, такими как М.М. Бахтин, И.В. Арнольд, Р. Барт, Ж. Деррида, Ю. Кристева, Ю.М. Лотман, А.К. Жолковский, А.Е. Супрун, В.В. Красных, В.Г. Костомаров, Н.Д. Бурвикова и др. Сам интертекст представляет собой «текст в его сквозном движении через другие тексты» и «является продуктом творческой деятельности человека, способным бесконечно самогенерировать по стреле времени».

Интертекстуальность обозначает общие свойства текстов, выражающиеся в  присутствии между ними связей. Благодаря этим связям «тексты (или их части) могут многими разнообразными способами явно или неявно ссылаться друг на друга». И действительно, как отмечают многие исследователи, в каждом тексте присутствуют элементы, ранее употреблявшиеся в других текстах. Таким образом, интертекстуальность можно рассматривать как использование в одном тексте других текстов. Например, ими могут быть аллюзии, метафоры, предложения. В зависимости от авторского замысла тексты, содержащие данные элементы, являются стилизацией, интерпретацией, пародированием чужих текстов. Чужой и авторский тексты вступают во взаимосвязи на различных уровнях. Явление скрещения, контаминации текстов двух и более авторов, зеркального отражения словесных выражений также отражается в определении интертекст. Интертекстуальность тесно связана с понятием прецедентности и проявляется в использовании прецедентных текстов.

С помощью цитирования, ссылок на текст-источник, употребления «чужих» слов в «своем» тексте осуществляется текстовая коммуникация. Необходимо отметить, что прецедентные тексты являются смыслонесущими элементами дискурса как всей нации, так и отдельной социальной группы, вплоть до отдельной языковой личности. Взаимосвязь понятий прецедентности и интертекстуальности можно охарактеризовать следующим образом: 1) понятие интертекстуальности тесно связано с пониманием функционирования прецедентных текстов и включает понятия цитаты, аллюзии и реминисценции в область этого определения; 2) отражает включенность прецедентных текстов в культурный фонд нации, выражающуюся в узнаваемости данного текста широкому окружению данной личности, включая современников и предшественников; 3) вводит понятие «прецедентных текстов» в структуру языковой личности.

Ю.Н. Караулов отмечает, что «…структуру языковой личности можно рассматривать как складывающуюся из трех уровней. Уровни эти таковы: 1) вербально-семантический, или лексикон личности; лексикон, понимаемый в широком смысле, включает, по нашим представлениям, и фонд грамматических знаний личности; 2) лингво-когнитивный, представленный тезаурусом личности, в котором запечатлен «образ мира», или система знаний о мире; 3) мотивационный, или уровень деятельностно-коммуникативных потребностей, отражающий прагматикон личности, то есть систему ее целей, мотивов, установок и интенциональностей». Таким образом, можно сказать, что прецедентные тексты – это единицы своеобразного культурного тезауруса личности.

Понятия «человек», «культура», «язык», «текст» взаимосвязаны и взаимодополняются в аспекте изучения прецедентности, поскольку связаны с общей совокупностью знаний и представлений некоторого культурного сообщества и вариантами и способами использования этой базы конкретными носителями языка.

Проблема владения прецедентными текстами тесно связана с теорией прецедентных феноменов в лингвистике. В широком смысле внутри прецедентов выделяют особую группа прецедентов, которая называется прецедентными феноменами. Д.Б. Гудков, В.В. Красных, И.В. Захаренко, Д.В. Багаева, придерживаясь теории прецедентных феноменов, снимают многозначность термина «текст». Однако существуют разные точки зрения на определение понятия прецедентного феномена. Например, Д.Б. Гудков придерживается другой точки зрения, характеризуя прецедентные феномены как единицы, которые «знакомы большинству лингвокультурного сообщества, хранятся в коллективной памяти этого сообщества и регулярно актуализируются в речи». По мнению О.А. Ворожцовой, «прецедентными феноменами называется особая группа вербальных или вербализуемых феноменов, которые известны любому среднему представителю того или иного лингвокультурного сообщества и входят в когнитивную базу этого сообщества».

Наиболее полное обозначение дает В.В. Красных, классифицируя в определении термина признаки прецедентных феноменов. Так, по мнению В.В. Красных, «прецедентные феномены – это феномены:

– широко узнаваемые всеми представителями национально-лингвокультурного сообщества;

– являющиеся актуальными в когнитивном (познавательном и эмоциональном) плане;

– обращение к которым постоянно возобновляется в речи представителей того или иного национально-лингвокультурного сообщества.

Как мы видим, термин «прецедентный феномен» достаточно емкий. Как к родовому термину к нему необходимо причислить такие термины, как «прецедентные онимы», «прецедентный топоним», которые к тому же входят в качестве гипонимов в прецедентное имя, а также термин «прецедентный жанр» и «прецедентный образ» (последний, в свою очередь, является гипонимом термина «прецедентный текст»). Прецедентные феномены широко обсуждаются в научной литературе последних лет в работах Ю.Н. Караулова, В.В. Красных, И.В. Захаренко, В.В. Гудкова, Г.Г. Слышкина, В.Г. Костомарова, Н.Д. Бурвиковой и др.

Результат предлагаемых определений доказывает мысль о том, что прецедентные феномены отражают в тексте национальные культурные традиции в оценке и восприятии исторических событий и лиц, мифологии, памятников искусства, литературы, произведений устного народного творчества. Таким образом, разграничиваются следующие виды прецедентных феноменов (согласно наиболее авторитетной современной концепцией прецедентности): прецедентные имена, прецедентные высказывания, прецедентные тексты и прецедентные ситуации. Данная совокупность отражает показатель культурной грамотности современного носителя языка.

Знание прецедентных феноменов является не только показателем уровня развития языковой личности, его принадлежности к данной эпохе и ее культуре, но и свидетельствует о нынешнем состоянии самого общества, его образовании, его менталитета. Несмотря на все сложности современного периода, не следует забывать, что культурно-образовательный уровень человека – это не только гарант успешной коммуникации, но и необходимое условие вхождения в языковую среду современного общества.

Таким образом, прецедентность является одним из базовых понятий изучения текста в антропоцентрической лингвистике. Корпус прецедентных текстов воспроизводит и формирует шкалу ценностных ориентаций национального лингвокультурного сообщества, а также те модели социального поведения, которые в этом сообществе одобряются, либо осуждаются. «Прецедентные тексты относятся к своеобразному метауровню, к которому обращается безусловно любой носитель культуры при восприятии и порождении текста. Они во многом задают границы и основные векторы развития национального культурного пространства. ... Без знания данных текстов невозможно сколько-нибудь адекватное и полноценное понимание не только текстов той или иной культуры, обнаружение их интертекстуальных связей, но и понимание самой культуры». Подводя итог, мы можем утверждать, что прецедентные тексты образуют общечеловеческую культуру (семиосферу), которая сама может пониматься как один большой текст.