«Разговорная речь и ее отражение во французской художественной литературе»

«Разговорная речь и ее отражение во французской художественной литературе»

Оглавление

Введение        3

Глава I. Функционально-стилевая специфика разговорной речи         6

§1. Понятие разговорной речи        6

§2. Языковые особенности разговорной речи        10

2.1 Фонетические особенности         10

2.2 Лексические особенности        11

2.3 Синтаксические особенности        16

§3. Принципы отражения разговорной речи в художественно тексте        20

§4. Изучение французской разговорной речи в художественном тексте        25

§5. Выявление количественных и качественных особенностей построения и употребления синтаксических конструкций французской разговорной речи в художественном тексте        28

Глава II. Средства имитации разговорной речи в художественном произведении        31

§1. Слабооформленные построения        31

1.1. Общая характеристика        31

1.2. Отрицательное предложение        33

1.3. Побудительное предложение        36

§2. Сегментированные  конструкции        40

2.1.  Общая характеристика сегментированных конструкций        40

2.2.  Конструкция с препозитивным тематическим сегментом        43

2.3.  Конструкции с постпозитивным тематическим сегментом        46

Заключение        49

Библиография        51

Введение

Разговорная речь и художественная литература - две ипостаси национального языка, вступающие во взаимодействие под влиянием исторических, культурных и эстетических факторов. Явившись первоисточником литературного языка, разговорная речь (ниже РР) приобрела собственные характерные черты, обусловленные ее ярко выраженной коммуникативной спецификой. «Говорить - значит общаться», - эти слова исследователя французской РР Д. Андре-Ларошбуви могут служить эпиграфом ко многим работам в области коллоквиалистики. РР явилась основным объектом данного направления современной лингвистики, получившего в отечественном языкознании и название «лингвистическое описание РР», а во французском - «анализ разговора» (analyse conversationnelle). В исследованиях данного направления, интенсивно развивающегося в последние десятилетия, содержатся дефиниции РР, выявляются ее структурные, лексико-грамматические, стилистические, семиологические особенности.

В ином ракурсе исследуется РР, включенная в художественную литературу. Она рассматривается в связи со структурированием текста, изучением грамматических и лексических способов введения «переданной речи», особенностями речевых партий персонажей. При этом в тени остаются главные факторы, обусловливающие подключение «разговорности» к «художественности». Отсутствует общая картина приемов и средств имитации естественного разговорного общения в эстетических целях. Нуждаются в разработке методы описания стилистического потенциала РР и его реализации в художественном тексте.

Настоящая дипломная работа посвящена изучению особенностей отражения некоторых разговорных явлений во французской художественной литературе.

Современное состояние языкознания характеризуется общей направленностью исследований на изучение функционально-речевых систем и дискурсивных формаций, а также возросшим интересом к коммуникативному фактору стилеобразования, в частности, в сфере художественной литературы. Такая направленность связана с интересом лингвистов к реализации в языке человеческого фактора, к антропоцентризму как в естественной, так и в художественной коммуникации. Художественная литература, изображая человека и будучи ориентированной на человека, передает и его отношение к языку, к отражаемой в нем действительности.

 Актуальность исследования  определяется следующими обстоятельствами:

• РР и, в частности, французская РР является сферой наиболее динамичных языковых изменений; изучение ее современного состояния представляет несомненный интерес;
• в современной французской литературе наблюдается тенденция к усилению роли РР, ее широкому использованию как для воплощения творческого замысла отдельных писателей, так и формирования новых литературных направлений;
• тексты произведений французской литературы второй половины XX века отличаются от текстов предшествующих периодов разнообразием нарративных и структурных характеристик; своевременным представляется выявление роли РР в их варьировании, в установлении альтернативных случаев фундаментальных нарративных структур;
• происходит активный процесс миграции стилистически значимых элементов в регистровом пространстве РР и за ее пределами; необходима разработка конкретных методов анализа стилистического потенциала РР и его реализации.

Цель данной работы состоит в выявлении и описании наиболее ярких разговорных языковых средств, включаемых в тексты французской художественной литературы.

Материалом исследования послужили произведения французских писателей второй половины XX века (около  15 наименований), а также данные словарей, отражающих современное состояние французской РР.

Теоретическая значимость и практическая ценность исследования состоит в том, что результаты и выводы данной работы могуг быть использованы при чтении курса «стилистика французского языка», спецкурсов по вопросам устно-разговорной разновидности французской речи, стилистико-синтаксического анализа художественного текста, теории и практики перевода явлений разговорности в художественном тексте с французского  языка на русский, и наоборот.

Глава I. Функционально-стилевая специфика разговорной речи

§ 1. Понятие разговорной речи

Исследование особенностей разговорной речи является перспективным направлением в современной лингвистике. Это объясняется прежде всего необходимостью внедрения в практику преподавания иностранных языков живых, естественных форм устного общения. Особенно интенсивно пропагандируются разговорные формы английского языка. Литература, демонстрирующая французские разговорные или, точнее, употребляемые в устной речи конструкции и почти не касающаяся вопросов теории, довольно обширна.

Разговорные формы французского языка являются предметом анализа ряда общих и специальных работ. Еще в начале прошлого века Шарль Балли, противопоставлял «разговорный язык» или «фамильярную речь» (согласно его определению — спонтанное выражение мыслей, связанное с реальной повседневной жизнью) речи художественной, считал, в соответствии со своей концепцией стилистики, основным объектом последней живую речь, поскольку художественная литература использует язык в намеренно эстетических целях (аvес une intention esthétique). Живая устная речь должна быть, по мнению Балли, положена в основу синтаксических описаний.

Балли и, вслед за ним, Фрей, Гиро и другие считают возможным рассматривать разговорную речь как особую систему в пределах общей грамматики национального языка. Это положение фактически легализует- разговорную речь как самостоятельный объект лингвистического изучения.

В трудах языковедов нашей страны понятие разговорной речи получает ряд существенно различающихся истолкований.

Разговорная речь рассматривалась Л. В. Щербой как совокупность некоторых модификаций существующей в языке нормы. Для Л. П. Якубинского существенным признаком диалогической речи является ее стереотипность: «шаблонные взаимодействия обрастают шаблонными речевыми взаимодействиями; между теми и другими устанавливается теснейшая ассоциативная связь». Отличие диалогической (разговорной) речи от речи письменной состоит, по мнению Л. П. Якубинского, в том, что последняя является «речью, закрепляемой в порядке ее осуществления; в результате остается, таким образом, нечто пребывающее, некоторое произведение».

В основу известной книги Н. Ю. Шведовой «Очерки по синтаксису русской разговорной речи» положено выделение разговорной речи как противополагающейся речи письменной. «Современный общенациональный русский литературный язык, — пишет Н. Ю. Шведова, — существует в двух постоянно взаимодействующих функциональных разновидностях или формах: в форме письменной речи и в форме речи разговорной». Это утверждение содержит существенную неточность: вполне очевидно, что письменная речь противостоит не разговорной речи, а устной речи в целом; речь разговорная есть лишь некоторая часть, некоторая разновидность устной речи. Основную специфическую черту разговорной речи Н. Ю. Шведова видит в том, что разговорная речь не подвергается «предварительной обработке», что в разговорной речи «говорящий употребляет готовые, закрепленные в системе языка формы, которые... обдуманно не отбираются». Вероятно, последнее замечание не следует считать игнорирующим проблему конструирования высказываний: оно лишь подчеркивает тот факт, что в разговорной речи используются готовые», т. е. коллективно принятые и, тем самым, принадлежащие общей системе языка формы, а не случайные «речевые» модификации языковых форм. Иными словами, Н. Ю. Шведова трактует разговорную речь (или используемые в ней языковые формы) как некоторую объективно существующую систему, возможность и целесообразность описания которой подтверждается всей исследовательской частью книги.

Второй по времени выхода в свет крупной работой является монография Э. Г. Ризель «Стиль немецкой повседневной речи». Эта книга содержит убедительные решения целого ряда теоретических проблем. Э. Г. Ризель определяет разговорную речь как языковое общение в неофициальной сфере повседневного обихода.

В. Д. Девкин заменяет определение предмета исследования описанием его свойств. Справедливо указывая, что «наименование, «разговорная речь» пришло в языковедение с общежитейским значением и лишено терминологической точности», он ограничивается перечислением областей функционирования разговорной речи («в быту, в повседневном обиходе, в труде, в неофициальной обстановке»). Разговорная речь, по мнению В. Д. Девкина, имеет «подчеркнуто неспециальный характер» и, в то же время, «имеет также своеобразие, присущее ей одной». В опубликованном девятью годами позже автореферате докторской диссертации В. Д.  Девкин определяет разговорную речь следующим образом: «Разговорная — это непринужденная, спонтанная, устная, преимущественно ситуативно обусловленная, чаще диалогическая и несколько сниженная речь». Как видим, в приведенной дефиниции экстралингвистические признаки речевой сферы чередуются с лингвистическими характеристиками разговорного текста.

Ю.М.Скребнев использует вместо термина «разговорная речь» термин «разговорный подъязык». Разговорный подъязык он определяет как «набор языковых единиц, используемый в сфере общения, более узкой, чем сфера функционирования всего национального языка». Для него, так же как и для В.Г.Костомарова и Т.Г.Винокур, разговорная речь является функциональным стилем языка (Скребнев 1971, Костомаров 1965, Винокур 1968).

Несколько своеобразная исследовательская позиция характеризует многочисленные работы О.А. Лаптевой. Она считает разговорную речь разновидностью литературного языка. Следовательно, разговорная речь обладает нормированностью. О.А.Лаптева считает, что разговорная речь существует только в устной форме. При этом она может быть как диалогичной, так и монологичной, хотя, как отмечает О.А.Лаптева, монолог и диалог не всегда легко разграничить. Но в любом случае разговорная речь является адресованной. Что касается понятия "разговорный стиль", то она не считает возможным его выделение.

Вероятно, наиболее убедительными являются исходные положения концепции Н.А. Шигаревской, занимавшейся изучением французской разговорной речи. Для нее характерен учет  разноплановости признаков, выделяющих объект исследования. Н. А. Шигаревская  различает  книжный и разговорный стили, письменную и устную формы и диалогический и монологический аспекты. Под разговорной речью Н. А. Шигаревская понимает «одну из функционально-стилевых разновидностей общенационального языка». Французская разговорная речь является средством общения образованной части населения в неофициальных условиях и находит свое выражение в устной (чаще) и письменной форме, как впрочем, и все остальные стили, в разном их соотнесении.

Приведенный обзор показывает, с одной стороны, весьма высокий стойкий интерес исследователей к разговорной речи, с другой, свидетельствует о ее сложной лингвистической сущности.

§ 2. Языковые особенности разговорной речи

2.1 Фонетические особенности

В обиходно-разговорной речи, для которой устная форма является исконной, исключительно важную роль играет интонация. Во взаимодействии с синтаксисом и лексикой она создает впечатление разговорности. Непринужденная речь часто сопровождается резкими повышениями и понижениями тона, удлинением, "растягиванием" гласных, удлинением согласных, паузами, изменением темпа речи, а также ее ритма. В отличие от фонетических норм официальной литературной речи разговорная речь характеризуется значительно меньшей четкостью произношения. В связи с тем что, как правило, сообщается о знакомых, известных собеседнику фактах, говорящий не напрягает свои органы речи. Аналогично наблюдается при разговоре по телефону (отсутствие зрительного восприятия собеседника также требует большей четкости произношения).

В домашней неофициальной обстановке, когда собеседники понимают друг друга буквально с полуслова, в особом напряжении органов речи нет нужды. Звуки произносятся нечетко, концы слов и особенно фраз проглатываются, произношение многих слов настолько упрощается, что выпадают целые слоги.

2.2 Лексические особенности

Благодаря интенсивным исследованиям разговорной речи, начавшимся в 50-тых годах и продолжающимся до настоящего времени, ее системный характер признается всеми лингвистами. Разговорная речь не есть нечто хаотическое, она отличается особыми нормами и языковыми средствами.

Лексика, используемая в разговорной речи, многослойна. Прежде всего это стилистически нейтральная общенациональная лексика повседневного употребления, разговорные дублеты - синонимы нейтральных номинаций, а также собственно разговорная лексика (коллоквиализмы). Общее количество коллоквиализмов в языке в целом незначительно, по разным данным оно колеблется от 3% до 10%. Что же касается удельного веса коллоквиализмов в речи, то он зависит от темы и предмета разговора, ситуации общения, индивидуальных особенностей говорящих и от ряда других факторов.

С точки зрения семантической структуры коллоквиализмы не представляют собой однородную группу. По семантической емкости среди них выделяются:

- единицы с простой семной структурой (tonton - обращение к дяде, dico - от dictionnaire);

- многосемные, информационно насыщенные единицы (эмоционально-окрашенные, чаще всего негативно, слова - cochon о грязнуле, serpent о злом и хитром человеке);

- и наконец, единицы с "ослабленной знаменательностью", слова с "размытой" семантической структурой (truc, type, machin).

Появление в разговорной речи последней группы коллоквиализмов вытекает из такой ее характерной черты как спонтанность, неподготовленность. Обычно у говорящего нет времени для творчества, для адекватной вербальной реализации своего замысла, коммуникативная обстановка не позволяет ему редактировать сообщение, интеллектуальный контроль за речью снижается. Главной задачей говорящего является не потерять речевую инициативу, удержать внимание собеседника.

Использование слов с расплывчатым, неопределенным содержанием в большинстве случаев не препятствует взаимопониманию собеседников. Утрата знаменательности компенсируется опорой на речевой контекст, конситуацию, пресуппозиции говорящего и слушающего.

Среди слов с "размытой" семантической структурой можно выделить следующие группы:

- слова обозначающие количество (environ, plus ou moins, un tas de);

- интенсификаторы лексического значения (terrible, horrible, parfaitement);

- слова и выражения, встречающиеся на конце высказываний, содержащих перечисления ( et tout ça, et ainsi de suite);

- слова, отсылающие к неназываемому предмету (chose, truc, type, machin).

Рассмотрим данную группу подробнее.

Успешность коммуникации во многом определяется учетом говорящим состояния сознания адресата. "Только тогда, когда говорящий приспосабливает то, о чем он говорит, к тому, о чем, по его мнению, слушающий в данный момент думает, сообщение будет принято без помех". Поэтому собеседник, принимающий на себя роль говорящего, должен в начале позаботиться о том, чтобы ввести референт, о котором он собирается сделать некоторое сообщение, в область сознания слушающего. Иными словами, говорящий должен идентифицировать для слушающего объект, о котором идет речь, выбрать то языковое выражение, которое бы недвусмысленно указывало слушающему на предмет сообщения.

В условиях нехватки времени на обдумывание высказывания говорящий не всегда может вспомнить нужное слово, которое "вертится у него на языке", а иногда в его словаре просто отсутствует выражение для обозначения некоторого понятия. В подобной ситуации у говорящего есть несколько возможностей: использовать описательное выражение вместо прямой номинации; жест (если объект сообщения находится в поле зрения слушающего); слова с "размытой" семантической структурой, указывающие на неназываемый объект.

В современной французской разговорной речи такими словами являются:

Как видно из таблицы наиболее широким значением обладают слова   une chose, un machin, которые употребляются как для указания на лицо, так и на предмет. Например:

C'est chose qui me l'a dit (Simenon).

- J'ai lu votre machin.

- Oui, monsieur le commissaire.

- ...Votre rapport est très clair, très détaillé (Simenon).

Слова un truc, une histoire используются только для указания на предмет (une histoire обозначает также и цепочку событий).

Qu'est-ce que c'est que ce truc-là (cette histoire-là)?

Для указания на неизвестное лицо используется слово un type.

- Ça me troue! T'as pas fait tellement d'histoire avec le mari de ma soeur.

- Justement. C'était le mari de ta soeur. Pas un type comme ça, en passant...

- Yann n'est pas un type comme ça, en passant... Je l`aime pour la vie... (Buron).

Слова "расплывчатой" семантики появляются в высказывании говорящего в следующих ситуациях.

1. Говорящий не может вспомнить, как называется тот или иной предмет, слово "вертится у него на языке". Слово, указывающее на неназываемый предмет сопровождается указательным жестом, если тот присутствует в ситуации общения. Часто после слова с "размытой" семантикой идет прямая номинация - говорящий вспоминает нужное слово. Например,

- Qu'est-ce que tu veux?

- Mon... mon... machin.

- Quel machin?

- Mon... chose, tu sais hein... je dors, nom de Dieu! ... Mon pantalon! (Courteline).

Говорящий дважды прибегает к словам, указывающим на неназываемый предмет (machin, chose), пока не вспоминает нужного слова (pantalon).

2. Говорящий не знает, как называется тот или иной объект. В таком случае слова с "размытой" семантикой сопровождаются определителями (обстоятельствами места, указательными прилагательными, придаточными определительными), которые помогают собеседнику идентифицировать предмет речи. Donne-moi ce truc qui est à coté des ciseaux (Exbrayat).

3. В неофициальном общении точность номинаций не является обязательной, говорящий может знать, как называется некий предмет, но использовать слова с "размытой" семантикой, поскольку в точной идентификации предмета нет необходимости.

Le bonhomme de l'auto avait du mettre à l'avance des trucs lourds dans les poches du maccabée, car il n'a pas flotté un instant (Simenon).

Говорящий использует слово des trucs с определением lourds для обозначения некоторых предметов, точное название которых (возможно и известное ему) не является существенным в данной ситуации общения.

4. Слова с "размытой" семантикой осознаются говорящими как некий признак разговорности, неофициальности, поэтому нередко их выбор определяется не столько незнанием прямой номинации, сколько стремлением говорящего поддержать непринужденную атмосферу беседы.

В следующем примере слово un machin является контекстуальным синонимом упомянутого в предыдущем высказывании la maison de Feuvrolles. Его использование вызвано неофициальной ситуацией общения и не препятствует взаимопониманию собеседников, т.к. ранее предмет речи уже получил адекватное наименование.

J'ai décidé de vendre la maison de Feuvrolles. Je ne peux pas entretenir un grand machin comme ça à moi toute seule (S. de Beauvoir).

Неофициальной обстановкой объясняется использование коллоквиализма un type (вместо un homme) и в следующем примере, когда говорящий, желая рассказать о некотором случае, произошедшем с лицом неизвестным адресату, вынужден предварительно ввести этот новый референт в область сознания своего собеседника.

- T'nez, l'année dernière, en vacances, y a un type sur la plage, il a perdu sa chevalière... il a - il a passé deux jours à plonger pour la r'trouver... (4, c. 88).

Таким образом мы видим, что слова с "размытой" семантикой, указывающие на предмет сообщения, используются говорящим не только в случае, если ему неизвестно его адекватное наименование. Сама непринужденность, неофициальность разговорной речи побуждает говорящего выбирать данные коллоквиализмы, даже если наименование предмета речи ему хорошо известно.

 2. 3 Синтаксические особенности

Наиболее ярко особенности разговорной речи проявляются не на лексическом, а на синтаксическом уровне, уровне строения высказывания. Ю.М. Скребнев (1) справедливо замечает, что наличие в каком-либо фрагменте текста или тексте слов разговорной окрашенности (т.н."коллоквиализмов") не является достаточным основанием для отнесения его к разряду разговорных текстов.

Основное различие между языком разговорным и письменным (интеллектуальным) заключается в построении фразы. У французов язык письменный и язык устный так далеки друг от друга, что можно сказать: по-французски никогда не говорят так, как пишут, и редко пишут так, как говорят. Эти два языка отличаются кроме различия в подборе слов также различным расположением слов. Логический порядок слов, свойственный письменной фразе, всегда более или менее нарушен во фразе устной. Письменному языку принадлежат фразы типа: il faut venir vite (надо быстро прийти), quant à moi, je n'ai pas le temps de penser à cette affaire (что до меня, у меня нет времени думать об этом деле), cette mère déteste son enfant (эта мать ненавидит своего ребенка). Эти же фразы в языке устном приобретают примерно такой вид: Venez, vite!  (Приходите, живо). Du temps, voyons! Est-ce que j'en ai, moi, pour penser à cette affaire-là?  (Время, как же? да разве оно у меня есть, чтобы думать об этом деле). Son enfant? Mais elle le déteste, cette mère!  (Ее ребенок? да ведь она его ненавидит, эта мать).

Стоит сравнить эти фразы с размеренными фразами языка письменного с их придаточными предложениями, союзами, относительными местоимениями, со всем пышным убранством их периодов! Не говорят так: Quand nous aurons traversé le bois et que nous aurons atteint la maison de garde que vous connaissez avec son mur tapissé de lierre, nous tournerons à gauche jusqu'à ce que nous ayons trouvé un endroit convenable pour y déjeuner sur l'herbe (Когда мы пересечем лес и дойдем до известного вам домика сторожа со стеной, поросшей плющом, тогда мы повернем налево и будем идти, пока не найдем удобного места, чтобы позавтракать на траве). То же самое скажут примерно так: Nous traverserons le bois et puis nous irons jusqu'à la maison, vous savez, la maison du garde, vous la connaissez bien, celle, qui a un mur tout couvert de lierre, et puis nous tournerons à gauche, nous chercherons un bon endroit et puis alors nous déjeunerons sur l'herbe (Мы пройдем через лес, затем пойдем до дома, знаете, до дома сторожа, вы хорошо его знаете, дома со стеной, что вся покрыта плющом, а затем мы повернем налево, мы поищем удобного места, ну и тогда мы позавтракаем на траве ). Те самые элементы, которые письменный язык старается заключить в связное целое, в языке устном оказываются разделенными, разобщенными, расчлененными; сам порядок этих элементов совершенно отличен. Это уже не логический порядок обычной грамматики: это порядок, в котором есть тоже своя логика, но логика преимущественно чувства, в котором мысли расположены не по объективным правилам последовательного рассуждения, а по тому значению, которое им приписывает говорящий и которое он хочет внушить своему собеседнику.

В устном языке понятие фразы в грамматическом смысле сходит на-нет. Говоря: l'homme que vous voyez là-bas assis sur la grève est celui que j'ai rencontré hier à la gare (Человека, которого вы видите сидящим там, на песчаном берегу, я встретила вчера на вокзале), я пользуюсь приемами письменного языка и вмещаю свои мысли только в одну фразу. В устной речи я сказала бы: Vous voyez bien cet homme—là-bas,—il est assis sur la grève—eh bien, je l'ai rencontré hier, il était à la gare (Видите вы этого человека?—Вон там?—Он сидит на песчаном берегу. Так вот, я его встретил вчера, он был на вокзале ). Сколько здесь фраз? Это трудно сказать: допустите, что я сделаю остановку в местах, отмеченных тире, тогда слова là-bas ( вон там) составят сами по себе отдельную фразу, совсем так, как если бы я отвечала на вопрос: Où est cet homme?—Là-bas (Где этот человек? Там). И даже фраза Он сидит на берегу (Il est assis sur la grève) легко может разбиться на две фразы, если я останавливаюсь между двумя ее составными частями: Il est assis, (il est) sur la grève или (c'est) sur la grève qu'(il) est assis (Он сидит, он на берегу или там—на берегу он сидит). Граница грамматических фраз здесь настолько трудно уловима, что лучше отказаться определить ее. Но с известной точки зрения здесь только одна фраза. Словесный образ один, хотя он и развивается, так сказать, кинематически. Но в то время как в письменном языке этот образ дается сразу, в языке устном его разбивают на отрезки, число и сила которых соответствуют впечатлениям, которые испытывает говорящий, или тому, как он хочет подействовать на слушателя.

Насколько часто письменный язык пользуется приемом подчинения, настолько же часто устный язык, как в предшествующих примерах, прибегает к сочинению. Говоря, мы не употребляем грамматических связей, сковывающих мысль и дающих фразе связанную форму силлогизма. Язык устный гибок и быстр: он отмечает связь предложений между собой краткими и простыми приемами; но во французском языке этому назначению служат союзы типа et, mais (и, но); для того чтобы выразить зависимость, языки стремятся к единому способу, который мог бы применяться безразлично во всех случаях. Мы видим, как индоевропейские языки создали себе орудия для передачи отношений фразы к фразе и как создалась система этих отношений. Вначале интонация должна была сыграть свою роль: указывали отношение двух фраз, противополагая их одну другой посредством различия тона глагола или посредством различных частиц, повторявшихся в каждой из фраз. Некоторые языки сохранили различие в формах в зависимости от того, употреблены ли эти формы в главном или придаточном предложении. Но чаще всего придаточное предложение вводится посредством частицы (относительного местоимения или союза), которая служит как бы знаком его подчинения. Достаточно вспомнить головокружительный успех союза «quе» во французском языке. Язык письменный, стремящийся к точности и имеющий возможность обдуманно подготовить выражение, усложняет выражение связи соответственно оттенкам мысли; но язык устный стремится выбрать только один символ, предоставляя собеседнику догадываться, какой вид отношения имеется в виду. Потому-то в одном языке один и тот же союз значит потому что, хотя, чтобы, когда. Во французском народном языке обычно отбрасывают формы dont, auquel, pour lequel, кажущиеся тяжеловесными и стеснительными, обозначая отношения только союзом что (que) и включая в относительное придаточное предложение указание на характер связи между предложениями. Вместо l'homme dont je connais la fille (человек, дочь которого я знаю), le patron, pour lequel je travaille (хозяин, у которого я работаю), le pauvre à qui je fais l'aumône (бедный, которому я подаю милостыню) говорят: l'homme que je connais sa fille, le patron que je travaille pour, le pauvre que je lui fais l'aumône.

Эти обороты, обычные в современном устном французском языке, были обычными в кельтских диалектах средних веков. Они ясно показывают независимость языка устного от языка письменного.

Для устного языка характерно то, что он ограничивается подчеркиванием только вершин мысли; он выдвигает эти последние на первый план, и они главенствуют во фразе; логические же отношения слов и членов предложения между собою или выражены только неполно посредством, если это можно, интонации и жеста или же не выражаются вовсе и должны быть угаданы. Устный язык приближается к языку «спонтанному»: под последним мы разумеем язык, возникающий непроизвольно, под действием сильного переживания. Он выделяет выразительные слова, не имея ни времени, ни досуга подчинять мысль строгим правилам рассудочного и организованного языка. Таким образом, самопроизвольный (спонтанный) язык противопоставляется языку логическому.

§ 3. Принципы отражения разговорной речи в художественно тексте

В конце 60-х годов прошлого века были созданы необходимые предпосылки для ответа на вопрос, каким именно образом художественная речь соотносится с разговорной речью. Накопленные данные магнитофонных записей подлинной разговорной речи можно было уже сравнивать с полученными данными об использовании разговорной речи в художественном тексте. В результате такого сравнения вывод о том, что художественная разговорная речь - не "фотография" устно-разговорной речи, стал очевиден.

Разговорная речь является одним из объектов действительности, который отражается, типизируется, трансформируется по законам эстетики художественного текста по-разному в разных видах литературы: в прозе, драме, поэзии. В прозе формы разговорной речи могут проникать не только в речь персонажей, но и в речь автора, по-разному использоваться в разных типах повествования.

Сравнение точных записей речи и прямой речи персонажей в прозе или драме показывает их существенные различия. Характеристики живой разговорной речи переносятся в произведение не полностью, их отбор и формы подчинены авторской воле. Разговорная речь персонажа построена автором и выполняет определенные художественные задачи.

Все исследователи разговорной речи подтверждают и повторяют мысли В.В.Виноградова, высказанные им в связи с разбором особенностей сказовых форм художественно-литературных построений.

Говоря о сказе, В. В. Виноградов определяет его как «реальность индивидуально-художественных построений» (В.В. Виноградов,1963,с.17), которая «является формой сложной комбинации приемов устного, разговорного и письменно-книжного монологического речеведения» (В.В.Виноградов, 1963, с.18) и «имеет свои соответствия в стилистической системе «общей», произносимой речи» (В.В Виноградов,1963,с.17).

В. В. Виноградов отмечает: «"Устная" речь в литературе не звучит. Она- письменна. Она олитературена. И тем не менее в этой "литературно- устной" речи заключены "симптомы" ее соотношения с представляемыми, подразумеваемыми формами устного говорения..."Устная" речь в литературе характеризуется сигналами, своеобразными знаками, а не сплошной материей говорения.»(В.В. Виноградов, 1963,с.11) .

В ходе обоснования утверждений В.В.Виноградова В. Д. Левиным была выдвинута гипотеза о том, что по характеру представленности в художественной речи все разговорные элементы делятся на "сильные" и "слабые". "Слабыми", зависимыми, оказываются те языковые элементы разговорной речи, которые обусловлены самой ее устной формой или, точнее, теми внеязыковыми факторами, которые связаны с этой формой, прежде всего ее неподготовленностью, спонтанностью. "Сильными" элементами разговорной речи оказываются те, которые независимы от формы речи и внешних обстоятельств. Слабые элементы В.Д.Левин относит к области синтаксиса, сильные - к лексике и фразеологии, экспрессивным элементам речи. Это противопоставление до сих пор обсуждается в научной литературе, так как не до конца ясно, как именно следует проводить границу между сильными и слабыми элементами разговорной речи. Теория слабых и сильных элементов разговорной речи вызвала научную дискуссию. Ее критически оценивала Е.А.Земская.

На материале современной городской прозы, герои которой принадлежат к тому же времени, когда лингвистами уже делались записи городской речи, Э.В.Кромер провел специальное исследование сильных и слабых элементов разговорной речи, а также переходных между ними явлений.

Автор, вслед за В.Д.Левиным, рассматривает слабые конструкции, как конструкции с незамещенными членами, которые в художественной речи восполняются не конситуативно, а контекстно и при помощи специальных средств обозначения ситуации речи и общей апперцепционной базы говорящих. Сильные элементы являются чаще всего средствами самовыражения субъекта (в сказовом повествовании, несобственно-прямой речи). Автор делает вывод о том, что разговорность в художественном тексте может создаваться:

1. собственно разговорными средствами;
2. возникшими на их основе художественными приемами;

          3) организацией        целостного повествования.

О.А.Лаптева поддержала мысль В. Д. Левина о том, что «не все средства устно-разговорной разновидности могут быть сохранены в письменно-литературной передаче и практически попадают в художественную литературу». Она отмечает, что «особо следует выделить те случаи, когда "слабые" устно-речевые элементы в составе художественного текста приобретают характер особого приема, художественно- изобразительного средства».

В целом же писателем управляют незримые, но определенные закономерности превращения устного факта в письменный.

При анализе художественного текста нужно проявлять осторожность: не все факты, которые внешне совпадают с фактами русской разговорной речи, непосредственно отражают ее подлинное употребление. Не все средства и приемы, находящие место и применение в разговорном типе письменно- литературного языка, восходят непосредственно к устно-разговорной разновидности - некоторые  из них могут быть или своего рода собранием, сгущением разговорных черт или результатом проявления собственно литературного приема.

Явления разговорности отражаются в художественном тексте количественно неадекватно. Определенное разговорное явление может становиться сигналом разговорности и начинает употребляться в художественном тексте более активно, чем в живой речи. Так, в работе А.П. Журавлева  отмечается различие в некоторых количественных параметрах живой разговорной речи и ее стилизованной формы в литературе; например, живая разговорная речь и литературно-драматургический диалог различаются в количественном отношении по числу использования эллиптических конструкций - в живой разговорной речи их больше (приблизительно на 25%); вместе с тем в драматургическом диалоге почти полностью сохраняется пропорция употребления разновидностей .

Объяснение различным количественным характеристикам явлений разговорности дает Т.Г.Винокур, с точки зрения которой разговорная речь в художественном тексте представляет собой как бы особую авторскую стилистическую модель устно- разговорной разновидности, особым образом обобщенной и выраженной в словесной ткани художественного произведения.

В работах О.А.Лаптевой выделяется разговорный тип письменно-литературного языка, представляющий собой такое специфическое явление, которое складывается в пределах художественной литературы в связи с процессами ее демократизации и отражает наряду с устно-разговорной разновидностью и просторечно-жаргонные, и профессиональные, и диалектные элементы.

Таким образом, именно в этом типе сосредоточены возможности обработки и стилизации разговорного материала в художественном произведении. В различные исторические периоды взаимоотношение между разговорными элементами в литературе и реальной устно-разговорной речью носило различный характер, поскольку художественная литература за время своей истории испытала смену многих литературно-эстетических направлений и стилей, по-разному относящихся к реальному отображению живой речи своих героев.

Характер отражения разговорной речи в художественных текстах зависит от возможностей передачи устного явления письменными средствами, причем с изменением основной речевой функции (общения на эстетическую). Он обусловлен и особенностями разных художественных направлений и выявляет эволюцию в типе повествования. Для художественной литературы XX века характерно проникновение разговорной речи персонажа в авторскую речь.

§ 4. Изучение французской разговорной речи в художественном тексте

Стилистическая картина языка, присущая языковому сознанию его носителей, сообщает элементам языка художественной литературы выразительные функционально-стилистические возможности,        на которые ориентируются как авторы художественных текстов, так и их читатели.

В этой связи разговорная речь, включенная в ткань художественного повествования, несет на себе все многоцветье разнообразных частных функционально-стилистических сфер, взаимодействующих с общелитературным «ядром» языка. Однако в структуру языка художественной литературы вовлекаются отсюда лишь «некоторые лексические и синтагматические категории не только как «знаки», «характеристические сигналы» чуждых социально-речевых сфер, но и как потенциальные кандидаты на «литературность».

В современной французской литературе наблюдается активное введение разговорной речи  в тексты, написанные от первого лица, т.е. при речевом взаимодействии персонифицированного рассказчика и персонажа. Это обусловлено следующими важными тенденциями: поисками новых форм структурирования текста и воздействия на читателя, в частности, при изображении мыслительных процессов; неоромантическими мотивами, стимулирующими синтез различных способов передачи точки зрения автора; психологизмом в произведениях автобиографического и мемуарного жанров. При данном типе коммуникативных отношений персонифицированный рассказчик выступает одновременно в роли своеобразного режиссера, который вводит в развитие действия наиболее значимые на его взгляд фрагменты диалогов. Степень изоморфизма при этом колеблется в зависимости от объема разговорного фрагмента и способов передачи «чужой речи».

Разговорные ситуации даются через призму сознания персонифицированного рассказчика; произнесенная речь соседствует в них с внутренними репликами, мысленно обращенными к собеседнику.

Приведем фрагмент из романа Н. Саррот «Мартеро», в котором Ап вспоминает свою знакомую светскую даму и с издевкой цитирует ее типичные высказывания, содержащие разговорную лексику:

Pas un signe en moi, pas te plus léger frémissement quand elle frétille imperceptiblement et dit sur un ton ironique, en plaçant entre guillemets «gens importants », « grands manitous » : « Nous étions obligés de recevoir des tas de « gens importants ». « Nous étions reçus chez des tas de « grands manitous ». » (N. Sarraute « Martereau »)

Автокоммуникация способствует изображению конкретных событий через призму сознания персонифицированного рассказчика или персонажа, что отвечает психологизму современной литературы. Наряду с воспроизведением разговорной модели со средней степенью изоморфизма, здесь велика доля гомоморфного моделирования, при котором лишь незначительное количество стилистически значимых разговорных элементов способствуют субъективации повествования и передают размышления и самоанализ актанта. Это характерно, например, для прозы Ф. Саган, личностной тональности которой способствуют синтаксические и лексические маркеры разговорной речи:

D'ailleurs, à y réfléchir, David était très méprisant et très acerbe au sujet de Linde, et de la part de leurs amis d'ailleurs... Il lui fallait trouver une parade pour ce quelque chose d'irréparable qui s'était sans doute passé chez elle. Enfin, chez elle ?... chez eux ? (F. Sagan « L'inconnue »)

Обращение автора к читателю также  может содержать разговорные элементы, выражающие следующие интенции: призыв к согласию (entendons-nous), желание убедить (je vous jure), вызвать воспоминания (souvenez-vous), подтвердить контакт (dites-vous) и другие. Присутствие в тексте таких лексических элементов таких регистров, как обиходно-бытовой, арго создает интимную тональность произведения, его адресованность «своему» читателю (это можно сказать о романах Л.-Ф. Селина, К. Рошфор, А. Стиля, А. Жардена, А. Эрно, А. Сарразен).

Исследования французской разговорной литературной речи в художественном тексте группируются вокруг двух основных направлений:

- изучение характера стилистической соотнесенности французской устно-разговорной литературной разновидности и        современной художественной речи как в целом, так и по различным разрядам, направлениям и жанрам словесного искусства;

- выявление количественных и качественных особенностей построения и употребления синтаксических конструкций и их элементов французской разговорной речи в художественном тексте.

§ 5. Выявление количественных и качественных особенностей построения и употребления синтаксических конструкций французской разговорной речи в художественном тексте

Мысль о невозможности точного отражения живой речи в художественной литературе объединяет всех исследователей,        работавших в 60-80-е годы с подлинными записями разговорной речи. О.А.Лаптева делает главный акцент на конструктивных различиях устной и письменной форм речи. По ее мнению, чаще всего для имитации устной речи используются  нетипизированные        построения: незаконченные конструкции, самоперебивы. "Типизированные же построения входят в текст художественного произведения неравномерно и в разных пропорциях у разных авторов"( О.А. Лаптева, 1976, с.68).

В работах Жоржен (Georgin, Pour un meilleur francais, 1951), Бонне (Bonnet, Ordre des syntagmes dans le français parlé à travers des dialogues dans quelques romans contemporains, 1973) и др. ставится задача определения количественного и качественного состава разговорных элементов в языке художественной литературы на основе        исследований русской разговорной речи, словарных квалификаций, языковой интуиции.

Проведенный тройной эксперимент в книге Н.А. Шигаревской «Очерки по синтаксису современной французской разговорной речи» подтверждает справедливость суждения о большей или меньшей степени сублимации разговорной речи в языке художественной литературы.

Н.А. Шигаревская отмечает, что при сопоставлении записей живой разговорной речи с диалогами в пьесах и романах отмечается значительно более частое употребление в живой речи усилительных и аффективных построений, сегментированных конструкций, регулярное усечение отрицательного и безличного оборотов, использование указательного и неопределенного местоимений в функции личного, и т. п. Различие касается, следовательно, количественной стороны явлений.

Сопоставление текста пьесы и сценария фильма с фонограммой спектакля и кинокартины позволяет отметить более «разговорный» характер этих последних: вживаясь в роль ситуации, исполнители «оживляют» реплики, снимая с них налет «литературности». Любопытно, что это имеет место даже при интерпретации произведений, написанных в целом «разговорным языком», таких, например, как «Маленький принц А. де Сент-Экзюпери. Вот несколько примеров.

• Un mouton, s'il mange les arbustes, il mange aussi le fleurs? -> Un mouton, ça mange les arbustes? — Oui. — Et le fleurs? (Prince). — Cela n'a aucune importance.- Ça n'a aucun importance (Bobosse). — Remarquez bien, monsieur le Présiden que personnellement, je la trouvais charmante. Remarquez qu moi, personnelement, cette petite souris, j'avais fini par la trou ver charmante. — Voilà le mot magique. -Ça, c'est le mot m gique (Bobosse).

При изучении авторской правки романов Ж. Сименона обнаруживаются два рода изменений, внесенных автором в окончательный вариант: в диалоге и частично во внутренне речи персонажей — с целью придания репликам более «разговорного» характера, в авторском тексте — в пользу отработанного книжного синтаксиса. Приведем некоторые примеры первой группы правок:

• Je ne comprends pas bien  Je ne vois pas bien (S., Vich 119). — Venez par ici—Venez donc par ici (S., Vichy, 58). — Voulez-vous venir un instant dans mon cabinet? -> Si nous passions un moment dans mon cabinet? (S., Vichy, 6). — C'était dommage de ne pas s'asseoir. - Dommage qu'il refusait de s'asseoir (S Dém., 54). — II y a longtemps qu'elle est arrivée?-> Elle est arrivée à quelle heure? (S., Prison, 7). — C'est trop tard, à présent. - Trop tard à présent (S., Prison, 30).

Многие авторы  отмечают, что полное воспроизведение речи в художественной прозе практически недостижимо, но в художественной речи существует много способов имитации разговорной речи. Один из основных способов следующий: в речь персонажа вводятся достаточно яркие, контрастно        противопоставленные кодифицированному литературному языку компоненты или даже один регулярно повторяемый в речи персонажа компонент. Все же кодифицированное окружение этого разговорного компонента так или иначе приспосабливается к разговорному компоненту.  И это влияет на отбор конструкций в этом окружении.

Обнаруженные и описанные исследователями разнообразные явления разговорности в художественном тексте помогают лучше понять внутренние механизмы построения живой разговорной речи, состав экспрессивных выразительных средств языка и способы изменения их семантических оттенков в процессе коммуникации, что имеет большое значение для повышения эффективности процесса обучения французскому языку.

Глава II. Средства имитации разговорной речи в художественном произведении

§1. Слабооформленные построения

1.1. Общая характеристика

 Слабооформленные синтаксические построения не обнаруживают ни специфических конструктивных признаков, ни свойств нормативности и воспроизводимости в речи. Они возникают в течении речи, когда говорящий, пытаясь выразить мысль, отказывается от продолжения начатой фразы или перестраивает конструкцию «на ходу». Какая-то часть лексического материала при этом остается вне синтаксической организации, слова ассоциативно нанизываются друг на друга соответственно смене представлений. Бывает и так, что при видимом сохранении облика синтаксической формулы ее типовое значение нарушается из-за несоблюдения правил лексическо-семантического наполнения схемы.

Сами эти возможности обычно не расцениваются языковым сознанием как отход от нормативности, однако конкретные синтаксические построения, возникающие при этом, если и поддаются учету и перечислению (не закрытом списком, конечно), то во всяком случае несистемны. Они не обнаруживают формальных признаков модели, типового значения, внутренней парадигматики и не соотнесены между собой. Они или окказиональны и индивидуальны, или приближаются к окказионализмам (в случае перечислимости). Как и клишированные построения, они тесно связаны с ситуацией, но обычно с ситуацией иного рода — если в случае клишированных построений это типизированная ситуация, то здесь — ситуация конкретного, индивидуального условия протекания речи. Слабооформленные построения часто фиксируются магнитофонными записями.

Количественный анализ показал, что в художественной речи  (особенно в диалогической речи) высока частотность употребления эллиптических предложений, которые характеризуются отсутствием одного или двух слов, о которых можно догадаться по контексту, а также опущением различных десемантизированных слов. Очень часто такие предложения состоят из одного члена.

1.2. Отрицательное предложение

Во французском языке, как известно, отрицательные частицы замыкают сказуемое, его изменяемую глагольную часть в рамку, если второй элемент является формантом (pas, point, guère). Другие средства выражения отрицания представлены наречиями или местоимениями; их синтаксическая функция и определяет их место в предложении, допускает отрыв второго компонента от сказуемого. Известную роль играет и экспрессия предложения.

Взаимодействие грамматических и фонетических процессов эволюции привело к появлению в разговорной речи тенденции к перестройке общеотрицательного предложения: двойное приглагольное отрицание замещается одним, выраженным отрицательной частицей (pas). Это явление находит свое отражение в произведениях художественной литературы: Il arrête pas de me demander quand vous allez revenir et où vous êtes (J., P., 123). — C'est pas possible! (Cl., I, 121). — On pouvait pas compter sur lui, il venait quand il en avait envie (CL, I, 131). — Celui-là, je te le laisse pas (Cl., I, 55). — C'est pas poli de parler tout bas, minauda la femme (T., Etr., I. 216). —Tu as déclaré que tu connaissais pas le type (S., Mort, 112). — M-lle Calas s'il vous plaît? — Connais pas. C'est une malade? (S., Corps, 97). — Sois pas méchante avec lui, Aline (S., M. se déf., 73).

Первый компонент отрицания опускается при любом типе сказуемого (глагольном — простом, сложном, составном и именном), при любой форме глагола, при любом подлежащем.

Следует вместе с тем указать на два вида предложений, которые наиболее последовательно синкопируют первую отрицательную частицу. Так, раs является обычно единственным отрицательным элементом в побудительных предложениях обиходной разговорной речи: — Cherchez pas à comprendre! (Quai). — Reste assis! —Bouge pas! (Quai). — Tu partiras pas! (Lilas). T'en fais pas! Mets pas tes doigts dessus! — Tombe pas— Vous fâchez pas— Faites pas attention au désordre! (5). — Hé! Te présente pas avec ta corbeille sur la tête, prends-la sur le bras (Cl., I, 76). — Dis pas de bêtises. — Parlez pas si haut (5). Te tracasse pas pour ça... (T., Gr., 20).

Другой вид мононегативного предложения строится с c’est. В разговорной речи нет уже альтернантов се n’est раs — c’est раs ... Единственно употребительной является конструкция с одной отрицательной частицей раs в постпозиции к глаголу. Противопоставление се n’est раs .../c’est раs... — стилевое, связанное с отнесенностью первой формы к нейтральному сегменту, а второй — к разговорной речи. Опущение первого элемента отрицания в предложениях, вводимых презентативным оборотом c’est, связано не только с грамматическим и фонетическим ослаблением частицы nе, но и с тенденцией к фразеологизации c’est, к спаянности компонентов конструкции, к ее превращению в презенгативное слово.

Другие примеры мононегативных построений с презентативом: — ...maintenant, on ne travaille que pour l'Etat: c'est pas pareil, forcément. Ensuite, le logement. C'est pas normal qu'il y ait tellement de gens qui ne sont pas logés (Enquête). — C'est pas agréable de comprendre? (Enquête). — C'était pas très net (2). — Il faudrait d'abord que tu apprennes une langue étrangère!— C'est pas sorcier! ... (T., Mal., 16). — C'est pas le lycée Saint-Louis, ça? (T., Mal., 63). — Renaud — c'est pas mon nom (H., Gr., 302). — Si c'était pas si mal payé, j'aimerais en faire, moi aussi (T., Mal., 16). — C'est pas au moment d'en finir qu'il aurait parlé (S., Guin., 101).

Из примеров следует, что и в презентативном слове, и в выделительных оборотах c'est... qui (que, dont), c'est... de употребительна одна отрицательная частица раs.

Постоянное функционирование в разговорной речи конструкций типа — c'est pas normal, c'est pas possible — приводит к изменению характера отрицания в данных презентативных оборотах: из глагольного — ce n'est pas possible — оно становится именным — c'est pas possible. Общеотрицательное предложение перерастает в частноотрицательное: c'est pas possible становится стилевым синонимом предложения c'est impossible в разговорной речи.

Итак, в общеотрицательном предложении в разговорной речи существуют на правах альтернантов два способа выражения негативного значения: n(e) ... pas (point, plus, jamais, etc) / ... pas (point, plus, jamais, etc.). Ср. в одной и той же беседе: :— Oui, mais, ça n'veut pas dire tout à fait la même chose. — Dans le langage officiel, on dira pas «les leçons». Соотношение указанных способов в пределах разговорной речи неоднородно, оно связано с ее разновидностями: построения второго типа с одной постпозитивной отрицательной частицей являются ведущими в фамильярно-разговорной речи, в то время как литературно-разговорная речь отдает предпочтение сложной отрицательной конструкции с препозитивным усеченным «n'»: Je n'dis rien.

Эта тенденция к мононегативному типу предложения в современной разговорной речи не свидетельствует, однако, о возвращении языка к старым нормам выражения грамматических значений — развитие осуществляется не по кругу. Проявляется тенденция к мононегативности на новой основе: с иной отрицательной частицей (раs вместо nе), при ином порядке следования компонентов предикативной группы (постпозиция отрицательной частицы вместо препозиции). В связи с наличием альтернантов nе ... раs/...раs мононегативность не приводит в современной речи к duplex negatio = affirmatio; предложение в разговорной речи сохраняет свое негативное значение при нескольких отрицательных частицах.

1.3. Побудительное  предложение

План выражения побудительной модальности, как и всякого другого грамматического значения, обладает рядом параллельных форм или структур, основной из которых на синтаксическом уровне является односоставное побудительное предложение. Другие языковые структуры, как всякие вариантные формы, в одних контекстах выступают в отношении взаимозамещения с исходной, в других же выявляют либо свою стилевую отнесенность (маркированность), либо смысловые или стилистические оттенки значения, либо, наконец, определенную структурную обусловленность. Прочие подсистемы языка — морфологическая, лексическая и фонетическая — поставляют формы, которые являются означающими по отношению к означаемому — синтаксической единице, и представляют второй член плана выражения.

Наиболее распространенной и непосредственно «прикрепленной» к побудительным предложениям формой является односоставное предложение с глаголом в повелительном наклонении; его дефективность — ограниченное число личных форм — связана с условиями непосредственного общения, с обязательным наличием собеседника.

Относясь к «эмоционально-волевому языку», формы повелительного наклонения образуют в разговорной речи многочисленные построения с усилительными частицами, средствами оформления субъективной модальности предложения. Всё построение в этом случае выражает настойчивое побуждение к действию.

Такими функциональными частицами при повелительном наклонении обычно служат moi,un peu, donc, plutôt, toujours, voir. Их общей структурной характеристикой является место в предложении — постпозиция к сказуемому, личной форме глагола в повелительном наклонении. При наличии дополнений и обстоятельств частицы замыкаются между глаголом и этими последними.

Наиболее частотным и нейтральным в стилевом отношении является употребление в усилительной функции союза donc — не только в побудительном предложении, но и в других коммуникативных типах предложений, в каждом из которых его позиция строго обусловлена. В отличие от других функциональных частиц donc сочетается со всеми лексико-грамматическими классами глаголов. Построения с усилительным donc способны передавать самые различные градации настоятельного побуждения — от мягкой настойчивости до резкого повеления, что определяется контекстуальными связями и оформляется соответствующим движением тона в синтагме. В побудительном предложении donc чаще всего взаимодействует с другим союзом в усилительной функции, сохраняющим свою позицию в начале предложения, а именно с союзом mais.  Построение с двумя усилительными частицами передает оттенок нетерпения. Обычно оно взаимодействует с приемом повтора сказуемого, второе сказуемое замыкается между функциональными частицами.Эта особенность разговорной речи находит свое отражение в художественной речи. Например: — Venez donc prendre un verre (5).— 132, quai de Javel. — Attends donc. Cette adresse ne m'est pas inconnue (S., Mort, 94). — Adieu, Thérèse, et fais donc pas tant de manières, va (An., S., a. II). — Mais écoutez-les donc ces imbéciles... (Ch.-R., 155). — Saute, mais saute donc! Tu verras, tu ne tomberas pas, tu voleras (T., Mal., 109).

Особого замечания заслуживает сочетание donc с глаголом dire, которое может составить и свободное сочетание с усилительным значением, и устойчивую лексикализованную единицу, междометный оборот; каждое из сочетаний характеризуется определенной дистрибуцией. Построение с усилительной частицей donc имеет в качестве дополнения предложный инфинитив или вопросительное предложение: — Si tu peux les rejoindre au bout du fil, dis-leur donc de voir particulièrement à Vincennes (S., Mort, 79). — Dites donc, Lecoeur, vous saviez que cette femme prêtait à la petite semaine? (S., Croix, 33).

В вопросительном предложении сохраняется при этом, несмотря на его косвенный характер, порядок слов прямого вопроса, что может свидетельствовать, во-первых, о постепенной лексикализации сочетаний dites donc, dis donc и их превращении в междометные обороты, призванные привлечь внимание собеседника, а потому никак не связанные грамматически с последующей частью высказывания, и, во-вторых, о перестройке связей в сложноподчиненном целом с декларативными глаголами в разговорной речи.

Таким образом, уже в примерах последнего типа можно видеть постепенное срастание компонентов сочетания  dites donc, dis donc в устойчивую единицу с междометными функциями, которые выявляются со всей очевидностью при следующей дистрибуции: в препозиции к побудительному предложению, в восклицательных предложениях как самостоятельных, так и с последующим простым предложением в позиции вводного элемента, в конце предложения, и при обращении: :— Dites donc, allez voir ce que c'est . — Dis donc! Deux millions et demi en cinq mois! (S., Mort., 145).—-Il est épicier en gros... — Dites donc, il doit en gagner, de l'argent! (CL, I, 70). Однако при своей заметно стершейся семантике эти формы не безразличны к категориям лица и числа, ибо соотносятся с контекстом или ситуацией (обращение на «ты», «вы»).

Маркированным в стилевом отношении является и построение с toujours, способным утрачивать в побудительном предложении свою семантику наречия времени в связи с особым характером контекстуальной обусловленности. Усилительное значение приобретает то построение побудительного предложения с toujours, которое выражает противопоставление предыдущему высказыванию (ср. усилительную функцию противительного союза «все-таки» в русском языке). И хотя характер переходности-непереходности глагола не влияет непосредственно на проявление усилительной функции toujours, ибо в этом значении toujours вступает в сочетание и с теми и другими глаголами, все же обнаруживается преимущественное употребление toujours в побудительных предложениях с переходными глаголами без объекта. Подобная дистрибуция с наибольшей очевидностью и бесспорностью выявляет усилительное значение построения. Приведем примеры: — A quoi veux-tu que je pense?—Aux femmes, par exemple. — Ça ne réussit pas toujours...— Essaie toujours (Merle, W.-end, 159). — Alors écoute ce que j'ai à te proposer. Tu ne vas peut-être pas vouloir. — Dis toujours (B., M., 246). —Je suis dans tes skis... et je te coiffe au poteau.— Cause toujours! (Pif).Ср. русск.: «— Болтай, болтай».

В одних функциональных частицах имеет место разрыв связи исходного значения и нового, усилительного значения, в других усилительный оттенок наслаивается на собственное значение знаменательного слова, которое проступает более или менее отчетливо в зависимости от контекста. К функциональным частицам второго рода можно причислить plutôt, сохраняющее свое значение предпочтения: Ср.:—Allez, râlez pas, racontez-moi plutôt vos complexes (Quen., Z., 117).

Характерная для французского языка во всех его ярусах лексикализация свободных синтаксических сочетаний и целых предложений находит свое выражение и в использовании предложений типа je te dis, je vous dis как устойчивых единиц, эквивалентов усилительных частиц в постпозиции к группе сказуемого. Употребляются они и в повелительном предложении. Например: — Habille-toi, je te dis, c'est sûrement le feuF (D., Son., 470). — Rassieds-toi ... j'y vais. — Ça va maintenant.— Rassieds-toi, je te dis! (Merle, W.-end, 228).

Как видно из приведенных примеров особенности живой разговорной речи активно проникают на страницы художественных произведений, подвергаясь при этом определенным трансформациям.

§ 2. Сегментированные конструкции

2.1. Общая характеристика сегментированных конструкций

Сегментированные конструкции. Такие модели имеют разное лексическое наполнение, широкий состав синтаксических модификаций. Условия их воспроизводимости в речи менее жестки, чем у клишированных построений, хотя заданность синтаксического устройства налицо. Между полярными по своим свойствам окказиональными, слабооформленными построениями и построениями клишированными лежит широкая область сегментированных конструкций. Клишированные построения являются частным случаем типизированных конструкций. Эти застывшие формулы, в то время как типизированные конструкции являются синтаксической моделью.

Они обладают рядом признаков, которые могут быть выявлены на основе определения функционального статуса устно-разговорного синтаксиса современного французского литературного языка и по формально-структурным основаниям:

1. Их структура в своем генезисе обусловлена особенностями устной формы их реализации и бытования. Они очень удобны и органичны в устном произнесении при линейном формировании высказывания.
2. Четкость их структурной организации обусловливает принципиальную определяемость и исчислимость их конкретных признаков. Это не исключает возможности варьирования модели.
3. Поскольку сегментированные конструкции образуют синтаксические модели, они контекстуально независимы. Это их свойство распространяется и на сложившиеся способы линейного расположения компонентов в составе моделей.
4. Сегментированные конструкции высокочастотны, воспроизводимы, они обладают свойством высокооблигаторной нормативности, обязательности для речи носителей литературного языка в условиях определенной ситуационно-тематической ее обусловленности, при выполнении определенного коммуникативного речевого задания. Это не исключает возможности их синонимических отношений с соответствующими общелитературными построениями; такие возможности реализуются более или менее результативно в зависимости от более или менее однозначной прикрепленности данной типизированной конструкции к определенному ситуационно-тематическому циклу (чем ярче прикрепленность, тем меньше возможность синонимии).
5. Сегментированные конструкции охватывают всю устно-разговорную разновидность современного французского  литературного языка во всех ее разветвлениях. Они не знают принципиальных ограничений в своем распространении в ее пределах, но в наибольшей степени концентрируются в ее обиходно-бытовой сфере. Им могут быть свойственны лишь ограничения коммуникативно-речевого и коммуникативно-модального плана.
6.  В пределах устно-разговорной разновидности современного французского литературного языка сегментированные конструкции, образующие различные модели, выступают совместно, вступая друг с другом в системные отношения и организуясь в синтаксические ряды. С этим связано свойство их предсказуемости (появление в речи одной из типизированных конструкций означает возможность появления других при благоприятных ситуационно-тематических условиях).

Из предложенной характеристики сегментированные конструкций явствует, что это не просто выборочно взятые устно-разговорные модели, но наиболее характерные, ведущие, образующие костяк устно-разговорного синтаксиса. Набор их, как это позволяют судить произведенные к настоящему времени исследования, невелик (разумеется, это не означает, что он уже определен окончательно: всякая вновь наблюденная модель, соответствующая перечисленным характеристикам, займет свое место в системе моделей).

Можно было бы назвать следующие основные из них, участвующие в организации синтаксических рядов (выбор терминов — названий моделей условен и носит предварительный характер): 1) конструкции с препозитивным тематическим сегментом (типа — Les clochars /  ils sont sympas.); 2) конструкции с постпозитивным тематическим сегментом (типа — Elle est propre  / ma chemise ). Свое место занимают среди них и конструкции с актуализированным словорасположением и различными лексически выраженными актуализаторами.

2.2. Конструкция с препозитивным тематическим сегментом

В литературе имеются подробные описания конструкции с препозитивным тематическим сегментом [5]. Это обстоятельство освобождает нас от необходимости вновь повторять ее отличительные характеристики. Здесь напомним лишь обобщенно главные различительные конструкции с препозитивным тематическим сегментом. Эта конструкция представляет собой сегментированное построение, основанное  на расщеплении имени на два центра – это имя существительное и его местоименный коррелят. Условия для такого дублирования создаются в устно-разговорном потоке вследствие стремления говорящего полнее и подробнее, с обозначением разных признаков, охарактеризовать предмет сообщения или тему высказывания сразу же при его назывании.

В зависимости от способа оформления конструкции с препозитивным тематическим сегментом (нераспространенное / распространенное; инициальная / неинициальная позиция в высказывании и др.) возникает ряд модификаций данной конструкции. Они имеют дополнительные конститутивные признаки, описание которых остается за рамками нашей работы.

Обратимся к собранному материалу, подтверждающему широкую представленность конструкций с препозитивным тематическим сегментом во французской художественной литературе речи. В ниже приводимых примерах существительное с относящимися к нему словами и его местоименный коррелят выделяются курсивом. Ср.:

            Tu es fou, Bruno, ou quoi ? D’abord, les flics, ils ne m’auront jamais;

    Ma mère, je ne la connais presque pas;

         Pimprenette, elle a seulement peur que tu la refuses, papa ;

           D’autre part, Pimprenette, elle a de la classe ;

          Pimprenette, elle doit te rester sacrée, hein ;

          Ces idées, je les ai prises ici ;

Lâche-moi, Adolphe ! Ce malheur, il faut que je le fasse ;

     …ta grand-mère, Bruno… elle est morte à l’infirmerie de la prison Chave…;

         Mon père, il devient vieux…;

       La petite, elle a jamais rien dit de pareil ;

      Si tu veux mon avis, ce mariage il me plaît pas.

Примеры можно множить и множить. Их сопоставительный анализ показывает, что французские построения подводятся под общие признаки, характеризующие синтаксическую конструкцию с препозитивным тематическим сегментом, а именно наличие двух грамматически самостоятельно оформленных частей, одна  из которых представлена существительным в отдельном сегменте с относящимися к нему словами. Ср.:   Ces vieux, ils ont de la ressource;

Tes histoires avec les Corses, elles me regardent pas;

Voilà  que cet ingrat, il se fiance sans même me prévenir et… sans m’inviter;

Maman, elle vaut cent fois mieux que toi;

Parce que vous savez très bien que votre fille elle aime pas Hippolyte;

 Les Maspie, ils peuvent pas supporter qu’on arrange les choses sans leur demander leur avis;

Следует отметить, что  дифференциальные признаки, на основе которых выделяются отдельные модификации данной конструкции,  широко применяются во французском языке для выделения таких же типов модификаций. Так, например, 2-я модификация рассматриваемой конструкции отличается от 1-ой «классической» тем, что во второй части высказывания местоименный коррелят принимает форму косвенного падежа. Такая ситуация  наблюдается во французском языке. Ср.:

Moi cette ville,  je ne l'aime pas;

Ma copine , tu l'as trouvée comment;

Le tour de passe-passe,  tu l'as reussi.

Универсальность принципов построения синтаксической конструкции с плеонастическим местоимением в целом и в ее модификациях не означает абсолютной равнозначности этой конструкции  в довольно далеких друг от друга языках. Неравнозначность заключается в том, что ее стилистическая значимость носит особый характер в разных языках, вызванный специфической для них исторически сложившейся системой функционально-стилевых средств и способов построения функциональных разновидностей.

2.3. Конструкция с постпозитивным тематическим сегментом

В основе конструкции с постпозитивным тематическим сегментом лежит способность устно-разговорного высказывания включать в свой состав элементы, отсутствовавшие в его первоначальных коммуникативных установках из-за стремления словесно оформить в первую очередь наиболее важное сообщение и вводимые в него в ходе его осуществления, преимущественно в его заключительную часть. Эта способность устно-разговорного высказывания ведет к появлению разного рода слабооформленных пояснительных построений немоделируемого характера, а также возникающих на их фоне типизированных построений.

«Свободный» синтаксис бытового монолога и диалога, отвечающий раскованному ходу мысли с импульсивно возникающими по мере ее течения представлениями, порождает различные приемы разрыва высказывания, его членения или восполнения путем добавления отсутствующих в нем членов. Эти приемы могут отвечать либо задаче специального акцентирования отдельного члена высказывания, осуществление которой связано с речевой реализацией высказывания по отдельным звеньям (частям, группам членов), либо необходимости формального завершения конструкции, достигаемого путем употребления структурно обязательного члена.

Оба эти способа тесно взаимосвязаны и в своем реальном речевом воплощении зачастую совпадают.

Модель конструкции с постпозитивным тематическим сегментом построена по тому же принципу, что и модель с препозитивным тематическим сегментом: она основана на расщеплении имени на существительное и прилагательное, но здесь они идут в обратной последовательности: сначала местоимение, относящееся к предмету разговора или обстановки, в конце высказывания — уточняющее его существительное. Изначальный уточняюще-пояснительный характер построения проявляется по-разному и не обязательно приводит к употреблению конструкции с постпозитивным тематическим сегментом, но всегда имеет результатом вычленение и детализацию наиболее информативно важного элемента сообщения. Эти разные способы составляют устно-речевую базу модели конструкции с постпозитивным тематическим сегментом и являются слабооформленными. Уточняющий элемент в них обычно находится в конце высказывания и может быть любым именем — не обязательно существительным. Ср.:

Elle est forte la vodka;

Il est sympa  Pierre;

A quel sujet, il avait raison Hippolyte;

Tu l’aime, Pimprenette, mon petit;

Ça vaut mieux… Elle finira mal, Estelle…;

Mais pourquoi qu’il est devenu flic, celui-là;

Parce que vous le voyez, notre garçon ? Si je le vois;

Comment est-il arrivé de Gênes, cet Italien;

Qu’est-ce qu’il a cet imbécile;

Il a raison, Bruno !

P… de sort ! de quoi elle  se mêle encore, cette vieille toquée ?

Il m’entendra, ce grand malfaisant ;

Il est peut-être jaloux, cet homme ?

Il est pas mort ton Bruno 

Il a toujours eu des dispositions à l’idiotie, ce petit…

Et elle, elle se venge, la douce créature.

При типизации построений этого типа возникают четкие структурные признаки, характеризующие конструкцию с постпозитивным тематическим сегментом: 1) информативный центр выражается двумя словами — местоимением и существительным; 2) существительное обычно имеет конечное расположение; 3) перед существительным нет паузы, оно проговаривается убыстренно, потому что и без него ясно, о чем речь; пояснительной интонации нет. Это значит, что изначальная пояснительность в модели ослабевает, местоимение само по себе достаточно информативно и субстантивно; существительное же добавляется для «проформы» и является строевым элементом по преимуществу, тем самым прономинализируясь, а это, в свою очередь, сближает обе модели — с плеонастическим местоимением и добавления — несмотря на обратный порядок конституирующих модели частей речи.

Итак, проведенный анализ во многом  подтверждает теоретическое положение о наличии универсальных явлений устно-разговорной речи и дает основания включать в состав универсальных явлений разговорности синтаксические конструкции с плеонастическим местоимением и добавления. Наряду с этим несомненным является и тот факт, что эти конструкции влияют на процесс усвоения неродного языка. Это влияние выражается в том, что : "1) принципы, лежащие в основе лингвистических универсалий, необходимы для понимания и интерпретации данных о втором языке; 2) факторы родного языка и изучаемого языка уравновешивают друг друга; 3) универсалии воздействуют на многие аспекты речевой деятельности обучающихся второму языку…".

Заключение

В результате проделанного исследования можно прийти к заключению, что благодаря своему богатому коммуникативному потенциалу РР выступает в качестве эффективного средства передачи речевого и психологического взаимодействия актантов художественного текста. РР присутствует во всех звеньях коммуникативной структуры художественного произведения и способствует его глобальной диалогичности. Данное наблюдение представляется теоретически важным, поскольку диалогичность отвечает основным требованиям онтологической модели художественного текста.

Имитационная природа художественного творчества отражается в том, что за основу берутся релевантные признаки естественной РР, однако, ее моделирование в тексте подчиняется эстетическим принципам. Происходит диалектическое взаимодействие данных дискурсивных систем: с одной стороны, естественная РР трансформируется в связи с закономерностями художественного текста, с другой стороны, она привносит в него свои внутрисистемные особенности и обогащает новым качественным содержанием. Это находит отражение в индивидуальной творческой манере писателей, в определенных литературных жанрах, в формировании новых направлений и тенденций литературного процесса.

Анализ отечественной лингвистической традиции по изучению разговорной речи в художественном тексте дал возможность выявить основные особенности функциональной стилистической специфики явлений разговорности, функционирование которых в художественном тексте определяется характерной для французского  языка системой функциональных стилей, видов и разновидностей речи.

Явления разговорности в художественном тексте являются своего рода "сигналами", в которых устно-разговорная речь отражается, типизируется, трансформируется по-разному в разных видах литературных текстов: в прозе, драме и поэзии.

Французская  художественная литература за время своей истории испытала смену многих литературно-эстетических направлений и стилей, различным образом относившихся к использованию элементов разговорности. В современной французской  художественной        литературе выявляется целенаправленное стремление к сближению ее языка с устно-разговорной разновидностью литературного языка.

Анализ работ по изучению разговорной речи в художественном тексте показывает важность, но недостаточную изученность стилистико- синтаксических особенностей явлений разговорности в художественном тексте. Выявление характерных принципов синтаксического построения разговорных конструкций имеет большое значение для повышения эффективности процесса обучения французскому  языку, а также теории и практики перевода.

Библиография

1. Балли Ш. Французская стилистика: Пер. с франц. М.: УРСС, 2001, 392 с.
2. Вандриес Ж. Язык. Лингвистическое введение в историю: Пер. с франц. М.: Соцэкгиз, 1937, 410 с.
3. Виноградов В.В. Проблемы литературных языков и закономерности их образования и развития. М.: Наука, 1967. 134 с.
4. Веденина Л.Г. Французское предложение в речи. М.: Высшая школа. 1991.
5. Гаспаров Б.М. Устная речь как семиотический объект // Уч. зап. Тартуск. ун-та. 1978. Вып. 442. С. 70-95.
6. Девкин В.Д. Диалог: Немецкая разговорная речь в сопоставлении с русской. - М., 1981.
7. Долинин К.А. Стилистика французского языка. Л.: Просвещение, 1978. 343 с.
8. Долинин К.А. Интерпретация текста. М.: Просвещение, 1987. 288 с.
9. Журавлёв А.Ф. Опыт квантативно-типологического исследования разновидностей устной речи // Разновидности городской устной речи: Сб. науч. тр. М., 1988. С. 84-151
10. Лаптева О.А. Русский разговорный синтаксис. М.: Наука, 1976. 397 с.
11. Нестерович Т.Н. Грамматические особенности спонтанной французской речи. М., 1989.
12. Скребнев Ю.М. Введение в коллоквиалистику. - Саратов, 1985.
13. Соколова В.С. Портнова Н.И. Фонетика французской разговорной речи. М.: Высшая школа. 1990.
14. Соссюр Фердинанд де. Курс общей лингвистики: Пер с франц. М.: Соцэкгиз, 1995. 272 с.
15. Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. М.: АН СССР, 1973. 377 с.
16. André-Larochebouvy D. La conversation quotidienne. Introduction à l`analyse sémiolinguistique de la conversation. - Paris., 1984.
17. Duez D. Etude du débit et des pauses d'un discours politique // Bullletin de l' Institut de Grenoble. 1976. Vol. 5. S. 15-24.