Формирование научного стиля в русском литературном языке второй половины XVIII века

Статья по теме: «Формирование научного стиля в русском литературном языке второй половины XVIII века»

Автор работы: Шаничева Анастасия Алексеевна, учитель русского языка и литературы

Научный стиль в литературном языке XVIII в.

1. Обзор литературы, посвященной изучению научного стиля речи в XVIII в.

«Научный стиль представляет научную сферу общения и речевой деятельности, связанную с реализацией науки как формы общественного сознания. Он отражает теоретическое мышление, выступающее в понятийно-логической форме, для которого характерны объективность и отвлечение от конкретного и случайного, логическая доказательность и последовательность изложения» [24, с. 243].

Р.А. Будагов отмечает, что стиль научного изложения – категория строго историческая. В разных странах он создавался в разное время. Предпосылки для его оформления и дальнейшего развития определялись:

1.        Общим состоянием науки и научных знаний в данной стране.

2.        Степенью развития литературно-обработанного языка.

3.        Большими мастерами, писателями и учеными, которые обращались к родному языку в своих научных, исторических и критических сочинениях.

Что касается общих свойств научного стиля, то их признаки Р.А. Будагов сводит:

1.        К широкому применению различных символов, которые частично вытесняют слова.

2.        К необщедоступности изложения.

3.        К холодности изложения.

4.        К сравнительно легкой проводимости с одного языка на другой [3].

Цель научного текста – представить, классифицировать и обобщить факты, выдвинуть идею, привести логичные доказательства, сформулировать закономерности и законы. Основной задачей является донесение до читателя ясной и точной информации, что достигается при помощи использования специальных научных терминов. Считается, что лучше всего этого можно добиться без использования каких-либо эмоциональных выразительных средств, так как наука обращена, прежде всего, к разуму, а не к чувству [10].

К исследованию научного стиля обращались разные авторы. Ими были изучены и различные аспекты данной темы применительно к XVIII в. Так, например, в работе М.П. Котюровой «Эволюция выражения связности речи в научном стиле XVIII – XX вв.» рассматривается функционально-семантическая категория связности речи, ее понятие, характеристика, особенности выражения логико-семантических отношений [14].

М.Н. Кожина, В.А. Салимовский и М.П. Котюрова в монографии «Развитие научного стиля в аспекте функционирования языковых единиц различных уровней» представляют общие проблемы истории формирования научного стиля XVIII-XX вв. Ими рассмотрены вопросы его периодизации, проанализирован лексический и морфологический состав с использованием статистических данных и большого количества примеров [12].

Т.Б. Трошева и С.О. Глушакова продолжают исследование данного вопроса в работе «Развитие научного стиля в аспекте функционирования языковых единиц различных уровней, ч. 2: Синтаксис». Здесь рассматривается эволюция исследования синтаксических отношений в научных текстах. Также приводятся статистические данные и примеры [20].

П.Д. Филкова в книге «Истории русского литературного языка» анализировала роль М.В. Ломоносова в развитии научного стиля и русской научной терминологии [21].

Труд Л.Л. Кутиной «Формирование языка русской науки: (Терминология математики, астрономии, географии в первой трети XVIII в.)» затрагивает вопрос о становлении терминологии русской науки (рассматривается терминология математики, астрономии и географии). Дается историческая справка о научном стиле XVIII в. [16]. А в работе «Формирование терминологии физики в России: Период предломоносовский: первая треть XVIII в.» она продолжает свою предыдущую работу. Изучает проблему формирования на материале русских книг по физике и механике [15].

В статье Л.С. Гиренко «Лексические средства выражения плотности содержания (в русских научных текстах XVIII в.)» рассматриваются разные классы слов в русских научных текстах XVIII в. с учетом влияния отбора и употребления этих слов на «эксплицитное выражение плотности текста» [6, с. 141].

М.Н. Кожина и Н.М. Капустин в своей статье «Эволюция употребления двух семантических групп глаголов в русских научных текстах» исследуют своеобразие в функционировании глаголов конкретного физического действия и глаголов движения в научных текстах, а также была ли эволюция в употреблении данных групп за период с середины XVIII в. до XX в. [13].

В статье А.А. Царева «Сложные слова в языке научной прозы М.В. Ломоносова» описано изучение сложных слов в научных текстах М.В. Ломоносова. В ней содержатся лишь основные моменты происхождения и состава данной лексики [22].

Значение трудов М.В. Ломоносова для истории русского языка затрагивается Н.А. Мещерским в работе «История русского литературного языка», а также его заслуги в разработке научной терминологии, в переводах иностранных терминов на русский язык, что его дело было продолжено другими учеными («научный стиль русского литературного языка, основание которому было положено в трудах Ломоносова, продолжал совершенствоваться и развиваться») [17, с. 109].

А.И. Ефимов также говорил о роли М.В. Ломоносова для науки, о его трудах и анализах его деятельности, что «именно ему мы обязаны столь ранним появлением в России стилистических наблюдений и исследований… он явился зачинателем стилистики родного языка…» [9, с. 37].

В.П. Вомперский подробно разбирал происхождение «родов глаголания» в русском языке в своей работе «Стилистическое учение М.В. Ломоносова и теория трех стилей». Также им была рассмотрена семантическая история слов «стиль» и «штиль» в XVIII в. Особое внимание он уделил рассмотрению ломоносовской теории «штилей» [5].

В «Истории русского литературного языка» Л.В. Судавичене дает общую характеристику XVIII в., процессам, происходящим в это время в русском языке, уделяя особое внимание заимствованным из разных языков словам, говорит о развитии науки и научного языка в этот период [19].

Таким образом, изучены следующие аспекты формирования научного стиля в XVIII в.: категория связности речи, лексический, морфологический и синтаксический уровень, а также вклад М.В. Ломоносова в данную область.

2. Характеристика научного стиля в XVIII в.

XVIII век – важный этап в формировании современного русского литературного языка, который полон противоречий и сложностей в своем развитии. Это эпоха решительных перемен в России. В 1725 г. начинает действовать Академия Наук с гимназией и университетом. В 1755 г. открывается Московский университет и гимназия. Появляются первые женские учебные заведения и частные пансионы. В 1783 г. открывается первое филологическое научное учреждение – Российская Академия, ставившая своей задачей создание словаря, грамматики и риторики русского языка. С самого начала века происходит переход от традиционного рукописного воспроизведения словарей к книгопечатанию [11].

Центральной фигурой в науке и культуре XVIII в. является М.В. Ломоносов (1711-1765). Особого внимания, конечно же, заслуживает его научная проза, так как часто М.В. Ломоносова называли создателем научного русского языка. Он выделил функциональные разновидности единого литературного языка («роды глаголания») на общерусской народной основе, которые он назвал «штилями». Но учение о трех стилях известно и античным, и средневековым риторикам. Следовательно, заслуга М.В. Ломоносова заключается не в том, что он обосновал теорию трех стилей, а что именно им были определены нормы этих стилей, развито учение о принципах и способах их конструирования, указаны пути соединения в русском литературном языке русской и церковнославянской лексики.

Как утверждает П.Д. Филкова, – «научные труды Ломоносова и его переводы научных книг дают представление о том, как формировался и развивался научный стиль, как он испытывал влияние стиля художественной литературы, в какой степени ощущался еще недостаток точных терминов, в силу чего приходилось прибегать к образным сопоставлениям, аналогиям и объяснениям» [21, с. 195].

Л.Л. Кутина пишет о том, что в исторической перспективе М.В. Ломоносов – первый, с кем связывается вопрос о русском научном стиле. От него ведут, с него начинают обычно историю русского научного языка нового времени, но при этом забывается первая треть XVIII в., которая сыграла значительную роль в его формировании [16].

Ломоносов начал научную деятельность в самом конце 30-х – начале 40-х гг. XVIII в. Этому времени предшествовала более чем 15-летняя деятельность «Российского социетета наук» – Российской академии. Она опубликовала ряд своих трудов. Круг научных идей и понятий, которые использовала научная письменность доломоносовской поры, был уже очень широк. Одной из особенностей научной литературы этого времени являлся ее ярко выраженный просветительский характер. Образованное общество петровской эпохи пропагандировало научные знания, и сам Петр I отмечал их значимость, а также был редактором научных переводов. Начало XVIII в., как отмечает П.Д. Филкова, – это время возникновения первых гимназий и училищ, составления и переводов учебников и научно-популярных книг (например, «Арифметика» Л. Магницкого), издания более 600 книг, среди которых были грамматики и словари [21].

Следующей особенностью являлось то, что научные книги были объектом сознательных и целеустремленных действий в области языка. Первые научные книги в большинстве случаев были переводные. Однако постепенно русский литературный язык все сильнее будет приспосабливаться для выражения сложной научной мысли, развиваться не только на лексическом (его терминология) уровне, но и на синтаксическом, который постепенно освободится от громоздких конструкций и сформируется для ясного выражения содержания научных знаний [12].

Язык научных книг 30-х гг. и по терминологии, и по синтаксису был самым обработанным и совершенным среди прочих жанров и типов литературного выражения этого времени. Это и обуславливает появление таких мастеров научного языка, как М.В. Ломоносов, С.П. Крашенинников, П.И. Рычков, а позднее И.И. Лепехин, С.Я. Румовский, Н.Я. Озерецковский и др.

В словаре научных книг самым значительным лексическим уровнем, несущим функцию передачи научных понятий, является лексика терминологическая, что также является выдающейся заслугой М.В. Ломоносова. Благодаря его многочисленным научным трудам и введению в них большого количества новых терминов, «закладываются основы научного языка, и создается национальная русская терминология» [2].

Ю.С. Сорокин обращает внимание на то, что именно от XVII в. XVIII в. унаследовал известную сумму знаний в некоторых научных областях. Но и здесь не всегда понятия были единообразно терминологически закреплены. В других же случаях русскую научную терминологию в XVIII в. приходилось создавать заново или существенно менять и дополнять [23]. Однако деятельность М.В. Ломоносова и других выдающихся деятелей русской науки в XVIII в. не только обогатила науку различными открытиями, но и создала основы русского научного языка. Это время было отмечено созданием многих новых русских слов и выражений, оригинальными переводами иностранной лексики с помощью русских словообразующих элементов.

А.И. Горшков отмечает, что вторая половина XVIII в. «явилась эпохой разрушения системы трех стилей и начала становления единых общенациональных норм русского литературного языка. Начинает складываться литературный язык, свободный от существовавшего на предшествовавшем этапе противопоставления высокого и низкого» [8, с. 3].

Однако стиль писателей все еще тесно связан со старыми традициями, вырастает из них, как и вся система русского литературного языка конца XVIII – начала XIX в. [7].

По словам Л.В. Судавичене, в последней трети века научный стиль литературного языка продолжал свое становление и развитие. Шло дальнейшее углубление и расширение в сфере научной деятельности, увеличивалось число русских ученых, расширялось издание научной, научно-популярной и учебной литературы, возрастало количество читателей [19].

Вторая половина XVIII в. – и начальный, и своего рода переходный этап в отношении развития языка науки и ее стиля: с одной стороны, отмечает М.Н. Кожина, в это время еще многие научные сочинения пишутся на иностранных языках, много и переводной литературы (в том числе учебной), но, с другой – это и время составления довольно многочисленных трудов на русском языке, приспособленном для изложения научных знаний [12].

Появление и развитие науки, школы, открытие университетов, научных обществ, необходимость пропаганды и популяризации знаний и др. непосредственно влияют на развитие научного стиля, на приспособление общелитературного языка к выражению сложных научных мыслей.

В жанровом отношении научные сочинения 2-й половины XVIII в. довольно разнообразны: диссертации, рассуждения и размышления, описания, систематизирующие изучаемые явления, руководства, записки, складывается и жанр монографии, а также географических очерков. Весьма популярен был жанр «Слова» - публичного выступления на научную тему, произносимого на собраниях Академии наук.

Таким образом, во второй половине XVIII в. научный стиль продолжает свое развитие и формирование. Ломоносовская теория трех стилей начинает себя изживать. Научный стиль постепенно движется по направлению к дальнейшей «функционально-стилевой дифференциации литературного языка и созданию более сложной языковой ситуации» [19, с. 270].

Краткая характеристика лексики научного стиля второй половины XVIII в. Как отмечает М.Н. Кожина, «в первой половине XVIII в. еще нельзя говорить о существовании научного функционального стиля. И сама наука в то время еще сохраняет уровень средневековой схоластики, и научные тексты существуют в основном в виде переводных произведений» [12, с. 94]. Язык русской науки только еще оформляется: прежде всего, в смысле образования терминов. Однако во второй половине XVIII в. функциональный научный стиль уже активно формируется (но о полной оформленности еще говорить нельзя).

Во второй половине XVIII в. существует два, условно говоря, типа стилей, находящихся в сложных между собой отношениях: экспрессивно-жанровые (которые соответствуют теории трех стилей М.В. Ломоносова – высокие, средние и низкие) и функциональные (он еще только формируется в этот период. Например, научный, так как сама наука получает развитие в основном лишь в XVIII в.).

Труды собственно научного характера отличаются почти полным отсутствием риторических приемов, образных средств, слов в переносном значении. Однако при всей строгости изложения встречаются специальные средства образности и выразительности, особенно сравнения («…тогда оставшееся серебро … протягивается в очень тонкие ниточки, длиною около полудюйма, как некоторый кусочек моху» [12, с. 98]. Нет олицетворений или метонимий. Отмеченные средства «просты» и «типичны» для научного стиля.

Как отмечает М.Н. Кожина, используются также «общеупотребительные нейтральные слова и умеренно-книжные», что является приметой среднего стиля (бытность, изобретение, издание в свет [12, с. 101]). Однако можно встретить и славянизмы (понеже, чрез, яко [12, с. 101]).

Формируются в это время и так называемые конструкции связи как устойчивые обороты речи (выше было сказано, как выше сказано было [12, с. 104]).

В качестве терминологических встречаются слова не в славянской, но в русской огласовке (золото, серебро, холод [12, с. 104]).

В научных текстах используется разговорно-бытовая лексика (но не просторечная); нередко она терминологизируется (куча, решето, слякоть [11, с. 104]). Характерно, что русская бытовая лексика служит основой образования многочисленных терминов и профессионализмов, особенно в геологии (промывка, выплавка, просеивать [12, с. 104]).

С 40-х годов заметно возрастает удельный вес терминов с книжными суффиксами, в том числе старославянским суффиксом -ни(е) (наклонение, обращение, отражение [12, с. 113]). Весьма активны и образования с суффиксом -ость (твердость, мягкость, ломкость [12, с. 113]).

Функционирование некоторых семантических групп глаголов. Формирование одной из основных стилевых черт научной речи – отвлеченно-обобщенности – М.Н. Кожина рассматривает на примере двух семантических групп глаголов – движения и конкретного физического действия. Данные группы характеризуются высокой частотой употребления в различных функциональных стилях, в том числе и научном.

Эти группы глаголов в контексте научной речи используются не только в своих прямых, конкретных значениях, но и в переносных, как правило, абстрактных. Так, в следующих словосочетаниях значения глаголов конкретны: глаголы конкретного физического действия – разрубить на куски, сдвинуть с места, закрыть клапан [12, с. 121]; глаголы движения – войти в дверь, идти шагом, тело стало двигаться [12, с. 121]. Тогда как в других случаях значения исследуемых глаголов оказываются отвлеченными: разбить представления, разделять гипотезы; входить в рассмотрение чего-либо, продвинуться в рассмотрении чего-либо [12, с. 121].

Морфология. М.Н. Кожина отмечает, что при сравнении показателей употребительности форм числа существительных в научных текстах 2-й половины XVIII – начала XIX в. с более поздними отчетливо выступает одна характерная особенность: как в единственном, так и во множественном числе в исследованных ею текстах процент отвлеченных существительных значительно ниже, чем в текстах более позднего времени.

В употреблении форм числа уже в XVIII в. фиксируется тенденция, свойственная современным текстам, а именно – стремление к преобладанию отвлеченных существительных над конкретными.

В конце XVIII в. – начале XIX в. происходит лишь «становление системы отвлеченной и специальной лексики и расширение сферы употребления отвлеченной лексики, которая в основном складывается лишь в середине XIX в.» [4, с. 12].

С семантикой обобщенности научной речи весьма близко связано использование собирательных существительных и контекстуальное употребление слов в обобщенно-собирательном значении («деревья, сажаемые с листом», «на чем родиться молодому плоду?» [12, с. 145]).

Количественно наиболее значительные группы отвлеченной лексики в научных текстах XVIII - нач. XIX вв. представляют:

• Отглагольные существительные единственного числа на -ение (-ание) (измерение, рассмотрение, вычисление, исследование [12, с. 147]).
• Существительные на -ость (плоскость, бесконечность, способность [12, с. 147]).
• На -ство (свойство, доказательство, пространство [12, с. 147]).

Функционирование прилагательных сравнительной степени. Формы сравнительной и превосходной степени активно функционируют во всех текстах XVIII - XIX вв. (сравнительная степень: «хребет, который к западу ниже и открытее» [12, с. 156]; превосходная степень: «достигнув высочайшего своего пункта» [12, с. 156]).

Для XVIII в. типичны были формы субъективной оценки качества (наиспособнейший [12, с. 157]), т.е. формы с субъективной, индивидуальной окраской, соответствующие высокому стилю.

Формы со словом самый широко представлены в текстах данного периода, в то время как формы с наиболее, наименее вообще не зафиксированы в исследованных М.Н. Кожиной текстах.

Также используется особая форма сложной превосходной степени на -ейший, -айший со словом самый. (самого древнейшего [12, с. 160]). Наличие этих особых форм в научном стиле обусловлено первоначальной семантикой формы из -ейший, -айший, «ее обращенностью лицом к сравнению» [12, с. 161].

Прилагательные сравнительной и превосходной степени употреблялись для выражения сравнения как одного из важнейших моментов познания.

Функционирование временных форм глаголов. Анализируя категорию времени глаголов, автор отмечает, что во второй половине XVIII в. наблюдается преобладание форм настоящего времени, что обусловлено состоянием науки в то время – «собиранием фактов, описанием свойств изучаемых объектов, их систематизация, т.е. эмпиричностью значения» [12, с. 224]. Прошедшего времени меньше, чем настоящего, а будущего еще меньше.

Глагольные формы прошедшего времени в научных текстах XVIII в. используются преимущественно в их основном значении – объективного действия прошлого, предшествующего моменту речи (доказали [12, с. 226]). Употребляются они преимущественно при передаче сведений исторического характера.

Глагольные формы будущего времени употреблялись реже, чем в современных, использовались либо в значении собственно будущего, либо гипотетического (предположим, будет [12, с. 229]).

Функционирование лица глаголов и личных местоимений. В научных текстах XVIII в. процент глаголов 1 лица единственного числа вдвое больше (предлагаю, заключаю [12, с. 234]), чем в современных, а процент глаголов 1 лица множественного числа наоборот меньше (увидим [12, с. 236]). Нечасты случаи употребления и форм 2 лица единственного числа (проведи, разреши [12, с. 236]).

Уже в текстах 2-й половины XVIII в. используется авторское мы (при более нормативной для того времени речи от первого лица: я, 1 лицо единственное число) – форма речи, получающая в дальнейшем широкое распространение и вытесняющее употребление я.

Употребление отыменных предлогов. Относительно отыменных предлогов М.Н. Кожина отмечает, что:

• предлог по причине в XVIII в. являлся наиболее частотным.
• предлог вследствие в то время оформлялся с помощью раздельного написания.
• предлоги в условиях, при условии в текстах XVIII в. еще не употреблялись.
• в текстах XVIII в. для выражения целевых отношений использовались лишь непроизводные предлоги.
• в «Очерках по исторической грамматике русского литературного языка XIX в.» предлоги «помощию, с помощью, при помощи, посредством, при посредстве через посредство указаны в числе предлогов, возникших в XVIII в.» [18, с. 226].
• уже в XVIII в. предлоги со значением способа и средства действия были широкоупотребительны и представляли собой самую многочисленную группу отыменных предлогов в научных текстах.
• предлог посредством широко использовался в XVIII в. для передачи значений как способа, так и средства совершения действия.
• в это время появился предлог в продолжение.
• из объектных предлогов в научных текстах XVIII в. употреблялись лишь три: в рассуждении, в отношении к, а также предлог вместо, со значением замещения.
• чаще других употреблялся предлог наподобие (на подобие), впоследствии переставший функционировать в данном стиле.
• употреблялся также и предлог в сравнении с.

Функционирование предложения. Динамика соотношения простых и сложных предложений. Для второй половины XVIII в. характерно частое употребление сложных предложений. Наиболее употребительными являлись сложноподчиненные предложения. Доля бессоюзных сложных и сложносочиненных предложений невелика.

Во второй половине XVIII в. научной речи в большей степени был свойственен «синтетизм синтаксиса», проявлявшийся прежде всего в использовании больших, многокомпонентных сложных предложений (это было вызвано недостаточной развитостью самого научного стиля), отсутствием строгих стилевых норм, неразработанностью «средств выражения рассуждения как функционально-смыслового типа речи, в особенности свойственного данной сфере использования языка» [20, с. 8].

Функционирование вводных и вставных конструкций. Вводные и вставные конструкции были достаточно употребительны во второй половине XVIII в. В этот период они являются характерными для научной речи и выступают как средство выражения последовательности изложения (т.е. одно из средств формирования и выражения логичности). Достаточно часто употребляются вводные конструкции, указывающие на последовательность высказываемых идей (как то выше изъяснено, как то покажу ниже, во-первых, во-вторых, следовательно, однако» [20, с. 56].).

Также была высока частотность дублирующих вставных конструкций, представлявших собой иноязычные (в основном латинские) эквиваленты понятий, содержащиеся в основном высказывании: «… когда температура объявленных выше произведений (product), … приходила в равновесие…» [20, с. 59]. Это связано с тем, что русская научная терминология еще не сложилась в то время. В науке ощущался недостаток точных и кратких терминов.

Обобщая все вышесказанное, можно выделить следующие основные характеристики языка науки:

• логичность;
• необщедоступность и «холодность» изложения;

• использование специальных научных терминов;
• почти полное отсутствие риторических приемов, образных средств, слов в переносном значении (однако встречаются сравнения);
• общеупотребительные нейтральные слова, умеренно-книжные, славянизмы;
• устойчивые обороты речи;
• частое употребление глаголов движения и конкретного физического действия;
• наличие собирательных существительных;
• употребление форм сравнительной и превосходной степени (в частности, со словом самый);
• преобладание форм настоящего времени;
• термины с суффиксами -ни(е), -ение (-ание), –ость, -ство;
• частое употребление глаголов 1 лица единственного числа;
• использование авторского мы;
• частотное употребление предлогов по причине, в следствие, помощию, с помощью, при помощи, посредством, при посредстве через посредство, посредством, в продолжение, в рассуждении, в отношении к, а также предлог вместо, на подобие, в сравнении с;
• обилие сложных, многокомпонентных предложений;
• активное использование вводных, вставных, а также дублирующих вставных конструкций.

Список литературы

1. Научно-исследовательская и критическая литература        

1. Бартошевич А. История русского литературного языка / Albert Bartosrewicz. – Warszawa: Panstwowt Wydawnictwo Naukowe, 1979. – 268 с.
2. Будагов Р.А. Литературные языки и языковые стили. – М.: Высш. школа, 1967. – 376 с.
3. Веселитский В.В. Развитие отвлеченной лексики в русском литературном языке первой трети XIX в.  в. – М.: Наука, 1964. – 176 с.
4. Вомперский В.П. Стилистическое учение М.В. Ломоносова и теория трех стилей. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1970. – 210 с.
5. Гиренко Л.С. Лексические средства выражения плотности содержания (в русских научных текстах XVIII в.) // Стереотипность и творчество в тексте. – Пермь, 2003. – Вып. 6. – 384 с.
6. Горшков А.И. История русского литературного языка: (Краткий курс лекций). – 3-е изд. – М.: Высш. школа, 1965. – 195 с.
7. Горшков А.И. О судьбе трех стилей русского литературного языка во второй половине XVIII в. // Учен. Записки Читинского пед. Ин-та. Вып. 5. – Чита, 1961. – 3-25 с.
8. Ефимов А.И. М.В. Ломоносов и русский язык: [К 250-летию со дня рождения М.В. Ломоносова 1711-1961]. – М.: Изд-во Моск. ун-та, 1961. – 72 с.
9. Иванилова Т.Н. Роль Ломоносова в развитии научного стиля и формировании научной терминологии. – [Электронный ресурс]: http://www.f-mx.ru/inostrannye_yazyki_i_yazykoznanie/rol_lomonosova_v_razvitii_nauchnogo.html (16.11.2015).
10. Ковтун Л.С. История русской лексикографии / Е. Э. Биржакова, В. О. Петрунин и др. / Отв. ред. Ф. П. Сороколетов. – СПб: Наука, 1998. – 610 с.
11. Кожина М.Н. Развитие научного стиля в аспекте функционирования языковых единиц различных уровней, ч. 1 / В.А. Салимовский, М.П. Котюрова и др., – Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1994. – 300 с.
12. Кожина М.Н. Эволюция употребления двух семантических групп глаголов в русских научных текстах / Н.М. Капустин // Специфика и эволюция функциональных стилей. – Пермь: ПГУ, 1979. – 174 с.
13. Котюрова М.П. Эволюция выражения связности речи в научном стиле XVIII–XX вв. – Пермь, 1983. – 80 с.
14. Кутина Л.Л. Формирование терминологии физики в России. Период предломоносовский: первая треть XVIII века. – Л., 1966. – 288 с.
15. Кутина Л.Л. Формирование языка русской науки: (Терминология математики, астрономии, географии в первой трети XVIII в.). – М.; Ленинград: Наука, 1964. – 219 с.
16. Мещерский Н.А. История русского литературного языка. – Л.: Изд-во ЛГУ, 1981. – 279 с.
17. Очерки по исторической грамматике русского литературного языка XIX века / Под ред. акад. В.В. Виноградова и д-ра филол. наук Н.Ю. Шведовой. – М.: Наука, 1964. – 499 с. – 5 т.
18. Судавичене Л.В. и др. История русского литературного языка / Н. Я. Сердобинцев, Ю. Г. Кадькалов / Под ред. И. Ф. Протченко. – 2-е изд., дораб. – Л.: Просвещение, 1990. – 319 с.
19. Трошева Т.Б. Развитие научного стиля в аспекте функционирования языковых единиц различных уровней, ч. 2: Синтаксис / С.О. Глушакова. – Пермь: Изд-во Перм. ун-та, 1994. – 155 с.
20. Филкова П.Д. История русского литературного языка: [Учебник в 2 ч.: Ч. 1] – София: Наука и искусство, 1973. – 216 с.
21. Царев А.А. Сложные слова в языке научной прозы М.В. Ломоносова // Ломоносовские чтения / Казан. ордена Трудового Красного Знамени гос. ун-т им. В.И.Ульянова-Ленина. – Казань: Изд. Казанского ун-та, 1967. – 88-92 с.

2. Словари

22. Словарь русского языка XVIII века: Проект / Отв. ред. Ю.С. Сорокин. – Ленинград: Наука, 1977. – 164 с.
23. Стилистический энциклопедический словарь русского языка / под ред. М.Н. Кожиной. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Флинта Наука, 2006. – 694 с.