СТЕНАНЬЕ КАК ПРИЗВАНЬЕ (поэтическая декларация К. К. Случевского)

                                 Муниципальное общеобразовательное учреждение

«гимназия 3»

города Дубна Московской области

                                                СТЕНАНЬЕ КАК ПРИЗВАНЬЕ

               (поэтическая декларация К. К. Случевского)

         литературоведческая статья

для старшеклассников и студентов гуманитарных факультетов, а также для их учителей

автор:                          

учитель русского языка и литературы

кандидат филологических наук          

Мадигожина Наталья Валентиновна  

г. Дубна

 2017

        В отечественном литературоведении стабильно высок интерес к лирике рубежа ХIХ — ХХ веков, так как именно в этот период обновлялся поэтический язык и стиль, складывались такие формы в русской поэзии, которые привели ее к расцвету в начале ХХ столетия. Одним из интереснейших лириков эпохи «безвременья» был К. К. Случевский.

        В  научном  межвузовском сборнике «Проблемы стиховедения и поэтики»  (Алма -Ата, 1990, с.14 - 22) была опубликована моя статья « К изучению поэтического голоса К. Случевского». В то время об этом поэте говорили как о «забытой знаменитости».  В начале ХХI века этот автор вошел в школьные хрестоматии,  последние годы отдельные его произведения даются для анализа на олимпиадах по литературе для старшеклассников, журнал «Литература в школе» (2003 г, №4) предложил вниманию словесников статью об этом лирике.

        Учитывая возросший интерес к творчеству этого поэта, я адаптировала свою стиховедческую статью 1990 года для школьников и студентов и предлагаю вниманию целостный анализ одного из стихотворений К. Случевского. Это произведение можно назвать поэтической декларацией «безвременья».

        Привожу здесь стихотворение полностью, пронумеровав строки.

                       Где только крик какой раздастся иль стенанье
                                           Константин Случевский

1. Где только крик какой раздастся иль стенанье -
2. Не всё ли то равно: родной или чужой -
3.Туда влечет меня неясное призванье
4. Быть утешителем, товарищем, слугой!

5. Там ищут помощи, там нужно утешенье,
6. На пиршестве тоски, на шабаше скорбей,
7. Там страждет человек, один во всем творенье,
8. Крушась сознательно в волнении зыбей!

9. Он делает круги в струях водоворота,
10. Бессильный выбраться из бездны роковой,
11. Без права на столбняк, на глупость идиота
12. И без виновности своей или чужой!

13. Ему дан ум на то, чтоб понимать крушенье,
14. Чтоб обобщать умом печали всех людей
15. И чтоб иметь свое, особенное мненье
16. При виде гибели, чужой или своей!      [1, 62.]

         Следует отметить, что этот автор практически все свои произведения разных лет распределял по циклам. Некоторые циклы и разделы состояли из «ролевых» стихотворений, то есть тех, где рассказчиком был персонаж, по мировоззрению, речевой манере и социальному статусу весьма далекий от автора. Стихотворение «Где только крик какой раздастся иль стенанье» написано в 1883 году и входит в раздел «Думы», где лирический герой напрямую отражает позицию автора. К. Случевский именно «думами» обычно открывал  свои сборники.

        Популярный в ту эпоху критик С. А. Андреевский так писал о творчестве К.Случевского: «Содержание его поэзии оказалось современным, оно соответствовало рефлектирующей и мечтающей, галлюцинирующей, разрозненной и хаотической современной душе. ...Содержание соответствовало. Да, но — форма?» [ 2,448 ]

        Однако не только по духу, но и в области « формы» поэзия К.Случевского развивалась в общем русле поисков «восьмидесятников» - новаторов. Поэты этого поколения пытались сохранить формальные приметы пушкинской гармонии, но при этом понимали, что для выражения мыслей о дисгармоничности мира поэтика «золотого века» уже не была оптимальна. Стилевые диссонансы становятся главной приметой эпохи «безвременья». «Наш стих, как смысл людской природы / Обезобразишься и ты», - писал К.Случевский в стихотворении «Быть ли песне?» [1,294]. Поэтому при анализе текстов этого автора нужно учитывать, что какие-то технические несовершенства, тавтология, сбои ритма, нарушение правил грамматики и синтаксиса, использование «прозаизмов» на фоне романтической лексики — это не случайные погрешности, а попытки создать хотя бы «черновик» новой лирики.
        «Форма» стихотворения «Где только крик какой раздастся иль стенанье...» на первый взгляд предельно проста: Текст состоит из четырех катренов с перекрестной рифмовкой, рифмы точные, грамматически однородные, чередуются мужские и женские клаузулы, размер - шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы - один из самых распространенных в 1880 — 1890 годы [3,168]. Каждое четверостишие равно по объему одной фразе, эмоциональная напряженность которой отмечена восклицательным знаком.

        Однако простота организации этого произведения , как мы покажем дальше, только кажущаяся.

        В первой строфе выражено творческое и жизненное кредо автора : если «ищут помощи» - быть «товарищем» или «слугой», если нужно утешенье — быть утешителем. Лирический герой готов быть «утешителем» (сверху вниз),  «товарищем» (на равных),

 «cлугой» (снизу вверх) — все три существительных располагаются в одной строке, перечисляются.

        Цезура, то есть пауза, проходящая посередине текста, менее  всего ощутима в первом стихе, однако слово «какой» с помощью инверсии все-таки выделено сильнее, чем в обычной речи и звучит почти вопросительно:  крик какой ? Чей? И второй стих является ответом: « не все ли то равно : родной или чужой»... То есть человек обязан помочь в равной степени и близкому, и другу, и незнакомцу. Эта  вторая строка утверждает равенство и на звуковом уровне — ударный гласный [о] во всех  значимых словах стиха одинаков.

        В первой строфе мы видим два альтернативных ряда : «крик или стенанье», «родной или чужой». Обратим внимание на то, что прилагательные во второй строке вопреки грамматике относятся не к последнему слову первого стиха ( «стенанье»), а стоят в мужском роде, то есть согласуются со словом «крик», который слышен дальше.

        В третьей строке первой строфы появляется единственное во всем тексте личное местоимение 1 лица - «влечет МЕНЯ неясное призванье». В принципе личных местоимений в этом произведении довольно много, но все они стоят в третьем лице и служат скорее обобщению ситуации — ведь речь пойдет о судьбе Человека вообще, о его месте «во всем твореньи». В начале же стихотворения автор декларирует собственную ответственность за все происходящее в мире. Лирический герой считает СЕБЯ обязанным спешить на помощь, услышав призыв или стон. В дальнейшем вместо ожидаемой помощи лирический герой предложит лишь резонерство и продекларирует неверие в то, что кто-то кому-либо вообще может помочь. Видимо, поэтому автор изначально назвал призвание спасителя «неясным».

        Как мы уже сказали, в тексте есть довольно значительное количество местоимений и местоименных наречий. Вторая строфа начинается со слова «там», настойчиво повторяющегося трижды: « ТАМ ищут помощи, ТАМ нужно утешенье, ТАМ страждет человек...». В следующих строках объяснение того, где именно это происходит, весьма абстрактно : «на пиршестве тоски, на шабаше скорбей». Крик о помощи раздается со всех сторон, тоска и скорбь заполнили весь мир. Поэтому усилительное тройное «там» можно воспринять и как разнонаправленное. И там, и там, и там - оглядываемся по сторонам - плохо и страшно Человеку.

        «Голос» лирического героя приглушен,  начиная со второй строфы появляется все больше глухих и свистящих звуков:

             Там иЩут помоЩи, там нужно утеШенье,

             На пирШеСтве тоСки, на ШабаШе Скорбей...

         Традиционные поэтизмы в 6 строке, как видим, автор сочетает в оксюмороны...

        В стихотворении много глаголов, причем все они стоят в такой форме, что действие как бы происходит сейчас и всегда — влечет призванье, ищут помощи, страждет человек и так далее. Творенье извечно наполнено движеньем, но лирический герой не сделает даже попытки изменить этот установившийся мучительный порядок вещей — обещанные «помощь» или хотя бы «утешенье» не состоятся.

        Обратим внимание на стихи семь - восемь. Благодаря цезуре, интонационно оказываются выделенными три ключевых слова : человек  - один - сознательно. По Случевскому, главная проблема и мука людей в том, что они — единственные существа во всем твореньи — осознают неизбежность гибели «своей или чужой» и при этом лишены возможности что-либо изменить к лучшему. Все живут , годами « крушась сознательно». Деепричастие «крушась», видимо, связано по смыслу и со словом «гибнуть» и со словом «сокрушаться» Кроме того, деепричастие дает необходимые автору звуковые ассоциации со словом «кружась».

        Человек попадает в «круги водоворота», из которого невозможно выбраться. В дальнейшем мы покажем, что именно «водоворот» становится основой художественного построения данного текста. Никто не виноват в человеческих страданиях — это неизбежно и фатально. Любой и всякий гибнет без сил (“бессильный»), без права, без виновности , в бездне.

        Жизнь человека представлена романтическими метафорами: «бездна роковая», «волнение зыбей», «круги водоворота». И вдруг в третьей строфе на фоне романтической лексики появляются два «прозаизма», пришедшие из области медицинской терминологии: «столбняк» и «идиот». В данном тексте оба слова имеют, конечно, переносное значение, но и прямой их смысл «просвечивает». В. Даль, описав в своем словаре симптомы «столбняка» как страшного заболевания, объясняет, что это слово можно употреблять и в значении «озадачен, поражен, онемел, не владеет собой... при полной силе, с открытыми глазами — на него «столбняк нашел» [4,597]

        Поэт утверждает, что у человека нет права на столбняк, то есть на растерянность и бездействие перед лицом опасности, но тут же лирический герой говорит об обреченности любой попытки помощи, то есть фактически на него нападает этот самый «столбняк», когда он смиряется с неизбежностью гибели, прекрасно осознавая ее причины и механизм.

        По такой же модели дается заявление, что у человека нет права «на глупость идиота»

 (одиннадцатая строка) – и некоторые из современников К.Случевского возмущались тем, что поэт не назвал глупцов «сумасшедшими» или «безумными». Слово «идиот», дескать, слишком режет ухо.  Но, во-первых, стилистический диссонанс здесь, конечно, дан намеренно, а во - вторых, для К.Случевского слова «идиот» и «сумасшедший» - это отнюдь не синонимы. Идиотизм - это почти диагноз, такой человек, начисто лишенный ума, вызывает у лирического героя отвращение, а сумасшедшие духовно близки поэту. Это люди, которые мысленно унеслись в другой мир, не вынеся страданий мира реального. Во многих произведениях К.Случевский утверждает, что  до конца его могут понять только сумасшедшие.  Можно привести в качестве примера произведение «Да, я устал,  и сердце стеснено...» [1, 56.]

          Кстати, утверждение, что любой умный человек стоит на грани сумасшествия лежит в основе одной из любимых тем эпохи «безвременья». Достаточно вспомнить хотя бы известное ролевое стихотворение  А. Апухтина «Сумасшедший» (1890 г.)

        Итак, одна из главных причин мучений человека — его ум, но мало кто готов от него добровольно отказаться. В последней строфе стихотворения  «Где только крик какой раздастся иль стенанье...» слово «ум» несколько раз повторяется и всячески выделяется. Обратим внимание на ритм тринадцатой строки: первое полустишие «отяжелено» сверхсхемным ударением - «емУ дАн Ум на тО...»,  что демонстрирует тяжесть сознательной гибели и на  уровне ритма. Поэт не прибегает к синонимам и настойчиво повторяет «ему дан УМ..., чтоб обобщать УМОМ». В тексте вообще много слов, связанных с понятием ума или его отсутствия : сознательно, глупость, идиот, ум, мнение... А зачем человеку ум? Он дан «чтоб понимать крушенье, чтоб  обобщать печали и чтоб иметь свое, особенное мненье...»  Последняя фраза ошеломляет финальным аккордом: «При виде гибели, чужой или своей!»

        Синтаксический параллелизм трех придаточных цели (строки тринадцать-пятнадцать) подчеркивает, что все возможности ума в трагической ситуации  (каковой является в сущности вся жизнь) в равной степени бессмысленны. И горькой иронией звучат слова о том, что человек даже перед лицом собственной гибели все еще стремится иметь «свое, особенное мненье», претендует на оригинальность суждений.  

        Это стихотворение вполне в духе К. Случевского, чье мировоззрение было в целом пессимистичным, и шире — вполне в духе эпохи неверия в свои силы, уныния и усталости; периода, когда старые идеалы были уже разрушены, а новые еще не найдены.

        В творчестве К. Случевского жизнь нередко рассматривается как процесс крайне мучительный для человека, особенно для человека умного.  Варианты страданий в произведениях этого автора весьма различны, в данном тексте — это гибель в «кругах водоворота», напоминающих дантовские круги ада.

         Структура стихотворения  «Где только крик какой раздастся иль стенанье...» - это как бы диалектическая спираль, только обращенная вниз : все со всеми повторяется, но с каждым кругом водоворота ощущения человека становятся все мучительнее. «Круженье» показано автором на всех уровнях. Обращают на себя внимание многочисленные лексические повторы и повторы частей слов ( бес-сильный, без-права, без- виновности, в без-дне), дублируются одни и те же слова в разных грамматических формах ( ум - умом) и слова однокоренные ( крушась- крушенье). Повторяются большие группы слов, связанных с определенным понятием (например, ума, гибели...). Повторяются образно - звуковые пятна, то состоящие из шипящих, свистящих звуков, то воспроизводящие рокот воды:

                        Он делает кРуги В стРуях ВодоВоРота,

                         Бессильный ВыбРаться из бездны РокоВой...

        Повторяются стихи с идентичным ритмическим рисунком, сходные синтаксические конструкции ( равноправные придаточные, параллельные полустишия, группы альтернативных рядов). Но особенно отчетливо «круженье» показано на рифменном уровне.

        Четные строки первой строфы рифмуются с четными строками третьей, четные строки второй строфы — с четными строками четвертой. Созвучны и нечетные строки  второй и четвертой строф:  утешенье - творенье - крушенье - мненье. Обратим внимание на то, что все эти слова имеют ударный гласный «Е», а в  первой и третьей строфах слова, вынесенные в рифму имеют ударный гласный «О». Исключение составляет одна значимая рифмопара : стенанье — призванье.

        Любопытна и семантика рифм. Рифмы делятся на две группы, соответствующие двум основным мотивам произведения. Так в «вертикальном контексте» прочитывается мысль о том, что призвание человека заключается в стремлении помочь и своему, и чужому. Другая же мысль, читающаяся на рифменном уровне, связана с темой гибели, ощущениями безнадежности и неверия в человеческие силы.

        В данном тексте можно увидеть многие особенности поэтического «голоса» К.Случевского, в том числе и те, которые шокировали его современников - традиционалистов (например, Надсона, который утверждал, что Случевский регрессирует с каждой написанной им строкой). Здесь , как мы уже показали, присутствуют многочисленные повторы и тавтология, отмечаются точечные нарушения грамматики и синтаксиса, используются режущие ухо «прозаизмы» на фоне романтической лексики и так далее.

        Однако все эти «недостатки» были сознательными попытками найти новую «форму» поэзии, которая смогла бы выразить дисгармонию души, трагичность мироощущения человека и поэта конца ХIХ столетия. К.Случевский, как и Н.Некрасов, искал «стиль, отвечающий теме», но поэт, о котором мы говорим в этой статье, декларативно относил себя к противникам демократического лагеря, где такие приемы практиковались, поэтому среди «чистых лириков» часто не находил понимания и был вполне оценен только новаторами «серебряного века».

                                            Использованная литература.

1. Случевский К.К. Стихотворения и поэмы. М-Л : Сов. Писатель, 1962.

2. Андреевский С.А. Литературные очерки, Спб,1902.

3. Гаспаров М.Л. Очерк истории русского стиха. - М, Наука, 1984.

      4. Даль В.В. Толковый словарь русского языка (современная версия) М., ЭКСМО, 2010.