Категория определенности-неопределенности в языке и языковая картина мира

Бороздых А.П.

Категория определенности-неопределенности в языке и языковая картина мира

     Категория определенности-неопределенности (далее КОН) никогда не выдвигалась на первое место среди приоритетных тем лингвистических исследований, тем не менее она не раз становилась объектом внимания исследователей различных школ и направлений. В разные периоды развития языкознания КОН изучалась на материале различных языков, прежде всего европейских, где имеются явно выраженные показатели – определенный и неопределенный артикли.

     Однако представляется очевидным, что КОН, хотя и не является грамматической универсалией (поскольку многие языки формально никак ее не выражают), может рассматриваться как универсальная понятийная категория, присущая всем языкам и проявляющаяся в семантической структуре высказывания. Носители любого языка, независимо от наличия или отсутствия в нем формальных показателей определенности-неопределенности, говоря о чем-либо, довольно часто имеют в виду конкретные, определенные предметы и явления, либо неопределенные. И, как правило, ни для кого из участников коммуникативного акта не составляет труда понять, определенный предмет был назван или неопределенный.

     Рассмотрение КОН в рамках работ, посвященных исследованиям в области моделирования языковой картины мира, позволяет более полно описать функционирование данной категории и выявить универсальные и национальные компоненты в ее содержании.

     Языковая “картина мира” – это интерпретация окружающей действительности конкретным языком. Термин “языковая картина мира” употребляется параллельно с термином “наивная картина мира”. Им противопоставляется “научная картина мира”, которая включает в себя категории и понятия, используемые в математике, физике, химии, психологии и формирующие объективное научное представление о мире. Они являются общепринятыми и всегда верными. Наивная же система оперирует понятиями, “используемыми человеком независимо от его знаний тех или других научных дисциплин и владения научной картиной мира” [Яковлева, 1994]. Подобные идеи встречались уже в работах В. фон Гумбольдта, но особую популярность приобрели после выхода в свет трудов американского ученого Э. Сепира и его соотечественника Б.Л. Уорфа. Развитая ими в рамках этнолингвистики теория получила в языкознании название “гипотезы лингвистической относительности” [Сепир, 1993]. Основная идея состоит в том, что язык некоторого социума (как целой нации, народности, так и лишь небольшой социальной группы) обуславливает специфическое видение мира носителями этого языка.

     В настоящее время можно выделить два основных направления в работах, посвященных этой теме. Во-первых, это типологические исследования, посвященные сравнительному анализу концептуальной структуры тех или иных языков, а во-вторых, исследования того, как картина мира отражается на том или ином языковом уровне в семантике, прагматике, словообразовании и т. д.    

     Описанием языковой картины мира занимаются как литературоведы, так и лингвисты. В лингвистике следует отметить работы Н.Д. Арутюновой, Т.М. Николаевой, Т.В. Булыгиной, А.Д. Шмелева, А. Вежбицкой, Ю.Д. Апресяна, З.Д. Поповой и др.

     Ю.Д. Апресян отмечает, что в каждом естественном языке отражается определенный способ концептуализации действительности. Все носители одного языка разделяют одну и ту же “коллективную философию”, формируемую выражаемыми в нем значениями. Как выясняется, для описания картины мира релевантны подлежащие обязательному выражению языковые элементы (как лексические, так и грамматические). Для нас это особенно важно, так как КОН в некоторых языках является грамматически выраженной (как в английском), а в некоторых – в основном на лексическом уровне (как в русском). Исследователь акцентирует внимание на том, что способ концептуализации действительности содержит как универсальные, присущие любому языку элементы, так и специфические черты, способствующие тому, что “носители разных языков могут видеть мир немного по-разному, через призму своих языков”. Он считает, что наивная картина мира по отношению к научной не является неким примитивным конструктом. Наивные представления об устройстве мира вобрали в себя опыт всех предыдущих поколений и являются ничуть не менее сложными и интересными. Наивная картина мира нисколько не беднее научной [Апресян, 1995].

     В коллективной монографии “Текст как явление культуры” Г.А. Антипова, О.А. Донских и др. употребляется термин “лакуна”, под которым понимается отсутствие единицы в одном языке при ее наличии в другом. Авторами подчеркивается, что “главной особенностью лакун является то, что они возникают в процессе общения, в ситуации контакта двух культур, обменивающихся текстами” [Антипов, Донских, 1989]. Ученые разделяют лакуны на четыре большие группы:

• субъектные лакуны, отражающие национально-культурные особенности коммуникантов, принадлежащих к различным лингвокультурным общностям;
• деятельностно-коммуникативные лакуны, отражающие национально-культурную специфику различных видов деятельности в их коммуникативном аспекте;
• лакуны культурного пространства (ландшафта), если рассматривать процесс общения в широком смысле;
• текстовые лакуны, возникающие в силу специфики текста как инструмента общения; специфику текста могут составлять содержание, форма восприятия материала, ориентация на определенного реципиента, поэтика автора и т.д.

     Картина мира всегда лакунарна. Наличие в картине мира лакун есть результат особенностей человеческого познания, результат диалектического отношения абсолютной и относительной истины в познании.

     А. Вежбицкая делает акцент на то, что лингвистические механизмы исследования картины мира могут стать неким фильтром, который превращает все то, что “кажется”, “чувствуется”, “ощущается” в точное научное знание. Она создает язык примитивов, что позволяет переводить  концепты с разных языков на один общий с последующей возможностью их сравнения. А. Вежбицкая отмечает, что национальный характер можно исследовать не только исходя из условий обитания этноса, что находит отражение в языке (например, несколько средств обозначения белого цвета в языках народов Севера). В качестве исходного материала предлагается использовать только языковые данные. Именно на их основании можно сделать выводы о категориальном и концептуальном инвентаре данного языка, а также о специфическом отражении в нем национального характера [Вежбицкая, 1985].

     Рассматривая КОН в рамках исследований, посвященных языковой картине мира, можно выделить универсальные и национальные явления в  типологически разных языках. Так, сравнивая английский (как артиклевый) и русский (как безартиклевый) языки,  можно выявить следующие общие (универсальные) компоненты КОН.

1. В случаях первичной номинации именная группа (далее ИГ) носит неопределенный характер.

В этот вечер к Антону Сергеевичу зашел гость.

That evening Anton Sergeyevich had a visitor. (здесь и далее примеры из романа В. Набокова “Машенька”)

При повторном упоминании ИГ оформляется как определенная.

Старик чувствовал себя хорошо, что-то пописывал, ходил по комнате.

The old man was feeling better; he was doing a little writing and walking about his room.

Говоря о первичной номинации, стоит обратить внимание на случаи, когда первичная номинация оформляется как повторная: соответствующая ИГ встречается первый раз, а актуализируется как определенная.

Клара! Позови официанта. У меня мало времени, чтобы обедать.

Klara! Call the waiter. I have no time to eat.  

2. Существительные, обозначающие уникальные в каком-то отношении         объекты имеют определенное значение. Речь идет об объектах, которые всегда являются определенными по своей природе (в силу своей единственности) и представляются определенными в картине мира говорящего и адресата, например: солнце, небо, луна, мир.

   “Неужели … это…” – опять начинали они, крадясь по небу.

      Again they would start to creep across the sky: “Can… it…”

     Определенными являются также понятия, выражающие близкое родство. В понимании С.А. Крылова употребление слов отец, мать со значением определенности расчитано на однозначное отождествление в силу того факта, что “существует, причем только один, объект Y, такой, что Y является отцом X-а”. Между тем значение определенности у имен типа муж, жена, теща, свекровь и т.п. связано не с презумпцией существования, а с презумпцией условной единичности [Крылов, 1984].

3. Как в русском, так и в английском языке существуют неопределенные местоимения, которые выражают значение неопределенности.

     И внезапно Ганину померещилось что-то смутно и жутко знакомое.

     Suddenly Ganin sensed that he was watching something vaguely yet horribly 

     familiar.

     Я думал, кто-то наверху нас поднял, а тут никого и нет.

     I thought someone had pressed the button and brought us up, but there is no

     one here.    

     Указательные и притяжательные местоимения передают значение

     определенности.

     Эта площадка была их любимым местом. This terrace was their favorite

     spot.

     Наши внуки никак не поймут вот этой чепухи с визами, - говорил  

     Подтягин, благоговейно рассматривая свой паспорт.

     Our grandchildren will never understand all this nonsense about visas, -    

     said Podtyagin, reverentially examining his passport.

     К национальным компонентам КОН в русском языке можно отнести порядок слов и фразовую интонацию. А.В. Бельский указывает на то, что “русская фразовая акцентуация выражает смысловые категории, эквивалентные различению слов с определенным и неопределенным артиклем” [Бельский, 1956]. На основе примера Мальчик пришел (с разными акцентными ударениями) Бельский доказывает преобладающую роль интонации при выражении определенности-неопределенности в русском языке. В предложении Мальчик пришел (ударение падает на глагольную форму) имеется в виду, что мальчик известен говорящему и соответственно определенный, а в высказывании Мальчик пришел имеется в виду, что мальчик неизвестен говорящему и соответственно неопределеный. Но данная схема не учитывает такие факторы, как порядок слов и разные типы интонационных средств. Эти факторы были позже проанализированы в работах Н.С. Поспелова.

     Этот исследователь, обращаясь к вопросу о роли ударения, отмечает, что при наличии ударения ИГ имеет определенный характер, а при отсутствии – неопределенный [Поспелов, 1971]. При подобной схеме выясняется, что такие элементы, как порядок слов и, соответственно, распределение информации между данным и новым (тема и рема), а также учет оттенков, выражаемых с помощью интонации, являются факторами, которые необходимо иметь в виду при определении характера референта с точки зрения его определенности-неопределенности.

     К национальным компонентам КОН в русском языке относится также оппозиция винительного и родительного падежей при выражении определенности-неопределенности в функции прямого дополнения. В повествовательных утвердительных высказываниях с ИГ в референтном употреблении обнаруживается интересная особенность, связанная с употреблением неисчисляемых существительных. Сравним:

Он выпил молоко. – He has drank the milk.

Он выпил молока. – He has drank some milk.

Заметим, что оба варианта – винительный и родительный падеж – имеют одно и то же значение, но в первом случае ИГ носит определенный характер, а во втором – неопределенный.

     Таким образом, на основании изложенного можно сделать следующие выводы. В структуре КОН русского и английского языков наблюдается как сходство, так и различие. Универсальность компонентов, входящих в категорию, объясняется наличием многовековых социально-экономических, исторических и культурных контактов. Различие средств выражения определенности-неопределенности отражает национальную специфику жизни народов. Выявление национальной специфики дает возможность проследить национальные особенности языкового сознания народа.

Литература

1. Антипов Г.А., Донских О.А., Марковина И.Ю., Сорокин Ю.А. Текст как явление культуры. – Новосибирск: Наука. Сибирское отделение, 1989
2. Апресян Ю.Д. Лексическая семантика. Избранные труды. М., 1995
3. Бельский А.В. Интонация как средство детерминирования и предицирования в русском литературном языке.//Исследования по синтаксису русского литературного языка. М., 1956
4. Вежбицкая А. Дескрипция или цитата.//Новое в зарубежной лингвистике. – Вып. 15. -  М., 1985
5. Крылов С.А. Детерминация имени в русском языке: теоретические проблемы.//Семиотика и информатика. – Вып. 23.- М., 1984
6. Набоков В.В. “Машенька”, изд. “ФОЛИО”, М., 2002
7. Поспелов Н.С. О синтаксическом выражении категории определенности-неопределенности в современном русском языке.//Исследования по современному русскому языку. М., 1971
8. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993
9. Яковлева Э.С. Фрагменты русской языковой картины мира. М., 1994