Аксиология и поэтика книги Ю.Вэллы "Белые крики".

Международная научная конференция «Национальное и конфессиональное в английской и русской литературе и культуре». (Состоится с 23 по 26 сентября 2013 года). 

Книга Ю.К. Вэллы «Белые крики»: аксиология и поэтика

Название книги «Белые крики» метафорично. Н.В. Шевченко отмечает: «Иногда смысл названия завуалирован метафорически или метонимически. Последний тип названия принимает форму одного из предложений, или высказывания, или словосочетания, встречающегося в тексте, и оно, таким образом, становится как бы представителем всего текста» [1:138]. Заглавие насыщено содержанием, «оно как бы фокусирует внимание читателя, подготавливая его к постижению восприятия следующего изложения» [1:138]. Вторая глава и открывающее ее стихотворение имеют то же заглавие, что и вся книга Ю.Вэллы «Белые крики». «Белые крики» – название-символ. Символ страха, боли  и надежды: «И яростно расстреливал / / Белые крики…»; «Прозвучали белые, / / Мне показалось, торжествующие / / Лебединые крики…» [2:55].

В книге три главы. Первая («Врастание») и третья («О вечном») – большей частью о «своем», родном, сокровенном, вторая («Белые крики») – либо о «чужом», либо об уходящем «своем». Чужой мир городской цивилизации поглотил «свой» природный мир поэта.

Заглавие книги имеет подзаголовок («Книга о вечном»), который берет на себя функцию основного носителя «предметно-логической информации о тексте». А.В. Ламзина отмечает: «Как правило, авторский подзаголовок сообщает читателю о жанрово-стилистических особенностях произведения» [3:850]. В данном случае автор выделяет жанр – книга. Глава третья названа «О вечном», в этой же главе есть одноименная миниатюра, в которой лирический герой размышляет о жизни и смерти, о том, кто будет ему строить «последнюю колыбель». Смерть понимается как уход в другое измерение, уход в вечный сон. Т. Лехтисало пишет: «Юраки считают, что человек состоит из тела, дыхания и тени, или призрака. При смерти дыхание покидает человека через рот. (…) Вещи тоже имеют дыхание и тень. Когда их кладут с умершими, то предварительно ломают, чтобы от них отошло дыхание» [4:92]. Для ненцев жизненное пространство и время вечно, и нет причин для спешки и счета календарных дней. Заглавие книги провоцирует наглядное представление, образ обладает зрительностью, звуком. Н.К. Гей пишет: «Заглавие, возникнув как условное, «кодовое» обозначение содержания книги, само совершенно бессодержательно в первый момент. Оно медленно наполняется своим смыслом и содержанием [5:195]. Заглавие – это ключ к пониманию художественного мира поэта: «Книга и есть – развернутое до конца заглавие, заглавие же – стянутая до объема двух-трех слов книга» [6:7]. Заглавие – это своего рода «микро-книга». Книгу открывает обращение к читателю: «Если ты друг, / / Постарайся понять меня. / / Если ты враг, / / Постарайся понять меня. / / Если ты просто так – / / Увы, / / Ничем не смогу / / Быть полезен тебе…». Для поэта важен неравнодушный читатель, даже если он «враг». Далее следует «Посвящение читателю», в котором поэт пишет: «Потеряв лучших сказителей, наш народ замолчал. Одни испугались, другие не умели исполнять, а умели только слушать, третьи – молодежь, которая вбирает в себя новый жизненный поток, ей, молодежи, некогда задуматься, куда несет этот поток, молодые торопятся жить» [2:7].

Составляющие внешней композиции книги «Белые крики»: заглавие, подзаголовок, эпиграф, посвящение читателю, три озаглавленные главы, циклы, эпилог. После заглавия три «последовательных приступа», один за другим. Подзаголовок (Книга о вечном), эпиграф, посвящение читателю, и только потом следует первая глава «Врастание». Как отмечает Н.К. Гей, подчеркивается «невозможность начать сразу с места, единым махом. Каждый раз задержка, вызывающая накопление  энергии. (…) Оставшись за пределами непосредственного восприятия, любой элемент повествования, продолжает существовать и взаимодействовать со всем тем, что было до него, и с тем, что будет после»  [5:197]. Заглавие, посвящение и эпиграф, с точки зрения Н.А. Кузьминой, «будучи предтекстовыми компонентами, тесно связаны между собой и образуют единый семантический, стилистический, ассоциативный комплекс. Обычно они находятся в отношениях последовательного уточнения: не вполне ясная реалия или слово, обозначенное в заглавии, поясняется в эпиграфе» [7:146]. Поэт медленно вводит читателя в свой мир. Таким образом, происходит превращение  «микроструктуры в макроструктуру».

В первой главе «Врастание» – 26 произведений, из них 21 стихотворение, 1сказка, 3 миниатюры, 1 цикл. Произведений с названием  19, без названия – 7. В главе достаточно много произведений, в заглавии которых (или в первых строках стихотворений) сообщается время действия – 14 произведений. Например, «О чем кукует кукушка (сказка бабушки Ненги)». Данный рассказ содержит двойное название, в котором указано, о чем будет идти речь, кто является рассказчиком. В заголовке  задана информация о времени года, о весне, когда кукует кукушка. В первой главе есть произведения, посвященные бабушке. Имя бабушки вынесено в заголовок: «Песня бабушки Ненги», «Бабушке Ненги» и рассказ «О чем кукует кукушка» («Сказки бабушки Ненги»). В заголовках этих произведений заложена информация о главных действующих лицах. Бабушка – это средоточие мудрости и памяти о предках. Женщина играет особую роль в ненецкой культуре. Например, неженатый мужчина не в состоянии кочевать, ведь чум должна ставить именно женщина, очажный лист по традиции кладет женщина, все священнодействия, связанные с огнем, проводит женщина. Женщина может подарить жизнь, может  отнять ее или принести вред мужчине, перешагивая или прикасаясь к его определенным вещам. В женщине заложена природная сила, которая ставит ее на особое место.

Во второй главе («Белые крики») 26  произведений, из них 15 стихотворений, 3 рассказа, 5 миниатюр, 2 цикла, 1 миниатюра с лирической вставкой. Произведений с названием 24, без названия – 2. Главу открывает одноименное стихотворение, в котором задан мотив разлада: охотник за самогон продает «невыделанные», «кровяные», «наспех ободранные», «полинявшие лебяжьи шкурки». В первой главе в стихотворении «Пожелания счастья» речь идет о семи поцелуях: «Так прошу, / / Коль уже позволила себя целовать, / / Не отстраняй / / Мой / / Седьмой / / Поцелуй. / / Может быть, он тебе принесет / / То единственно верное счастье, / / Которого так желаю» [2:52]. В цикле «Лесные боли» говорится о семи болях. Цифра «семь»  несет в себе мифологический контекст. Л. Лар пишет: «По воззрениям ненцев, Вселенная (я'тир) делится на три мира, населенных людьми, животными и различными божествами и духами,- Верхний, Средний и Нижний миры. Верхний мир (нув'нянгы) состоит из семи слоев неба (нув'си"в я); (…) Местожительство Нума находится за семью-девятью препятствиями, выше звезд, луны, далеко за солнцем. До Нума никто не может подняться, даже самый сильный шаман. Шаманы достигают лишь пятого слоя неба (…). По верованиям ненцев, Нум имеет семерых сыновей [8:12]. Мотивы боли, утраты заданы в заглавиях многих стихотворений второй главы: «Пожароопасная ситуация», «Облако в нефти» и т.д. В заглавиях содержится информация об опасности, уже настигнувшей все живое на ненецкой земле. Заглавия произведений второй главы объединяет мотив боли.

В главе третьей («О Вечном») 24 произведения, из них 20 стихотворений, 3 миниатюры, 1 цикл. Произведений с названием 15, без названия – 9. Главу открывает стихотворение «На святом бору». Заглавие стихотворения содержит информацию о месте, о святых местах, где человек совершает определенные ритуалы, молится. Лирический герой верит, что боги услышат молитвы людей, несмотря на то, что они «разуты, «разграблены», «расстреляны». Лишь вера может спасти человека, спасти мир от надвинувшейся «катастрофы». Лирический герой переживает, чтобы не сгинул его народ, чтобы не было «сиротливо покинутых чумовищ», «разбитой ветрами колыбели», он призывает к действию: «И нет тебе прощенья, / / Если родина твоя / / Твоим бездействием превращена / / В разрушенные временем стоянки…» [2:122].

Цикл «Из «Медвежьего игрища» содержит стихотворения «Из песни казымского жителя», «Из песни хозяйки казыма», «Из песни хозяйки агана» и т.д. Названия стихотворений связаны с фольклорными песнями, которые играют немаловажную роль в жизни ненцев. Выше перечисленные заглавия относятся к прецедентным феноменам и отсылают читателя к прототексту. Н.А. Кузьмина отмечает: «Существует такой тип заглавий, поэтическая значимость которых как бы установлена заранее: они включают в себя слова и словосочетания, которые и вне заглавия обладают высоким культурным потенциалом. Это собственные имена мифологических, исторических и литературных героев, слова, обозначающие явления природы, времена года, суток и т.п.» [7:138].  

В книге «Белые крики» можно выделить структурно-семантические типы заглавий по принципу соотношения их с внетекстовой реальностью. Это заглавия, обозначающие место действия («Весна у колодца», «На троллейбусной остановке»); время (почти все стихотворения в первой главе: «Сегодня», «Утро», «В зимние каникулы» и т.д.); жанрово-родовую память («О чем кукует кукушка. Сказка бабушки Ненги», «Весенний триптих», «Песня оленевода», «Письмо», заглавия стихотворений из цикла «Из «Медвежьего игрища» и т.д.). По типу информации (содержательно-концептуальная информация или содержательно-фактуальная информация) можно выделить группы названий (данную классификацию предлагает И. Р. Гальперин):

1. Название – символ («Белые крики», «Лесные боли», «Облако в нефти», «Молчание», «Мутация», «О вечном» и т.д.).
2. Название – сообщение («О чем кукует кукушка», «Песня ненецкого мальчика», «О дедушке», «Перед охотой», «Включил приемник…» и т.д.).

Особое место в структуре книги занимают эпиграфы. Эпиграфы есть только в поэтических текстах. Их –  25. Глава 1 – 7 (5 имеют источники, в 2-х не указан источник). Глава 2 – 9 (8  имеют источники, 1  без указания источника). Глава 3 – 4 (в 3-х указаны источники, 1 без указания источника). Источники эпиграфов разнообразны. Это пословицы, сказки, приметы, разговоры по душам, воспоминания, письма. Например:

«Опустевшее гнездо как брошенное / / чумовище — в нем не ночует даже / /  студеный ветер.»   (Ненецкая пословица)  [2:124];  «Не выбирай себе, сынок, только / / хорошее небо. Настоящему / / человеку, трудолюбивому рыбаку / / и охотнику любое небо годится / / для жизни». (Из советов моего деда)  [2:25].

В книге очевидна связь: заголовок-эпиграф-текст. Например, стихотворение озаглавлено «Песня бабушки Ненги». В эпиграфе речь идет о той же бабушке, которая всегда пела песни. И далее, после слов «Эту она пела, когда шила для меня обувь», следует именно та песня, о которой говорится в заголовке и в эпиграфе.

Эпиграфы, использованные в книге «Белые крики», можно классифицировать следующим образом:

1. Эпиграфы из фольклорных источников.
2. Цитаты из писем и газетных статей (сюда же можем отнести заявление местных жителей в исполком Аганского сельского совета).
3. Разговоры с дедом, советы деда.
4. Размышления – воспоминания и комментарии автора.

Следуя за классификацией эпиграфов по видам информации, предложенной И.Р. Гальпериным, В.А. Кухаренко, Н.А. Кузьминой, в книге Вэллы мы выделили три вида информации: 1) содержательно-фактуальная (СФИ): «Что бы ни делала бабушка, всегда пела песни. Эту она пела, когда шила для меня обувь» [2:16]; «Москва. Троллейбус № 29. Ранним утром на конечной остановке «Стадион «Динамо»... [2:48] и т.д. Всего нами выявлено 9 эпиграфов первого вида;

 2) содержательно-концептуальная (СКИ): «...Распахнул охотник свой темный чум. Вздохнул широко. Влетело в чум небо. Превратилось оно в достаток и счастье. - Так до сих пор и живет с человеком» [2:23] и т.д. Всего выявлено в книге Ю.Вэллы 10 эпиграфов второго вида;

3) содержательно-подтекстовая (СПИ): «Радость и беда живут всегда рядом» (Ненецкая пословица)  [2:103]; « — В соседнем стойбище отловили неводом странную щуку, у нее над глазами, говорят, торчали два маленьких твердых отростка и на носу четыре отверстия вместо двух. - Дехей-хов! Это примета к большому несчастью...» (Из разговора с дедом)  [2:109].

В каждой главе есть циклы, все циклы озаглавлены и имеют разное количество произведений. В первой главе – «Весенний триптих» (3 стихотворения), во второй главе – «Лесные боли» (6 стихотворений и 1 рассказ), «Осенний триптих» (3 миниатюры), в третьей главе – «Из Медвежьего Игрища» (9 стихотворений).

«Белые крики» - Книга о вечном. А вечное для ненцев – жизнь, которую символизирует круг. Каждый из вошедших в нее циклов отражает значимые в земном пути человека вехи: приход, взросление, расставание с родиной, путешествие по миру, возвращение к истокам, встреча с ней, потери и т.д.

Произведения в каждом цикле книги объединены мотивами, органично связанными с ключевыми темами глав:

1. Глава «Врастание» – тема «должной жизни». Цикл «Весенний триптих» – мотив неба.
2. Глава «Белые крики» – тема потери. Цикл «Лесные боли» – мотив боли и конца, «Осенний триптих» – мотив дома.
3. Глава «О вечном» – тема памяти. Цикл «Из Медвежьих игрищ» – мотив вечности.

Мотивы неба и вечности являются ключевыми в книге «Белые крики». Для угорских и самодийских народов небо является священным, воплощая в себе гармонию вечной жизни. В первой главе слово «небо» встречается 48 раз, в отдельных случаях заменено синонимом «широкоглазая синева» («И вот я снова возвращаюсь»).  Написание с большой буквы встречается один раз («Такое разное небо»), словосочетание «мое небо» – встречается дважды («Весенний триптих»). Во второй главе слово «небо» употреблено 5 раз («мое небо» – 1 («Осенний триптих»)), в третьей главе – 10 («мое небо» – 2 («Говорю тебе: «Здравствуй!»), с большой буквы – 2 («Из песни хозяйки Агана»)). Вечными ценностями для поэта являются небо, олень, земля, традиции, обычаи, любовь, память и т.д. Слово «небо» и «вечность» вынесены в заглавия глав, циклов, отдельных произведений (в цикле «Весенний триптих стихотворения озаглавлены – «Разноцветное небо», «Такое разное небо», «Вечное небо», глава третья «О вечном», миниатюра «О вечном»).

В книге «Белые крики» нами выделены оппозиции «свой»-«чужой» (оппозиция социального мира) и «тогда»-«теперь» (пространственно-временная). «Этнофилологический подход к художественному произведению, – который отмечает О.К. Лагунова, (а мы именно его используем в данной работе) – предполагает системное выявление и изучение всех эстетических элементов и решений, которые выражают акцентируемую автором личную идентичность с определенной моделью ценностного устройства мира, проверенной и подтвержденной жизнью реального народа, обозначенного в тексте в качестве «своего» и отграниченного от иной («чужой») ценностной модели» [9:7].

«Свое» для поэта – это земля, ненецкий народ, хранящий и передающий культурные ценности, традиции. «Свое» - это освоенное, принадлежащее человеку. «Свое» выражено словами: «родимые края», снега, соболь, лось, «мой снегоход», «заснеженный простор», «крыльцо заснеженное», «тундровый простор». Многократно в произведениях встречается лексема «мое», часто встречается белый цвет, цвет чистоты, цвет снега, являющийся священным для ненецкой культуры. «Чужое» - это то, что несет катастрофу, разрушение: «И тундра встречает меня / / Радиоактивным / / Полярным сияньем / / И ядовитым / / кислотным дождем» [2:88]. Облако «почернело» от нефти, вода покрыта «нефтяными пятнами». В стихотворениях второй главы много «чужих» слов: «трактор», «нефть», «стальные гусеницы», «бульдозер», «мутация», «железо», «трубы», «цистерны». Отсюда причитания ненецкого человека: «Некуда, некуда, некуда деться / / От всепроникающей боли».. / / Кажется мне, / / Всочившийся в тундру прах моей бабушки / / Из-под тяжелых колес / / Голосом ягеля стонет от боли» [2:106].

Обе оппозиции акцентируют метаморфозы, произошедшие с землей ненцев, с теми, кто родился и вырос на этой земле: «вода живая» - «на озерах черной смолью пятна нефтяные», «родная речь» - «непонятная речь», «птичий гомон» - «металла лязг», «тропа» - «дороги», «тайга» - «окраины городов», «рога последних оленей деда» - «сувениры», «родное стойбище» - «буровая вышка», «очаг» - «телевизор», «озеро» - «котлован нефти», «речная вода» - «нефтепродукты» и т.д.

В эпиграфах, заглавиях, циклах, как и в каждом произведении вне цикла, лирический герой размышляет о смысле «должного» бытия, размышляет о том, что человек еще может сберечь то немногое «свое», что осталось. Лирический герой верит, что не все потеряно для его народа. Книга начинается со слов о начале жизни, о рождении и заканчивается эпилогом, воспевающим вечную жизнь. Если в первой главе заявлены мотивы неба, вечности, врастания, то во второй главе доминантными являются мотивы боли и конца. С ними  связан мотив крика. Это крики птиц, земли, человека. Каждый из перечисленных мотивов обуславливает особый звуковой ряд и цветовую гамму: ворвавшийся трактор «с хрустом обломал» ствол осины; дед «сквозь сон стонет»; плачет олененок, вымазанный в нефтяных пятнах; наблюдая за происходящим вокруг, восклицает лирический герой: «О, Ужас!». Молчание, противостоящее крику, в картине мира Ю. Вэллы часто не имеет позитивного начала. В большинстве случаев молчание – знак неприятия, тревоги, боли, потери и т.д. О. Лагунова и Е. Юдинцева отмечают: «Молчание негативно, когда общение между людьми нарушено … Связи слабы (…). Вырастает новое поколение, которое не имеет связи ни с прошлым, ни с будущим, а живет только настоящим. В этих условиях люди становятся чужими друг другу, а общение между чужими затруднительно» [10:135].

Молчание в книге «Белые крики» передается неоднократно повторяющимися лексемами: «молчит», «беззвучно», «тишина», «нету птичьего гомона», «реже слышу родную речь», «незримо-неслышно» (всего 17 единиц). Одна из миниатюр озаглавлена «Молчание». Лирический герой вспоминает бабушку, которая «незримо-неслышно» передавала ему свои ощущения, «свое восприятие мира».  В миниатюре идет речь о том, что молодые должны ценить землю, род, дом. Мотив боли в текстах определяют такие единицы, как «боль», «больно», «боли», «наболело», «болит» (всего 28 словоупотреблений). Слово «боль» повторяется многократно. В цикле «Лесные боли» семь произведений, содержащих в заглавии слово «боль». Знаки конца – «нефтяные пятна», «запах едкой гари», «радиоактивное солнце», «кислотный дождь», «облако в нефти», «котлован нефти», «нефтяные разливы», щука «с двумя отростками-рогами», «замазученные воды».

На уровне заглавий, отдельных лексем зафиксирован мотив конца гармонии в отношениях человека и природы, человека и человека, старшего поколения и младшего («Ноги у оленей / / Пропитались нефтью» - [2:95]; «Поленился трубопрокладчик проверить трубу, / / А там была маленькая трещина, затертая глиной. / / Заполнил нефтедобытчик нефтью трубу до отказа, / / Она и лопнула. / / Сегодня в том озере даже водоросли не растут» - [2:96] и т.д.).

Во многих произведениях заявлен мотив дороги. В стихотворении, открывающем книгу, дано описание первого дня «тонконогого олененка», который «в  свой первый день тяжело врастал». Олененка ждала впереди дорога жизни, «быстрая», «вечная». Дорога предвещает возвращение в родные края, на родину («Спешу в родимые края, / / Домой, / / Где ждут меня мои снега» - [2:29]; «И вот / / Я снова возвращаюсь / / С пляжного лета / / На тундровый простор» - [2:45]). Дорога предвещает возвращение к очагу, любимой женщине («Печка старается, / / Фыркает, / / Чум прогревая, / / Небу, клубами дым исторгая, / / Грозит теплотой… / / Выходит жена моя, / / Чистая, яркая, / / У печки прогревшаяся, / / Ласково смотрит на встречу» - [2:130]). Мотив дороги тесно связан с прощанием, разлукой двух влюбленных: «Твой самолет улетел. / / Я остался один / / В незнакомом мне городе» [2:128]; «По ту сторону моего стола, / / Где ты сидела прошлым вечером, / / Остались только твои большие глаза. / / Они и сейчас на меня глядят» [2:142].

В третьей главе немало стихотворений, в которых заявлен мотив одиночества – всего 9 . Лирический герой ощущает себя одиноким, покинутым. «Близкий друг» далек от него, даже если он рядом: «Хоть рука друга вот она, / / Рядом, / /Хоть сидим мы в одной лодке, / / Но отделяет нас / / Неосторожно сказанное слово» [2:121]. Любимая женщина недосягаема: «Как долго я ждал этого прикосновения!.. / / Но ты пролетаешь мимо. / / И только концы твоих крыльев / / Больно задевают мои глаза…» [2:127]. В стихотворениях встречаются следующие обороты: «почти задыхающийся от одиночества», «я остался один», «где я никому не нужен», «опустел мой дом». Если раньше лирический герой жил «под цветным небом», а вокруг был «заснеженный простор», «мои снега», то теперь вокруг «незнакомый мир», «немой город», «каменный город», «скупой город».

В миниатюре «Как прикажете называть?» изображено столкновение двух людей разных культур. С вопроса начинается повествование: «А он действительно, наверное, счастливей меня?». Вопросом заканчивается миниатюра: «А как мне прикажете его называть?». Лирический герой никак к нему не обращается, называя его «он». Все описание «его» носит отрицательный характер: «он не переживает, не болеет за опустошенный лес»; «ему все «до лампочки»»; ему лишь бы «вовремя получить свой «длинный рубль»»; «давил колесами своего «Урала» песцов, соболя; прозвище его «Шоболятник». В миниатюре изображен «чужой» человек, который может только рушить природу, оставляя за собой «перерытую, перетоптанную землю», «переломанные деревья», «замазученные озера, реки».

Лирический герой противостоит концу, концу жизни, концу человеческим отношениям, концу любви и добра. Он верит, что не все потеряно для его народа, природы. Верит, что вера и любовь спасут природу, человека. Только любовь и вера могут привнести гармонию в отношения человека с человеком и в отношения природы и человека. Потому  книга завершается словами надежды, предвещающими начало новой жизни: «Пусть живет во мне теплый снег. / / Пусть живет во мне добрый лес. / / Пусть живет во мне доверчивая тундра. / / Пусть живет во мне вечная жизнь, / / Как хорошая песня, / / Как чудесная сказка» [2:164].

Библиографический список

1. Шевченко  Н.В. Основы лингвистики текста. – М., 2003. – 160 с.
2. Вэлла Ю.К. Белые крики. Книга о вечном.  – Сургут, 2000. – 168 с.
3. Ламзина А.В. Рама произведения // Литературная энциклопедия терминов и понятий / под ред. А.Н. Николюкина. – М., 2001. – Стб. 848-853.
4. Лехтисало Т. Мифология юрако-самоедов (ненцев). – Томск, 1998. – 136 с.
5. Гей Н.К. Художественность литературы. Поэтика. Стиль. – М., 1975. – 470 с.
6. Кржижановский С.Д. Поэтика заглавий // Кржижановский С.Д. Собр. соч. в пяти томах. – Т 4. – Санкт-Петербург, 2006. – С. 7-40.
7. Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка. – М., 2009. – 272 с.
8. Лар Л. Шаманы и Боги. – Тюмень, 1998. – 126 c.
9. Лагунова О.К. Этнофилологический подход к литературному явлению: проблемы методологического поиска // Вестник Ишимского государственного педагогического института имени П.П. Ершова. № 1, 2012. С. 4-8.
10. Лагунова О.К., Юдинцева Е.Л. Онтологические повести В.Г. Распутина 1970-х годов: феномен молчания в аспекте и позиции «свой – чужой» // Вестник Тюменского государственного университета. № 1, 2012. С. 135-142.
11. Гальперин И.Р. Текст как объект лингвистического исследования. – М., 1981. – 144 c.
12. Кухаренко В.А. Интерпретация текста. – Москва, 1988.  – 188 c.