Роль рок-поэтов Бориса Гребенщикова, Майка Науменко и Александра Башлачева в становлении рок-поэзии в России и в мировой литературе.

 Роль рок-поэтов  Бориса Гребенщикова, Майка Науменко и Александра Башлачева в становлении рок-поэзии в России и в мировой литературе.

Оказавший огромное влияние на развитие отечественной рок-музыки, фронтмен «Аквариума» известен во многом неоднозначными текстами своих песен. Поэт Андрей Вознесенский, написавший аннотацию для первой официальной советской пластинки «Аквариума» —  «Белый альбом» — высоко оценивал эту неоднозначность.

В недавно вышедшем учебнике поэзии Гребенщиков был «легитимирован» в параграфе о поэзии и музыке, содержащем текст «Капитана Африки»: «Книжная» и «песенная» поэзия могли идти параллельными путями: в этих случаях авторы песенных текстов решали почти те же задачи, что и авторы «книжных», а иногда и опережали последних. Такими были, например, песни Бориса Гребенщикова 1980-х годов, связанные при помощи цитат и интертекста с большим количеством других произведений, в том числе с «книжной» поэзией того времени. Гребенщиков использовал сложный монтаж различных образов, которые были, как правило, непонятны для слушателя и требовали расшифровки, но на деле далеко не всегда могли быть расшифрованы»

Фантастический день; моя природа не дает мне спать,

Пожарные едут домой: им нечего делать здесь.

Солдаты любви, мы движемся, как призраки

Фей на трамвайных путях;

Мы знаем электричество в лицо — но разве это повод?

Развяжите мне руки;

Я вызываю капитана Африка...

В этой песне о неясных вещах говорится так, будто они понятны и самоочевидны: кто такой капитан Африка? И почему он должен появиться в этом тексте после потока наблюдений и картин, которые, кажется, никак его не касаются? Эта двусмысленность и неопределенность — характерная черта песенного творчества Гребенщикова, но она же характерна и для поэтов-метареалистов 1980-х годов (Алексея Парщикова, Ивана Жданова и других), которые также использовали довольно сложную систему образов, далеко не всегда поддающуюся разгадке.

"День радости" — финальная песня концерта в Екатеринбурге, сделанная 14 декабря 2009 года, давшая названия всему альбому. Поскольку она являлась финальной песней, в ней Гребенщиков как бы подводит итог всему «вышеспетому».

Когда то, что мы сделали
Выйдет без печали из наших рук;
Когда семь разойдутся
Чтобы не смотреть, кто войдет в круг;
Когда белый конь
Узнает своих подруг
Это значит — день радости

Когда звезда Можжевельник
Ляжет перед нами во сне
Когда в камнях будет сказано
То, что было сказано мне;
Когда над белых холмом
Будет место звериной Луне
Это значит — день радости

Когда то, что мы сделали
Выйдет без печали из наших рук
Когда семь разойдутся
Потому что не от кого прятаться в круг
Когда белый конь
Поймёт и признает своих подруг
Это значит — день радости

И теперь, когда растаяла пыль
Под копытами волчьей зари
Талая вода
Пламя бесконечной зимы
Это ж, Господи, зрячему видно
А для нас повтори:
"Бог есть свет, и в нём нет никакой тьмы"
"Бог есть свет, и в нём нет никакой тьмы"

Чтобы понять, о чем стихотворение, нужно обратиться к отрывку из  послании Иоанна, из которого БГ цитирует последнюю строчку, дважды повторяющуюся - «Бог есть свет и нем  нет никакой тьмы». 

Итак, процитируем : «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, — 2 ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем, и возвещаем вам сию вечную жизнь, которая была у Отца и явилась нам, — 3 о том, что мы видели и слышали, возвещаем вам, чтобы и вы имели общение с нами: а наше общение — с Отцом и Сыном Его, Иисусом Христом. 4 И сие пишем вам, чтобы радость ваша была совершенна. 

5 И вот благовестие, которое мы слышали от Него и возвещаем вам: Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы.

1 Иоанна 1:1-5

Перед нами, без сомнения, аллюзия на события, описанные в книге Откровения са. Иоанноа Богослова — апокалиптическая картина конца мира, которая приведет верных в вечное царство победившего Бога.        

        Белый конь здесь олицетворяет  Белого коня Всадника Апокалипсиса — обычно этот всадник истолковывается, как Христос он признает своих подруг, трех других лошадей Апокалипсиса. (Такое толкование принадлежит, например, св. Иринею Лионскому). «Звериная луна, волчья заря» - это также отсылки к тексту «Откровения св. Иоанна Богослова», которое описывает ужасы, происходящие при конце света — истребление людей от рук иноплеменников, голода и диких зверей, также как   «звезда Можжевельник» - вероятно, это звезда «Полынь» из Апокалипсиса, а пламя бесконечной зимы — это наступление вечной, космической, непроглядной и холодной ночи для тех, кто будет «брошен во тьму внешнюю — там будет плач и скрежет зубов» -  И наступит День радости — день бессмертия, ведь «Бог есть свет и в Нем нет никакой тьмы». «День Господень велик и славен. Писание знает этот день — в котором «ночи не будет»вечное царство Бога , без конца; псалмопевец назвал его днем восьмым, ибо он вне седмеричного времени — семи дней Божественного творения, вне седьмого дня, который продолжается сейчас, в пору нашей жизни, и закончится с концом мира

Число «7» в структуре Книги Откровения имеет эсхатологическое значение. Семь сигнализирует о Конце, о завершении. Когда будут сняты все семь печатей, должны наступить последние события: суд и спасение. Возможно, поэтому «семь разойдутся», ведь на смену им пришел восьмой, окончательный и бесконечный, День радости.

        По другому предположению, это семь ангелов расходятся, чтобы пропустить в круг человеческую душу: ведь пришла пора оценить ее деяния на земле, а чтобы суждения были не предвзяты, ангелы, подобно Фемиде с завязанными глазами, не смотрят на того, кто войдет в круг, поскольку апокалипсис — это и Судный день, когда будет вынесен приговор каждому из живущих.

Эта песня, без сомнения, выражает «кредо» - «символ веры» поэта, который он, словно палочку — эстафету, перехватывает у ангела, принесшего Благую весть Марии - «Радуйся, Благодатная — Господь с тобою!» - или, позже -  у Апостола Павла «Заповедано же:Всегда радуйтесь!»(1 Фес 5:15). Поэт декларирует свою христианскую позицию по отношению к этому миру.

Иная позиция предстает перед нами в стихотворениях другой знаковой фигуры русского рока — Майка Науменко. Его тексты были  чем-то наподобие холодного душа. Например, «Пригородный Блюз», шокирующий советского слушателя уже с первых строчек: «Я сижу в сортире и читаю „Rolling Stone“, Венечка на кухне разливает самогон, Вера спит на чердаке, хотя орет магнитофон, Ее пора будить, но это будет моветон.»
Неудивительно, что при «литовке» песни в Питерском рок-клубе «в сортире» тут же пришлось изменить на «в квартире». Приземленность тематики и «грязная» раздолбайская манера исполнения сделали ЗООПАРК в глазах слушателей чуть ли не первой советской «панк-группой».
Написавший множество самых проникновенных песен о любви, Майк одновременно подарил стране Советов, наверное, самый яростный и безжалостный «антифеминистический гимн».Тогда подобная песня звучала пугающе откровенно.

«Ты клянчишь деньги на булавки — ты их тратишь на своих друзей. Слава Богу, у таких, как ты, не бывает детей. Ты хочешь, чтоб все было по первому сорту, Но готова ли ты к пятьсот второму аборту? Ты — дрянь!»

Создавался этот хит еще в 1970-х годах, и в нем Майк ничтоже сумняшеся использовал гитарный рифф из песни Лу Рида «Baby Face», а сама идея песни — взята из его же, Рида, песни «Грязь» - «Dirt»:

You're just dirt -Ты просто грязь.

You're just dirt, the only word for you is dirt . - Ты просто грязь, единственное слово для тебя-грязь. Только у Рида главный герой — беспринципный мужчина, а у Науменко — женщина.

Эта песня принесла Майку и первый скандал. Первое публичное выступление  в Москве (вместе с Макаревичем, АКВАРИУМОМ, Никольским) не только шокировало лидера МАШИНЫ ВРЕМЕНИ, но и раскололо пополам зрительный зал: одни — возмущенно свистели, другие — неистово аплодировали. После концерта накал страстей и вовсе перерос в потасовку между слушателями.

 А. Макаревич: «Подошел к пульту тихий, необыкновенно интеллигентный человек с большим носом и в темных очках. Долго и вежливо объяснял звукорежиссеру, какой бы он хотел звук. Потом вышел на сцену, и вдруг в лице его что-то изменилось, нижняя челюсть выехала вперед, и с удивительно неприятными интонациями он затянул „Ты — дрянь…“. Очень мне не понравилась такая метаморфоза. Был я тогда поборником тотальной чистоты и считал, что если человек в жизни один, а на сцене корчит из себя что-то другое, то, значит, в одном из двух случаев он врет. Ну, такой вот детский максимализм».

 А. Троицкий: «Опять же публика была не урловая, а дрались там интеллигенты с интеллигентами, как это бывает при каких-то литературных спорах. Очень обломался Макаревич — был недоброжелателен, огорчен и раздражен. Майк же совершенно на это не рассчитывал, он жил в этом мире, а у людей был шок». «Ты — Дрянь» не переставала шокировать даже, когда Майк, воспроизводя ее в «электричестве», осторожно заменил грубоватую строчку про аборты нейтральной: «Прости, дорогая, но ты бьешь все рекорды…».

В. Соловьёв «Часть мира, которого нет»: «Мне рассказывали, что на концерте в городе Челябинске группа женщин, отслушавши песенку, стала прорываться к музыкантам громить аппаратуру с криками „сам ты дрянь“. Интересно, о чем таком пел Орфей, что его растерзали взбешенные вакханки?»

Майк в своих текстах  причудливо смешивал бытовой вульгарный язык с изысканными словечками вроде «барышни», «моветон», «макинтош».

Одной из заслуг Науменко в русском роке принято считать риформирование песенного языка. Он стал писать песни простым языком, описывая будничные ситуации. Его язык можно сравнить с языком Иосифа Бродского, который, как и Науменко, первым стал реформировать стихотворный язык, «приближая» его к языку повседневному, внося туда и намеренные ошибки, и жаргон, и канцеляризмы и даже ругательства, как , например, в стихотворении «Люди и вещи». Бродский, по признанию Науменко, был его любимым поэтом.
Некоторые исследователи его творчества, например д.ф.н. Скворцов А.Э,  считают, что большинство песен Майка — авторские переработки песен Боба Дилана, Лу Рида, Дж. Джоплин, Л.Коэна и других западных исполнителей. Науменко закончил английскую спецшколу и прекрасно знал язык, что позволяло ему заниматься литературным переводом, который лег в основу собственных литературных упражнений. Нельзя сказать, что Науменко просто копировал песни, нет, это была попытка размышлять о тех же темах, о которых размышляли его любимые музыканты, но - «перенесенные на местную почву», выраженные простым и понятным языком. Например — знаменитая песня «Сидя на белой полосе» -  явно отсылает отсылает нас к песне Боба Дилана «Наблюдая за течением реки», в которой герой сидит на берегу и, наблюдая за течением воды, размышляет о жизни. Но если герой Дилана просто делится своими размышлениями, то герой Науменко, напротив, декларирует миру свою точку зрения — как способ жизни. Вся эта песня — ответ на один-единственный вопрос, заданный в первой строчке - «Меня спросили, что происходит со мной?», на который герой дает ответ, используя символические образный ряд — жизнь — это Город, с его потоком машин, спешкой, покупкой и продажей, гонкой за суетными вещами — успехом, славой, богатством:

Мне, право, недурно живется,
Хотя я живу не как все.
Я удобно обитаю посредине дороги,
Сидя на белой полосе.

Машина обгоняет машину,
И каждый спешит по делам.
Все что-то продают, все что-то покупают,
Постоянно споря по пустякам.

Но этот город — и родной город героя

- Но я городской ребенок,
А реки здесь одеты в гранит.
Я люблю природу, но мне больше по нраву
Урбанистический вид.

Я хотел бы стать садом, прекрасным садом,
И расти так, как я хочу.
Возможно, это прозвучит забавно,
Но поверьте - я не шучу.

Но при каждом саде есть свой садовник,
Его работа - полоть и стричь.
Работа прекрасна и даже безопасна,
Но желаемого трудно достичь.

А я доволен любой погодой,
Я счастлив солнцу, и я рад грозе.
И я живу так, как мне живется,
Сидя на белой полосе.

Мне недоступна вся ваша спешка,
Мне непонятен ваш ажиотаж.
Я не вижу причин суетиться.
Я не знаю, зачем входить в раж.
И я надеюсь жить здесь вечно,
А нет - так почить в бозе
Прямо здесь?
Прямо здесь! На этом самом месте -
Сидя на белой полосе. 

И в этом городе герой предпочитает жить  в самой гущуе событий, ведь Белая полоса — это разделительная полоска между двумя магистралями, самое «сердце» автострады, но, одновременно так, чтобы жизнь «обтекала» его, он — только набюдатель, сам не принимающий участия в «жизненной гонке».

Сравним с подстрочным переводом Боба Дилана:

Что со мной,
Мне нечего сказать,
Дневной свет пробирается в окно
И я все еще в этом ночном кафе.
Ходьба взад и вперед под луной
Вне где грузовики медленно катятся,
Сесть на этот берег песка
И наблюдать поток реки.

Хотел бы я вернуться в город
Вместо этого старого берега песка,
Когда солнце бьется над верхушками дымохода
И тот, кого я люблю так близко.
Если бы у меня были крылья, и я мог бы летать,
Я знаю, куда я пойду.

Но сейчас я буду так просто сидеть здесь так довольно
И наблюдать поток реки.

Люди расходятся во мнениях обо всем, да,
Заставляет вас остановиться, и все удивляются, почему.
Почему только вчера я увидел кого-то на улице
Кто просто не мог не плакать.
О, эта старая река продолжает катиться, правда,
Независимо от того, что мешает и в какую сторону дует ветер,
И пока я буду здесь сидеть
И наблюдать поток реки.

Люди не соглашаются везде, где вы смотрите,
Заставляет вас остановиться и прочитать книгу.
Почему только вчера я увидел кого-то на улице
Это действительно потрясло.
Но эта старая река продолжает катиться, хотя,
Независимо от того, что мешает и в какую сторону дует ветер,
И пока я буду здесь сидеть
И наблюдать поток реки.

Смотреть поток реки,
Наблюдая за рекой,
Наблюдая за рекой,
Но я сяду на этот берег песка
И наблюдать поток реки. 

Здесь нет символического ряда, герой просто сидит у реки, которая течет уже очень давно, и этим как бы пронизывает время, давая повод герою рассуждать о течении жизни, представляя ее себе как воды реки, текущей в вечность.

                «Время колокольчиков» - это гимн русского рока». (Илья         Смирнов,историк, журналист. Известный деятель московского         рок-        сообщества 80-х годов. Автор книг «Время колокольчиков.         Жизнь и смерть         русского рока», «Прекрасный дилетант» )

 Ирина Минералова, доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы и журналистики XX–XXI веков Московского педагогического государственного университета:«Ненависть — это просто оскорбленная любовь»: стиль и лирический герой Александра Башлачёва.

«Перевести Александра Башлачёва из песни в стих невозможно. Даже изданные его сборники стихов звучат. Он открыл сам себя во времена колоссального, почти тектонического разлома и в музыке, и в поэзии. Он пришел, чтобы собой выразить не просто юношеский максимализм вызревающей катастрофической эпохи. Ведь это состояние «юношеского бунта» переживает, наверное, каждый молодой человек, не обязательно оно выльется в сочинительство, пение под гитару, но последнее — почти общее место для молодежи. Дело в другом: его собственная «брань невидимая» оказалась помноженной на душевно-духовную и социально-нравственную брань в Отечестве. Сколько бы времени ни прошло, парни «на переломе возраста» будут петь его «Время колокольчиков», находя в них уже свои собственные, вряд ли им рационально заложенные смыслы.

Можно сказать, что многие его произведения и для него самого, и для молодого поколения имеют «инициационный» смысл. Что это значит? Парадокс: эти песни-стихи обладают «ядерной», в прямом и переносном смысле, энергией, которая «обещает» дать новую суть жизни. Чтобы обрести новый, более высокий социально-нравственный и духовный статус, надо «умереть» со всем своим прошлым. Вопрос ницшеанского Заратустры «Как же ты возродишься, если не умрешь и не станешь пеплом?» понят был новой рубежной эпохой едва ли не буквально.Так и не пополнив 217-м номером список клонов маленьких бродских («…я с малых лет не умею стоять в строю…» («Черные дыры»)), Башлачёв делает решительный шаг в сторону рок-культуры, лишаясь работы (в газете «Коммунист»), карьеры, элементарной крыши над головой. Скоморох с гитарой, бродящий «меж двор» (как говорили в старину на Руси).

Почему?

Потому что в рок-культуре того времени он почувствовал жизнь. «Искру электричества».

Загремим, засвистим, защелкаем!

Проберет до костей, до кончиков.

Эй, братва! Чуете печенками

Грозный смех русских колокольчиков?

И то, что в 60-е годы XX века называлось авторской песней, находит для себя живительный источник в «рок-возможностях», стремящихся к декларативно-бунтарскому самовыражению. Так Александр Башлачёв неслучайно оказался в эпицентре взрыва, в котором главным было ощущение «Миры летят. Года летят», как афористически точно сказал Александр Блок. Экспрессивность образного строя лирики Башлачёва отражает жажду выражения внутреннего мира, и ограничиться возможностями внутрипоэтическими, в силу разного рода обстоятельств, он не захотел и не смог. Таким был его талант и так он развивался в свое время, отнимающее идеалы, свергающее кумиров, перелицовывающее правду и игру в правду.»

Вячеслав Кошелев, доктор филологических наук, профессор кафедры русской литературы Новгородского государственного университета им. Ярослава Мудрого, действительный член Международной академии наук высшей школы: «Время колокольчиков: литературная история символа».

«Стихотворение Александра Башлачёва «Время колокольчиков» давно уже сделалось своеобразной «визитной карточкой» русской рок-поэзии 1980-х годов. В основе этого стихотворения — яркий и прозрачный символ, приобретающий некоторую «понятность» лишь при целостном восприятии текста. 

 Основной символ — «колокольчик», противопоставленный большому «колоколу». «Колокол» в данном случае — это некое обозначение общего дела — «колокольчик» же сродни «сердцу под рубашкою» и становится способом совершения личного поступка, противопоставленного неестественному «общему».Причем использована идущая от традиций русской поэзии пушкинской эпохи мифологема, связанная именно с «дорожным», почтовым колокольчиком (а не с колокольчиком дверным или домашним). Роль этого «колокольчика» в данном случае исполняем «мы», которые «пришли с черными гитарами».

Внутри этой прозрачной семантики  существуют «коренные с пристяжкою», «некованые» лошади, «немазаные» колеса, разбитые и залитые дождевой «радугой» дороги и «дуга» над колокольчиком. Если «колокол» предполагает некую стабильность: висит на своем месте, то «колокольчик» — знак именно дороги, движения, у Башлачева сама человеческая жизнь предстает перед читателем, как движения в телеге по тряской дороге, движения, меняющее свой характер вместе с переходом человека из одного возраста в другой.  Жизненная «дорога» воспринималась как символ духовного преображения человека, определяющего особенно сложные пути к совершенству. 

Символы тройки и колокольчика открывают для Башлачёва не то явление, которое необходимо преодолеть, а как раз идеальную, желаемую данность «славного язычества». Но ведь сами эти символы принадлежат к реликтам «пушкинской эпохи», и никак не к будущему. Так что речь здесь идет не о тройке и колокольчике как таковых, а о знаках некоего литературного идеала. Сама же литературная история этого знака позволяет определить ряд дополнительных смыслов исходного представления «рок-н-ролла» как «свистопляса» 

        В единственном некрологе погибшего Башлачёва, напечатанном в феврале 1988 года в том же «Рекламно-информационном обозрении», было написано: «Когда-то Арсений Тарковский очень точно заметил: гений приходит в мир не для того, чтобы открыть новую эпоху, а для того, чтобы закрыть старую. Досказать то, что не смогли досказать другие, подвести итог и поставить точку. СашБаш закрыл собою время колокольчиков».

 Один из самых труднообъяснимых феноменов русского рока — посмертное продолжение его истории в песнях, написанных Гребенщиковым, Шевчуком, Кинчевым под воздействием творчества и личности Александра Башлачёва.

Его влияние на нео-«Аквариум» (1991–1996)— с радикальным изменением музыкальной стилистики и лексики советской рок-группы №1 — показано в книге«Прекрасный дилетант…», да и сам Гребенщиковым признается:«Башлачёв после смерти переложил ответственность: „А теперь ты“». Имеющий уши да услышит тот же мотив в альбоме «Алисы»«Шабаш».