Боевой путь моей прабабушки Александры Петровны Волковой

Боевой путь моей прабабушки Александры Петровны Волковой

Артем Шахов

Стремительно летят годы. Канули в Лету многие события из жизни нашей Родины. Но никогда не сотрутся из памяти народной страшные годы Великой Отечественной войны. С каждым днем всё меньше и меньше остаётся тех, кто был участником и свидетелем лихих военных лет.

И вдруг война!

Моя прабабушка Александра Петровна Волкова — одна из тех, кто сполна познала все тяготы войны. Она родилась в трудолюбивой многодетной семье. В июне 1941 года, окончив 10 классов, после выпускного вечера она, такая веселая, счастливая пошла на Дон встречать  первый рассвет своей взрослой жизни. У нее были мирные планы, мечты, хотела продолжить учебу... И вдруг война!

Она часто рассказывала, что, услышав сообщение Ю. Левитана: „Сегодня, в 4 часа утра, без объявления войны германские войска напали на Советский Союз…“, всколыхнулся весь город, люди плакали, кругом слышалось: „Война! Война!“. А до нее не доходило: какая война? Все были уверены, что не пройдет и месяца, все закончится, фашисты будут разгромлены.

Юные „вояки“

Прошло несколько месяцев, а война продолжалась. Мою пробабушку призвали в военкомат, где она окончила краткосрочные курсы связисток, а в мае 1942 года получила повестку. Несмотря на слезы своей матери, на  то, что старшие братья и сестра уже воевали, она пошла защищать Родину в неполные 19 лет.

Ее боевой путь начался в Воронеже, она служила в четвертом зенитно-пулеметном полку. Сначала их разместили в вагоне, об удобствах можно было только мечтать. Потом начались занятия. Все было не так, как девчонкам представлялось дома. Надо было рано вставать, делать все четко и быстро, а они еще жили прежней мирной жизнью. Юные „вояки“ возмущались, когда командир отделения младший сержант Скорин, имевший четырехклассное образование, учил их уставу и произносил неправильно отдельные слова. Им казалось: чему он может научить? А он учил их, как не погибнуть... Это они уже потом поняли.

Перед принятием присяги старшина привез шинели, пилотки, гимнастерки, юбки, рубахи, вместо обмоток — чулки и сапоги. В роте по своему росту и комплекции она оказалась маленькой, рост — сто шестьдесят сантиметров, обувь — тридцать шестого размера и, естественно, военной промышленностью такие мизерные размеры не шились. Ей достались сапоги сорок второго размера, и такие они тяжелые, что ходила, волоча ноги по земле. От ее строевого шага по каменной мостовой высекались искры, и ходьба была похожа на что угодно, кроме строевого шага.

Жутко вспомнить, каким кошмарным был первый марш. Она готова была совершить подвиг, но не готова вместо тридцать шестого размера носить сапоги сорок второго. Это так тяжело! Командир увидел, как она идет, вызвал из строя:

— Волкова, как ты ходишь строевым? Что, тебя не учили? Почему ты не поднимаешь ноги? Объявляю три наряда вне очереди...

Она ответила:

— Есть, товарищ старший лейтенант, три наряда вне очереди! — повернулась, чтобы идти, и упала. Выпала из ботинок... Ноги были в кровь стерты...

Тогда и выяснилось, что ходить она уже не могла. Ротному сапожнику Паршину дали приказ сшить ей сапоги тридцать шестого  размера из старой плащ-палатки...

Умом и сердцем она выдерживала военные тяготы, но физические нагрузки давались нелегко. Приходилось таскать снаряды на себе, орудия по грязи, сначала копать укрытия для пулеметов, а только потом для себя. В Воронеже очень плохо кормили, постоянно хотелось спать, изматывающие посты через каждые шесть часов, где она ходила без остановки взад-вперед, чтобы в лютую стужу не упасть и не заснуть. Боевые 100 грамм и сигареты, которые выдавали девушкам наравне с мужчинами, иногда меняла за пост. Особенно тяжело было пережить смерть боевой подруги Лиды Рябцевой, когда бомба прямым попаданиям попала в ее расчет. От нее остались лишь руки на пулемете (в Воронеже ей установлен памятник). Нелегко ей было и когда освобождала Киев, была ранена (в госпитале встретила земляка Михаила Логинова). В Берлине пришлось пулеметы поднимать на чердак пятиэтажного здания и, когда уже, „отгремев, закончились бои“, возвращалась домой, „дружественные“ поляки открыли по вагону огонь. Пришлось хоронить убитых подруг уже в мирное время.

Боевой путь

Полк, где служила прабабушка, вел огонь по наземным и воздушным  целям противника. Они уничтожали самолеты, минометные точки, обороняли мосты, сопровождали эшелоны на фронт. После освобождения Воронежа она обороняла железнодорожные объекты на Курской дуге, ездила по дорогам Украины и восточным областям Белоруссии, защищала Гомель, Оршу. В конце лета 1944 года их полк перевели в город Краков.

Вот скупые строчки из приказа Президиума Верховного Совета ССР: наградить медалью „За боевые заслуги“ наводчика ефрейтора Волкову Александру Петровну за то, что находясь в зенитно-пулеметной группе, сопроводила на фронт в полной сохранности 32 особо важных эшелона  и, участвуя восьмого декабря 1943 году в бою с 18 вражескими самолетами, мужественно вела огонь из своего пулемета, при этом был сбит один самолет Х-111.

Прабабушка не искала наград, она прошла через все тяготы войны, неся на своих хрупких плечах горе от утраты близких, голод, лишения, боевую службу, желая только одного — защищать Родину от врага. Долгожданный День Победы встретила в Берлине, о котором часто рассказывала всегда эмоционально и „со слезами на глазах“. Приблизительно так она вспоминала:

— Пару дней было затишье, никто не стрелял, а среди ночи услышали сигнал: „Воздух!“, потом: „Победа! Капитуляция!“, „Кончилась война“. Все начали стрелять, кто из чего, у кого что было: автомат, пистолет... Из орудий стреляли... Одни  слезы вытирали, другие смеялись, третьи пели, плясали, радовались, что живы, наблюдали за салютом, который озарил берлинское небо, накрыли праздничный стол, пели военные песни.

Мирная жизнь

Демобилизовалась она только в октябре 1945 года. Сначала была радость, а потом страшно: а что делать на гражданке? Страх перед мирной жизнью... Ни к чему не приспособлена, без специальности, но надо было жить. Из шинели сшила себе пальто, пуговицы перешила, купила туфельки. Надела первый раз платье, слезами обливалась. Сама себя в зеркале не узнала. Потом поступила в сельскохозяйственный техникум, работала нормировщицей. Никому не признавалась, что воевала на фронте. Это потом, через тридцать лет, стали чествовать женщин, приглашать на встречи... А первое время они таились, даже награды не носили. Мужчины носили, а женщины нет. Мужчины — победители, герои, женихи, у них была война, а на женщин смотрели совсем другими глазами.

Прабабушка была награждена медалями „За боевые заслуги“, „За победу над Германией“, „За отвагу“, а также значком  „Отличный пулеметчик“. В мирное время она не искала легкого пути, всегда много работала, радовалась каждому прожитому дню, каждой новой весне, гордилась внуками, берегла поздравления Президента В. В. Путина, с нетерпением ждала встречи с боевыми подругами, которые проходили в Воронеже.

С каждым годом война уходит все дальше, ветеранов остается все меньше. Мы должны помнить тех, кто защищал Родину от фашистских захватчиков. Каждый прошедший год лишь с возрастающей силой подчеркивает их величие и значимость.