Занимательные факты о женщинах в истории. Авторские стихи

Дахия Аль-Кахина

 
Она не хотела ислам принимать:
Любила религию, что дала мать,
Те мифы и сказки пустынной земли,
Которые с детства надеждой росли.

Пустыня свободна, весною в цвету,
А летом покажет свою красоту
Барханов, поющих под ветром с утра,
Оазисов мирных, где плещет вода,

В колодец поймавшая лунный отсвет
И глаз синеву, что прекраснее нет.
Кахина, пустыня для славы тебя родила.
Была бы ученой, когда б не война!

Любила за птицами понаблюдать
И в свиток свои размышленья вписать,
Чертила полёт их и перьев наклон,
Мечтая подняться за горизонт,

Лететь  вожаком над пустыней седой,
Под солнцем, над морем, с любовью большой.
Но с севера стаи другие летят,
Арабы всё больше влиянья хотят.

И ты, королева, возглавила рать,
берберов своих научив побеждать.
Спасён Карфаген, тьма разбита врагов.
Смирились арабы – до новых прыжков.

Пока паутину предательства ткут,
Обманным союзом туда завлекут
Берберов доверчивых, верящих слову…
Для юной  Кахины готовят оковы.

Погибла ль в бою иль в темнице? Не знаем.
Потомки твой подвиг в веках прославляют.


Образ Кахины, доисламской женщины-воительницы, синеглазой красавицы, до настоящего времени жив в берберской культуре. Кахину помнят за её храбрость и способность ясновидения, умение объединить и вести свой народ против арабских вторжений в 7 веке нашей эры. Она преодолела мужскую монополию на военное искусство, чтобы стать легендой.
Арабские военные предводители вели армии в Северную Африку, готовясь завоевать эту территорию и обратить население в ислам. Кахина возглавила решительное сопротивление вторжениям, объединив 9 княжеств против захватчиков.  Около 690 года она приняла личное командование африканскими войсками, и под её руководством арабы на некоторое время вынуждены были отступить. Обстоятельства гибели Аль-Кахины  неизвестны. На фото - памятник Кахине в Алжире.

Семирамида

Существовала ль? Спорят потомки.
Время сжигает истину в топке
Тысячелетий, домыслов праздных,
Мифов и сведений разнообразных.

То ли боялись, то ли любили?
На ассирийский трон посадили.
Править сумела в царстве кровавом,
Львов покорила гневом иль правом?

То ли голубка, то ли орлица?
Образ волшебный снова двоится:
Регент при сыне, завоеватель?
Символ разврата иль созидатель?

Семирамида… что это было?
Дальних потомков так восхитила:
Пишут поэмы, книги и песни
Данте, Россини… с гневом иль лестью.

Пьеса Вольтера, миф Диодора…
Образ царицы забудут не скоро.
Вновь будоражит и вдохновляет,
Воображенью простор оставляет…

Царица Томирис

 «Боги, хвала вам! Я месть совершила.
Врага своего в крови утопила –
В поганой крови тех, кто предал меня.
Но радости нет – сердце ноет, горя»

В такие минуты вся жизнь на ладони,
И память Томирис  все вехи затронет.

Ждал сына царь скифов, увы, не случилось:
На свет златовласая дочь появилась.
Жена умерла, но осталась любимой,
И царь воспитал дочь храбрее мужчины.

Обманчива внешность красавицы хрупкой:
Трещат черепа у врагов, как скорлупки.
Умна и решительна, трона достойна.
Нет равного средь  массагетов ей воина.

А в муже ошиблась. Решила – герой…
Не взял он корону могучей рукой,
Отдал царство брату, и слаб до вина;
Царица Томирис ему не верна:

Постели чужие, пиры предпочёл.
Из сердца он вырван… и с ложа ушёл.
Всю  страсть Бахтияру царица  дала,
В ночи его тело пьянее вина…

А днём все заботы о силе и власти –
И в армии созданы мощные части:
Тяжёлая конница, ужас врагов.
Главою там сын – материнская кровь!

Сражаться пора: враг с востока идёт,
Персидская армия вышла в поход.
Всю Азию Кир ненасытный подмял,
И для массагетов день боя настал.

Сражались отважно, отбили обоз:
Продукты и вина, поели всерьёз,
Одно не учли: был отравлен сей дар.
Упали без сил, тут и враг набежал.

Рустам, муж, зарезан. Захвачен в плен сын.
Позора не снёс – и себя он убил.
Виной – Бахтияр, перебежчиком стал,
И об отравлении свой  совет дал.

Но месть массагетов ужасной была.
Царица сама амазонок вела.
В сражении страшном, в решающий миг
Раздался победный и яростный крик –

В руках у Томирис разящий клинок –
Секунда – и Кир безголовый у ног!
Разбиты враги и хлебнули позор…
Причудлив, истории вьётся узор…


Больше двух тысяч лет тому назад на бескрайних просторах нынешнего Казахстана жили могучие и бесстрашные саки (массагеты). Слава о них неслась по миру.
Образ сакских воинов, мужчин и женщин, нашел отражение в мифологии. Непобедимое войско создала могучая правительница — царица массагетов Томирис Сакская.

Царица Томирис была прекрасна телом и умом. Ее считают прародительницей амазонок — женщин-воинов.

Жизнь Томирис полна горя, испытаний и мучений. История Томирис, возглавившей борьбу за независимость народа, ее недюжинные способности — делают образ сакской правительницы актуальным и интересным.

Исследователи относят жизнь царицы к VI веку до н. э. — 570–520 гг. до н. э. Ее отцом был царь массагетов Спаргапис. Мать — дочь вождя племени абиев.

Мать девочки умерла во время родов. Спаргапис — блестящий тактик, умелый воин и мудрый правитель — сам растил и воспитывал дочь. В то время женщины имели право главенства. Поэтому царь готовил достойную наследницу.
В пять лет маленькая Томирис легко оседлала необузданного коня. Год спустя взяла в руки акинак, а потом и более тяжелое оружие.

К тринадцати годам будущая царица мастерски дралась на мечах и копьях, владела луком, попадая точно в цель обеими руками. Конь Томирис всегда первым приходил на скачках.

Девочка росла настоящим воином. У нее был непокорный и буйный характер. Несмотря на это, властная Томирис всегда слушала отца и уважала его мнение. Он был для нее непоколебимым авторитетом.

Однажды Спаргапис устроил праздник, пригласив на него союзников тиграхаудов, с которыми массагеты воевали против хаомаваргов. Отряд тиграхаудов возглавлял Рустам, сын Кавода — царя тиграхаудов.
Рустам был могучим и непобедимым воином. Увидев его, Томирис была очарована и сразу решила, что Рустам — мужчина, достойный ее внимания и благосклонности.
Томирис вышла на поле боя вместе с лучшими воинами-массагетами. Рустам уступил ей победу в равном бою, признав свое поражение.
Он склонил своего коня перед девушкой и опустил оружие. Томирис бросила к его ногам свой пояс, показав тем самым, что готова стать женой Рустама. Массагеты и тиграхауды породнились.
Разочарование быстро пришло на смену любви. В жизни, вне поля боя, Рустам становился обычным человеком, вел праздный и разгульный образ жизни.
Рустам отказался от царствования над тиграхаудами после смерти отца Кавода, уступив бразды правления младшему брату.
Женщина окончательно охладела к мужу. У нее завязались отношения с телохранителем Бахтияром, который позже предал царицу в бою и обрек на мученическую смерть тысячи массагетов, тиграхаудов и хаомаваргов.
После победы над Киром П, по приказу Томирис, захваченный в плен Бахтияр и другие предатели были казнены. Их кровью наполнили бурдюк и царица утопила голову Кира, как и клялась - напоить его досыта кровью.

Варвара Асенкова

Явился ангел в этот грустный мир,
На миг его искусством озарил,
Украсил грацией  и чистотой.
И в двадцать три ушёл к себе домой...
        ***
 «Прелестна Асенкова! Чем? Нет слов», -
Писал Белинский, злой искатель правды.
Она – сама невинность и любовь,
А пение её души услада.

Романтиков высокий идеал
В ней воплотился женственностью вечной.
И каждый, кто игру её видал,
Немного становился человечней.

Жанр водевиля – самый сложный жанр,
Балета синтез, оперы и драмы.
Кто в нём играл, все силы отдавал.
Шесть лет триумфа. Мало ли для дамы?

Изгнав со сцены русской, наконец,
Жеманство и искусственные чувства,
Игрою достучалась до сердец,
Раскрыв для них всю высоту искусства.

Такой потенциал в себе несла,
Что в пьесах ей простора не хватало.
Талантом в каждой реплике цвела
И даже в роли травести взлетала…
        ***
Вся жизнь на сцене, жизни нет другой,
Искусству стала жертвенной женой.
По два спектакля в день… И так шесть лет.
Чахотка погасила жизни свет.


Варвара Николаевна Асенкова (1817-1841), незаконнорожденная  дочь известной актрисы А. Е. Асенковой, родилась  в Санкт-Петербурге. Поступив в 1828 году в Петербургское театральное училище, в 1830 году 13-летняя Варвара Николаевна вынуждена была уйти оттуда. Преподаватели, отмечая её красоту и грациозность, не находили у Асенковой-младшей никаких способностей и пророчили ей будущее жалкой статистки с ничтожным жалованьем. Мать забрала Варю из школы и определила в один из лучших пансионов Петербурга. Однако и там она долго не пробыла. Юная Варвара Николаевна объявила Александре Егоровне, что в пансион не вернется, потому что плата за обучение непомерно высока для их семьи, и она намерена поступить в театр, чтобы содержать себя и помогать родным.
Знаменитый актёр Александринки Иван Иванович Сосницкий внял мольбам своей сценической партнерши Александры Егоровны и согласился заниматься с её дочерью сценическим мастерством. Однако талант будущей великой русской актрисы и тут долго не проявлялся. Как когда-то нехотя училась в театральной школе, где её считали совершенно непригодной для сцены, так и нехотя брала уроки у Сосницкого и с тем же равнодушием вступила на сцену, видя в этом лишь средство помогать обедневшей семье.
Сосницкий, опытный актёр, не мог не разглядеть зарницу огромного дара, скрываемого за видимой апатичностью и внешней закомплексованностью «бастарда-неудачницы» и продолжил её серьёзное обучение. Более того, он предложил ей роль в своем бенефисе.
Сыгранная ею роль Мины в водевиле «Лорнет» упрочила за нею первое место единственной водевильной актрисы.
В феврале 1836 года она была, наконец, официально принята в труппу Александринки.  Журнал «Русская старина» (ст. «В. Н. Асенкова и её роли»; том 29, 1880) замечает по этому поводу: «Театральная дирекция того времени, при всей своей бюрократической холодности, сознавая наконец — если не громадный талант Асенковой, то те сборы, которые могут доставлять спектакли с её участием, — приняла Асенкову в штат актрис, с производством очень скромного жалованья (в феврале 1836)».
За Асенковой закрепилось амплуа травести и молоденьких героинь водевилей.
С  неменьшим успехом выходила и в драматических образах (Офелия), и, среди прочего, став первой исполнительницей роли Марьи Антоновны в «Ревизоре» 19 апреля 1836 года
Актриса, судя по всему, не только поражала талантом, она при этом была ещё и очень обаятельна и женственна. Успех её был феноменальный.
Современники отмечали, что ей достаточно выйти на сцену и улыбнуться, спеть водевильный куплет своим небольшим, но обаятельным голосом, — и ей обеспечен успех, какого другие артисты не могли бы добиться годами упорного труда
Актёр П. А. Каратыгин вспоминал: «Асенкова умела смешить публику до слёз, никогда не впадая в карикатуру; зрители смеялись, подчиняясь обаянию высокого комизма и неподдельной весёлости самой актрисы, казавшейся милым и шаловливым ребёнком».
В. Г. Белинский писал: «…Она играет столь же восхитительно, сколько и усладительно… каждый её жест, каждое слово возбуждает громкие и восторженные рукоплескания… Я был вполне восхищен и очарован».
По-новому, совершенно неожиданно для своего времени, она сыграла Офелию в спектакле «Гамлет»: «Она отказалась от натужного пафоса, от декламации с форсированным голосом, подкрепленной чрезмерной жестикуляцией. Актриса настояла, чтобы провести сцену сумасшествия Офелии без сопровождения оркестра, как того требовал канон. Её Офелия была печальной, трогательной и бесконечно несчастной девушкой, а не беснующейся. Первые признаки чахотки появились весной 1838 г. Напряженная деятельность артистки, усердием которой злоупотребляли и дирекция, и бенефицианты, заставляя играть чуть не каждый день и разучивать еженедельно по две, по три новых роли, надломила её слабое здоровье и ускорила развитие чахотки.
За гробом Варвары Асенковой народу шло больше, чем на похоронах А.С.Пушкина.

Спасибо Анне Иоанновне

Анна Иоанновна город наш спасла:
Из Москвы столицу вновь перенесла
В Петербург, оставленный при Петре Втором.
Город спал, казалось, мрачным, тяжким сном,

Зарастали  улицы ивняком и мхом.
Жители разъехались следом за царём,
Их Первопрестольная манит вдаль рублём,
Калачами, пасхами, обжитым углом.

Но, как громом грянуло: вновь столица здесь!
У императрицы нрав и воля есть,
За Петром Великим Анна в путь идёт,
В Петербург заброшенный тянется народ,
 
Едет люд ремесленный, едут господа,
Будет здесь работа, роскошь – навсегда!
Пусть Москва ленивая стариной живёт,
Петербург при Анне снова расцветёт,

Вновь растёт и строится, миру напоказ,
Аннинским барокко восхищая нас.