"Утро стрелецкой казни" Суриков

«Утро стрелецкой казни» 

 Раннее московское утро, страшное утро казни стрельцов после их последнего бунта 1698 года. Среди толпы, заполнившей Красную площадь, выделяются стрельцы в белых рубахах смертников, с зажженными свечами в руках. Последние минуты перед казнью, минуты предельного душевного напряжения. Художник сталкивает в психологическом противоборстве стрельцов и царя: исторически первые олицетворяли старую, уходящую Русь, а Петр – новый, поворотный этап в жизни русского государства. В образе рыжебородого стрельца выражена вся неуемная сила бунтарей, их ненависть к царю. Поединок взглядов стрельца и Петра составляет психологическую ось композиции, на которую как бы нанизываются физические и душевные страдания казнимых, их мужество, плач и горе их близких.

Петр и его сподвижники наделены такой же силой характера, такой же верой в правоту своего дела, как и его противники.

 Суриков верно расставляет исторические акценты, отдавая должное государственной миссии Петра, но восхищается он несгибаемой стойкостью духа стрельцов.

 Народ у Сурикова предстает как разорванная в какой-то момент общность, страдающая от расхождения жизненных и государственных целей. Характерна деталь, словно воочию увиденная художником: преданные Петру преображенцы бережно ведут обессилевшего от пыток молодого стрельца. В этом моменте проявилась правда народных судеб, ломаемых Петром на пути европеизации России. Художник вкладывает в изображаемое событие общегосударственный, общенародный смысл. Поэтому он переносит казнь из Преображенской слободы, где она в действительности происходила, на Красную площадь, в центр государственной жизни Руси.

        Архитектурный фон служит своеобразным символом противостоянием двух лагерей. Четкий ритм вертикалей и горизонталей стен и башен Кремля, как строгие ряды преображенских солдат и свиты царя, рождает ощущение порядка, силы государственной власти. Стрельцов художник пишет на фоне как бы обезглавленного собора Василия Блаженного. Красный цвет, данный в различных оттенках, присутствует в одежде стрельцов, особенно остро загораясь в соседстве с белым цветом их рубах и черным цветом одеяний скорбящих близких. 3

Общеизвестная и общепонятная метафора «свеча – жизнь», жизнь как свеча. В ситуации перед началом казни она получает смысл догорающей, затухающей жизни. Белое смертных рубах, играя роль рефлектора, усиливает горячий, лихорадочный тон пламени и тем самым тревожное настроение всей сцены. В таком контексте погасшая, но с тлеющим фитильком, испускающая легкий дымок свеча рядом с брошенным наземь в грязь шапкой и кафтаном у ног воющей стрельчихи создает настолько наглядный, жуткий и вместе с тем эстетически совершенный образ прерванной жизни, что писать повешенного стрельца было антиэстетическим излишеством и грубостью. 4

        Необходимо указать еще  одну  главную функцию, которую в этой картине выполняет свет свечей. Их  пламя, еще достаточно яркое в рассветной полумгле, но уже не настолько интенсивное, чтобы соперничать со светом утра, обостряет ощущение длящейся конфликтности в противоборстве медленно рассеивающихся сумерек с набирающим силу светом еще далекого дня, что является живописно-поэтической параллелью смыслу исторического момента. Способность преобразования этого смысла, в целостное эмоциональное переживание средствами композиционной и живописной режиссуры составляет самую важную особенность исторических полотен Сурикова. 5

Любовь художника явно обращена к стрельцам. Выражению этой любви служит и вся послушная техника мастера. Сам Петр, весь лагерь победителей написаны, гораздо слабее и не могут идти в сравнение со стрелецкой стороной. К персонажам победителей и сторонних зрителей художник заметно холодноват. И это немедленно сказалось на технике. Разве, что знатный иностранец сделан с силой, равной той, какая положена на стрельцов и стрелецких жен.

        Петр в «Стрельцах» достаточно истуканообразен и мало жив. Зато превосходно написана лошадь под ним. Как будто художник всю свою задачу в изображении Петра считал выполненной, если напишет его с более или менее грозным взглядом. Такое выражение глаз само собой подсказывается: Петр – карающая сторона. Неприятные, вытаращенные глаза на мертвом лице истукана – самое слабое место «Стрельцов». Любое лицо, даже в толпе, куда более жизненно и выразительно. 6

        Художнику нужно было не казнь показать саму по себе, а народную трагедию. Сурикова восхищало мужество стрельцов, привлекала возможность показать в картине сильных людей.

        Но, чтобы все эти характеры ожили в картине, Сурикову потребовалось много работать с натурой. Он пишет крестьян и знакомых в позах и одеждах задуманных образов.

        В работе над этой картиной определился суриковский метод исторического живописца, еще более углубленный им в последствии. В его методе слились воедино: изучение источников, раскрывающих историческую достоверность события, умение выбрать из них основное; живое воображение художника, воскрешавшее перед ним картины прошлого, заставлявшее его волноваться, переживать; зрительная память помогающая воссоздать когда-то виденное; наконец, упорная работа с натуры, делающая задуманные характеры, группировки, движения естественными. Поэтому и зажили настоящей жизнью в его картине люди XVII века, во всей ощутимой конкретности предстало событие далекого прошлого.

        Суриков показал себя художником, обладающим удивительным тактом. Не введя ни малейшей натуралистической, устрашающей, «эффектной» детали, ничем не оскорбив эстетические чувства зрителя, он создал картину человеческого горя, настоящей трагедии. Этого он достиг лишь средствами искусства: психологической характеристикой персонажей, таким умелым построением картины, при котором естественность сочетается с продуманностью, смысловой ясностью, позволяющими выделить главное. 7