Кружевоплетение.

Кружевоплетение в России: полузабытое национальное достояние : немного из истории

Кружево – искусство европейское. Когда оно появилось? По энциклопедическим данным – в XV веке. Однако без применения металлических булавок сложные и тонкие изделия из нитей выполнить невозможно, а булавки стали известны только с середины XVI века. Вероятно, с этим временем и следует связывать если не возникновение, то активное распространение кружевоплетения как прикладного искусства. Это подтверждают и многочисленные сохранившиеся образцы плетеного кружева, датируемые именно второй половиной XVI столетия. Вероятно тогда же в языках разных стран, оспаривающих до сих пор право называться родиной кружевоплетения, появился и сам термин кружево.

По технике исполнения кружева принято подразделять на два основных вида – плетеные на коклюшках и шитые иглой. В России были более распространены плетеные изделия. Именно с развитием коклюшечного кружева связано все разнообразие их типов. Творческие находки русских мастериц настолько самобытны, что вошли в историю культуры под названием «русское кружево». Воспринятое в XVII столетии из Западной Европы, отечественное кружевоплетение не только сохраняло, но и развивало лучшие традиции мастериц европейских стран, став подлинно национальным художественным явлением. Его самостоятельность выражается в богатстве колорита, разнообразии технических приемов и, что особенно важно, в самобытности изобразительного орнамента, характерного для всего русского народного искусства.

Кружевоплетением на Руси занимались женщины всех сословий. Платье царей, князей и бояр украшало кружево из золотых, серебряных и шелковых нитей; в народной одежде использовалось кружево из льняной пряжи, а с конца XIX века – из хлопчатобумажных нитей. Сведения, имеющиеся в исторических документах, говорят о плетении в XVI–XVII веках металлических кружев из золотых и серебряных нитей, а также из мишуры. Такие кружева, естественно, отличались прочностью и хорошо сохранились до настоящего времени. Обилие в музейных собраниях женских одежд, церковных покровов и облачений, отделанных кружевами и точно датированных, позволяет отнести происхождения узоров нитяного кружева к XVII веку. Можно также предположить, что подобные кружева бытовали уже тогда и выплетались по тем же рисункам, что и металлические, поскольку приемы плетения нитяных и злато-серебряных кружев имеют много общего.

В Москве конца XVII в. в «царицыной светлишной палате» работали 87 мастериц. Однако уже в то время искусных кружевниц можно было найти и вдали от московских царских и княжеских мастерских. Роскошные ажурные узоры в сочетании с золотой вышивкой и низаньем жемчугом были значительной частью декоративной отделки царской и боярской парадной одежды, а также церковных облачений из драгоценных привозных тканей. В XVII в. русские мастерицы в совершенстве владели самыми сложными приемами плетения нитей на коклюшках. Многие рисунки переходили от кружевниц одной страны к мастерицам другой. Отделить местные кружева от иноземных, которые привозили в Россию в XVII в., практически невозможно. Однако исследователи отмечают, что жемчуг в кружеве в странах Западной Европы не применялся.

Цветное мерное кружево появилось в России одновременно с белым нитяным, когда в начале XVIII в. в среде русской знати вошли в моду западноевропейские костюмы. Однако есть основание предполагать, что цветное кружево существовало в России и раньше, а выполнялось оно из шелка. Ведь цветной шелк широко использовался в вышивке древнерусской одежды и предметов домашнего обихода, причем, не только праздничного, но и будничного назначения – полотенец, платков, рубашек. Вполне вероятно, что такая цветная вышивка в повседневном костюме могла дополняться и цветными кружевами. По крайней мере, если бы русские мастерицы не владели искусством плетения цветного кружева ранее, вряд лик концу XVIII в. они смогли бы создать те совершенные произведения, которые до сих пор поражают сложным изысканным колоритом, образованным в результате органичного соединения цветного шелка с тончайшим льном. Таким было, например, кружево из Галича Костромской губернии.

Представительницы высшего общества, заботясь о модном для того времени костюме, отличавшемся обилием кружевной отделки, стали активно развивать кружевоплетение в своих усадьбах. Дворовые девушки, работавшие в помещичьих мастерских, кроме техники переплетения нитей нередко использовали и рисунки (преимущественно цветочного характера) с иноземных образцов. Большой знаток русского кружева С.А. Давыдова отмечала, что в этих домашних мастерских тонких кружев, близких по характеру к иностранным, выплетали так много, что их хватало не только самим хозяевам и для подарков, но и на продажу.

Развитию крепостных мастерских в XIX в. в значительной степени способствовало небывалое распространение моды на тонкое кружево в одежде различных сословных групп: среди дворянства, богатого купечества, мещанства и зажиточного крестьянства. Да и само плетение нитяного кружева с середины XIX в. также стало распространяться среди самых разных слоев общества. Этот процесс еще более активизировался после отмены крепостного права в 1861 г., когда плетение кружев быстро пошло на убыль в помещичьих усадьбах, сосредоточившись, главным образом, в руках городских и сельских мастериц, активно осваивавших искусство кружевоплетения у талантливых мастериц из помещичьих мастерских. Те же, в свою очередь, учитывая большой спрос городского покупателя на коклюшечные кружева, не только сами много работали, но и обучали этому рукоделию других.

В XVIII–XIX вв. такие кружева в России были двух разновидностей: штучной и мерной. Штучные изделия обладали законченной замкнутой композицией. Одни предназначалась для убранства интерьера (покрывала, занавески, скатерти, салфетки и т.д.); другие – для украшения костюма (накидки, шарфы, воротники, жабо, манжеты, вставки и даже целые платья).

Мерное кружево – бесконечно продолжающаяся ажурная лента с прямыми или волнистыми краями – представляет собой весьма своеобразный вид декоративного оформления, во многом отличающийся от других способов украшения тканей. Вышивка, аппликация, нашивки из бисера, бус, плащиков, ручная роспись, набойка, – все эти украшения непосредственно наносятся на готовую ткань и тесно связаны с полотном, которое служит им фоном. Мерное же кружево первоначально прочного соединения с тканью не имеет. В одном случае его узор, фактура и колорит создаются с учетом имеющейся ткани. В другом – ткань подбирается к уже готовому кружеву, что и предопределяет его универсальность. Вот почему мерное кружево может использоваться для декоративного оформления предметов из разных тканей.

Мерное коклюшечное кружево имеет много общего с лентами и тесьмой фабричного производства. Однако между ними есть принципиальные отличия. Коклюшечное мерное кружево всегда богаче фабричной тесьмы по фактуре и колориту. К тому же оно более разнообразно по ширине (до 15 и более сантиметров), что значительно расширяет возможности его применения. Что же касается орнамента, то он, как правило, уникален и неповторим. Творческая индивидуальность художника и мастерство кружевниц, владевших сложным искусством получения ажурного узора из различного сплетения нитей, позволяли создавать великолепные цветные коклюшечные кружева, которые до сих пор поражают красотой узора и колорита. Их творчество развивалось на основе глубокого знания технических приемов плетения нитей, местных традиций народного искусства и тонкого понимания декоративных свойств применяемых материалов.

Кружевной кустарный промысел официально был зарегистрирован после московской Политехнической выставки (1872), в экспозицию которой впервые были включены коклюшечные кружева крестьянского производства.

Самую положительную роль в развитии отечественного кружевоплетения сыграла С.А. Давыдова, осуществившая в 1880-х гг. обследование отечественного кружевного промысла. По сведениям, приводимым С.А. Давыдовой в обстоятельном труде «Русское кружево и русские кружевницы», ремесло кружевоплетения, несмотря на свои высокие качества и широчайшее применение во всех слоях общества, не обеспечивало самим мастерицам сколько-нибудь сносного существования. Заработок мастерицы при 16–18-часовом рабочем дне в среднем не превышал 15–16 копеек, и только очень опытные кружевницы могли заработать в день до 25 копеек. Мастерицы находились в полном подчинении у торговок, скупавших кружева за бесценок. Эта зависимость была не только материальной: скупщицы предъявляли свои требования к художественному оформлению изделий, привозили для них узоры из города, требовали удешевления кружев, вовсе не заботясь о их красоте и качестве плетения. В свою очередь кружевницы, стремясь увеличить хоть немного свой заработок, и сами снижали качество изделий.

Положение, создавшееся в этом промысле к концу XIX в., привлекает внимание общественности; организуется комиссия по исследованию кустарной промышленности России. По инициативе С.А. Давыдовой, поддержанной известным критиком и историком искусств В.В. Стасовым, в Петербурге была открыта первая в России школа кружевоплетения, получившая название Мариинской. Несколько позднее появляются школы в основных районах кружевного промысла. Руководителями и преподавателями туда назначаются выпускницы Мариинской школы. Среди них были очень одаренные и глубоко преданные своему делу мастерицы. Подробные сведения о творчестве кружевниц разных губерний содержатся в публикациях С.А. Давыдовой.

Кроме того, для практической помощи кружевницам почти в каждой губернии были организованы склады сколков (подготовленных рисунков для плетения кружев на коклюшках) и образцов кружев. Для работы здесь привлекались выпускницы петербургской Мариинской школы, в обязанности которых входила подготовка новых сколков и обеспечение кружевниц работой по расценкам гораздо более высоким, чем они могли получить у скупщиц. При складах нередко основывались школы, где крестьянских девочек обучали не только мастерству плетения кружев, но и рисованию, композиции и общеобразовательным предметам.

Наряду с делением кружева по технике исполнения (плетение и шитье) его различают и по месту производства. К началу XX в. наиболее известными центрами кружевоплетения были: Кириши, Кадом, Вологда, Белозерск, Торжок, Калязин, Галич Костромской, Ростов Великий, Москва, Рязань, Михайлов, Балахна, Тула, Орел, Мценск, Елец. К этому времени в 17 губерниях России насчитывалось уже более 100 тыс. кружевниц. В каждой местности, славящейся искусством плетения кружев, наряду с общераспространенными приемами получения ажурного узора вырабатывались свои особенности орнамента, колорита, технических приемов создания узора.

Поскольку в кратком обзоре не представляется возможным рассказать обо всех более или менее развитых и устоявшихся промыслах, далее речь пойдет лишь о некоторых центрах российского кружевоплетения, наиболее оригинальных и характерных для отечественного народного искусства.

Киришское кружево

Одним из известных и оригинальных центров российского кружевоплетения по праву считались Кириши. Кружевоплетение здесь известно с XVIII века. Замкнутое географическое расположение селения Захожи Петербургской губернии, бездорожье и глухие леса – все это помогло сохранению в кружевном промысле своеобразных местных, подлинно народных узоров, избавило от влияния городских образцов, спасло от произвола и дурновкусия торговок-скупщиц.

Кружева носят название киришских по имени районного центра. В 1949 г., несмотря на разорение, принесенное немецкой оккупацией, в каждой киришской избе поражало кружевное убранство. Подзор на кровати, накидки на подушках, занавеси, полотенца – все было обшито кружевами, в сундуках же от прошлого оставалось немного. Оккупантам очень нравились здешние кружева. Они ящиками отправляли их в Германию, посылали в письмах, и все же оставшиеся в семьях старые кружева и сплетенные по окончании войны дали исследователям возможность выяснить основные темы узоров, получить довольно подробные сведения о промысле.

Возникновение кружевоплетения под влиянием помещичьей рукодельной мастерской в данном случае исключалось, поскольку в этой части Петербургской губернии жили государственные крестьяне. Исследователи предполагают, что это ремесло пришло сюда из соседних северных районов: Вологды, Белозерска, Кириллова.

Местные кружева имеют ярко выраженные особенности в технике плетения и узорах: в них сохранились наиболее древние формы рисунков и орнаментов, свойственных всему северо-западному краю России. Интересно, что основным, самым распространенным и оригинальным узором киришского кружева стала «медвежья лапа». Запечатленное в этом орнаменте строение реальной медвежьей лапы – это, возможно, с одной стороны, отзвук древнего культа медведя, а с другой – дань народного уважения к лютому зверю. Ведь в те времена в вековых дремучих лесах, окружавших деревни, медведь, не раз задиравший заблудившуюся в лесной чаще скотину, неосторожного охотника или увлекшуюся своим делом сборщицу грибов и ягод, был хозяином. Старинное название здешних узких кружев – «галунцы». Это наименование позволяет предположить, что кружева возникли как подражание галунам из золотых и серебряных нитей, использовавшимся в XVIII в. для отделки платья. В киришском кружеве фон составляют изысканные решетки из отбеленных ниток с добавлением цветных – синих и красных.

Кружева здесь плели, начиная с юного возраста. Потребность в них была вызвана необходимостью нарядно отделывать приданое, состоявшее, как правило, из не менее, чем 30-40 полотенец домашнего тканья и четырех простынь с прошивками и кружевами. Полотенцами невеста одаривала родню жениха. Самое лучшее полотенце шло в подарок священнику за венчание. Кроме того, нарядными кружевами украшали иконы, оконные занавески, домашнюю утварь и даже «жальные» рубахи, в которых убирали урожай.

Однако в Захожах издавна плели кружева не только для себя, но и на продажу, и по заказам. Ассортимент кружевных изделий был необычайно разнообразен: помимо крупных вещей плели косынки и шарфы из шелковых ниток черного, белого и золотистого цвета, выполняли заказы из Петербурга на платья и блузки. Выкройки для, одежды привозила облюбовавшая этот отдаленный угол для своих торговых операций одна-единственная скупщица. Она не стесняла кружевниц в творчестве, предоставляя им полную свободу в заполнении узорами выкроек. Очевидно, мастерство кружевниц было настолько велико, что создававшиеся узоры своей гармоничностью и красотой вполне удовлетворяли петербургских модниц, и скупщица не вмешивалась в художественное выполнение заказов. В результате самобытное народное узоротворчество сохранилось здесь во всем его своеобразии. В его истоках лежат впечатления от окружающей природы, передаваемые в тех обобщенных формах, которые свойственны каждому виду народного искусства. Любовно храня традиции искусства, бесконечно варьируя старинные узоры, кружевницы запечатлели в своем творчестве все многообразие окружающего их мира.

Кружевной промысел Кадома2

Кадом – большое село в Рязанской области, расположенное по обоим берегам реки Мокши. Это древнейшее поселение. «Вся Кадомская сторона издревле принадлежала мордовскому народу, но по образовании Рязанского княжества вошла в состав последнего. Кроме мордовского населения в крае было много татар, управлявшихся собственными татарскими князьями, которым московские цари отдавали Кадом «на кормление». С конца XVI века татары стали покидать город в связи с притоком русских опальных людей, ссылавшихся сюда при Иване Грозном и Борисе Годунове, граждан Великого Новгорода, Твери, Ярославля и других городов. Ссыльные приносили с собой свои обычаи, свою культуру, разнообразные предметы бытовой обстановки. На месте они сталкивались с иными обычаями, с древней культурой основных насельников края. Кроме того, Мокша была судоходной рекой, и Кадом вел оживленную торговлю «с половцами». Таким образом, в этом крае сложное сочетание различных национальных культур мордвы, татар, русских, половцев».

Один из самых своеобразных в России центров кружевоплетения в Кадоме достаточно молод – он возник в начале XX века по инициативе здешней помещицы М.А. Новосельцевой, организовавшей в своем имении Муханове в неурожайный 1904 г. пункт по приему кружев от жительниц соседних деревень. Так и возник кружевной промысел.

Окрестности Кадома богаты лесами – охота, рыбная ловля давали значительный заработок, поэтому крестьянки не нуждались в дополнительной работе по домашнему хозяйству и много времени посвящали рукоделию – вышивке и плетению кружев. В первые годы XX века это было скромное по размерам чисто меценатское начинание: мастерицы плели традиционные русские кружева на коклюшках с несложными узорами. Однако впоследствии в промысле, организованном М.А. Новосельцевой, появилась своя специфика. Здесь были введены западноевропейские техники. Кружева, в отличие от столь распространенных в России плетеных на коклюшках, начали шить иглой по сетке ручной работы.

Возникновение шитых иглой кружев и вышивки венецианским швом местное предание связывает со случайным обстоятельством. Старые мастерицы рассказывали, что, однажды, в одном из домов М.А. Новосельцева увидела накомодник и полотенце с кружевом по сетке и вставками, вышитыми венецианским швом. На вопрос, откуда эти вещи, хозяйка дома отвечала, что она сама их вышивала и что ее мать и сестра также владеют подобной техникой. Обе сестры были приглашены в Муханово для обучения крестьянских девочек шитью кружев. В 1905 г. в помещичьем доме уже работала небольшая школа. Так возникло знаменитое кадомское игольчатое филейное кружево. Дочь М.А. Новосельцевой, М.Ю. Авинова выучилась новому виду кружеводеланья и в дальнейшем, выписав заграничные альбомы с узорами, усовершенствовалась в этом искусстве.

Новый вид кружев имел успех. В официальном сообщении о промысле, помещенном в указателе Второй Всероссийской кустарной выставки, есть следующие сведения. М.Ю. Авинова там называется «учредительницей кустарного пункта в Кадоме. Изделия – художественные вышивки, скатерти, салфетки, дорожки, блузки, игольчатое кружево. Годовое производство на сумму 17-18 тысяч руб. Нитки покупаются в Костроме, холст в различных мастерских и у местных крестьян, всего на сумму 3000-3500 руб. Сбыт в Петербурге, Москве, Киеве, Лондоне, а также непосредственно заказчикам на сумму 17-18 тысяч руб. Производство существует пять лет. Работает до 800 местных крестьянок. Сбыт в 1913 г. достиг 2500 руб.».

Изделия Кадомского пункта экспонировались на всех местных выставках – губернских и уездных. На Всероссийской кустарной выставке (1913) экспонаты, представленные кустарным пунктом, также получили золотую медаль, и кадомское искусство приобрело большую славу. Из своего опыта учредительница Кадомского кустарного пункта убедилась, что наиболее выгодно и целесообразно наладить производство кружев по иностранным образцам для России, а по русским – для заграницы.

Таким образом, дело, начатое М.А. Новосельцевой исключительно с благотворительной целью, в руках ее дочери стало доходным коммерческим предприятием. Для школы кружевниц в том же 1913 г. было построено специальное здание, которое, как рассказывают местные жители, по архитектуре и убранству стало лучшим в городе. Было организовано также бесплатное обучение и общежитие для девочек, учреждены награды за лучшие работы кустаркам, выдача пособий заболевшим. Дочери горожан и окрестных крестьян обучались в школе плетению, вышивке и грамоте. Библиотека этого учебного заведения состояла из русских и зарубежных пособий по вышивке, альбомов рисунков. Требование заграничных покупателей на изделия с традиционными, национальными русскими узорами вызвало необходимость сбора материалов по народной вышивке и кружеву, поэтому при школе был организован небольшой музей из приобретенных у крестьянок старинных строчевышитых изделий и кружев.

Для руководства в школу была приглашена выпускница уже упоминавшейся петербургской Мариинской кружевной школы Пелагея Васильевна Угрюмова, имевшая большой опыт в организации кружевного дела в Ельце. Мастерицы, учившиеся под ее руководством, вспоминали о ней с глубокой признательностью. Пелагея Васильевна принадлежала к числу исключительно талантливых вышедших из крестьянской среды русских женщин, биографии которых служат ярким примером непрестанного стремления к совершенствованию, преданности избранному делу. В летние месяцы для сбора образцов П.В. Угрюмова ездила в Вологодскую, Орловскую, Новгородскую губернии, обходила деревни и возвращалась с обильным материалом. Ею была собрана большая коллекция старинного русского кружева, к сожалению, погибшая при пожаре. До 1936 года П.В. Угрюмова продолжала работать в школе как старший инструктор. Умерла она во время войны.

Пелагее Васильевне приходилось вести сложную работу по созданию рисунков-эскизов. Как уже говорилось, заграничные фирмы требовали вещей с русскими узорами, а русский потребитель предпочитал изделия с западными мотивами, поэтому она создавала композиции в обоиx стилях. В первые послереволюционные годы в оформлении изделий кадомского промысла продолжали существовать оба направления, но теперь изделия не только с русскими узорами, но и с типичными западными орнаментами успешно экспортировались в США и Италию.

Мастерская и школа выпускали разнообразные изделия. Значительное место занимали мерные кружева: широкие для декоративных вещей, таких как портьеры, шторы, скатерти, покрывала, и узкие – для белья. Выпускались и штучные изделия – блузки, воротники и манжеты, женское белье, дорожки для мебели, салфетки. Особой популярностью пользовались шелковые шарфы.

В дореволюционных изделиях кадомских кустарок широко применялась тематика вологодских кружев: всадники, кони, олени, птицы с пышными хвостами – «павы», петухи, но воплощались эти глубоко народные образы в стилистике модерна, господствовавшего в искусстве того времени. В изделиях с геометрическими узорами чистота подлинных народных форм сохранялась больше. Модерн проявлялся главным образом в построении композиции. В изделиях Кадомского кустарного пункта этот стиль отмечен художественным тактом, с которым Угрюмова видоизменяла народную орнаментику в угоду времени, и высоким техническим мастерством крестьянок – исполнительниц ее композиций. К этому времени техника игольчатого кружева уже стала практически родной для местных мастериц, которые превосходно владели ею и перенесли в советское искусство.
Школа и все кустарное дело были включены в систему ВСНХ только в 1935 году. Тогда заведующей кустарным пунктом была назначена Э.Е. Свинарская, большой знаток народного искусства. Приняв в свое ведение бывшее частное предприятие, Э.Е. Свинарская энергично занялась его перестройкой на новых началах. Из кружевниц, главным образом надомниц, была организована артель «Пробуждение». Общая мастерская выведена из здания школы, установлены восьмичасовой рабочий день, отпуска, оплата за работу по существовавшим в то время нормам, страхование работниц. Иными словами, все было сделано в соответствии с Кодексом законов о труде.

В этот период экспорт в Америку и страны Западной Европы имел огромное значение для государственного бюджета, и кружевницы артели внесли в него свою посильную долю. Работая в основном на экспорт, с издавна установленным ассортиментом изделий в привычном для заграничного потребителя художественном оформлении, артель в вещах для внутреннего рынка искала новые узоры и иную трактовку орнаментальных образов. Со второй половины 1930-х годов в искусстве оформления советского текстиля широко использовались индустриальные темы – трактора, части машин, винты, приводные колеса, тема электрификации и т.п. В кружевном промысле это течение также нашло свое отражение. Например, в елецких кружевах появились трактора, паровозы, поезда. Однако к чести кадомской артели здесь отдали дань этому направлению в очень скромных размерах.

Стремление же отразить в творчестве новое время выразилось у кадомских мастериц в создании реалистических растительных узоров. Листья смородины с веточками ягод по сторонам плавно изгибающегося стебля, гирлянды дубовых листьев с желудями, ветки шиповника, полевые гвоздички стали наиболее распространенными мотивами в оформлении кадомских кружевных изделий. В них отразилось любовное отношение к родной природе.

До Великой Отечественной войны промысел был в полном расцвете. Кадомские кружевные изделия пользовались большим успехом. На выставке в Мексике в 1937 г. они получили диплом первой степени, а в Лионе – золотую медаль. Техникум, созданный вместо школы, выпускал хорошо подготовленных инструкторов. Большая библиотека и музей пополнялись новыми образцами. Кадомский промысел укреплялся и рос. Война все нарушила: большая часть мастериц была призвана на оборонную работу. Сама артель перешла на пошив обмундирования. Только с третьего года войны здесь вновь, но в очень небольшом количестве начали выполнять художественные изделия. Знаменитый венецианский шов вскоре стал забываться. Правда, учитывая прошлые достижения промысла, тогда же было решено создать условия для его реанимации, но успеха такое начинание не имело. Сегодня предпринимаются новые попытки возрождения столь самобытного культурного наследия.