Мой дедушка
Так уж получилось, что в 2020 году праздник победы наша страна отмечала не 9 мая. Но ничего, дата не важна, важно, что помнят. И я помню...мой дедушка, он много рассказывал о войне и всегда с дрожью в голосе и всегда со слезами.
Село Проданешты...странное название, а название у него такое, потому что люди там с давних времен занимались продажей. Село большое, тысяча дворов, все утопает в зелени, а за селом виноградники, каскад озер, ореховая роща и холодный родник. Именно здесь, на краю села в домике, чисто выкрашенном известью, жил мой дедушка Гриша. Жил он один, бабушку я не помню, она умерла, когда мне не было еще и года. Перед домом лавочка, выкрашенная в зеленый цвет. Груша, растущая рядом, создавала живой навес каждое лето и укрывала своих гостей от палящих лучей солнца. Много историй слышала я на этой лавочке, под этой самой грушей. Их рассказывал дедушка своим внукам, моим братьям и сестрам. И истории эти были не простые, не выдуманные, а самые настоящие, жизненные. Столько в них было боли и страданий!
Родился Григорий Александрович в 1919 году. Жил с отцом и матерью, трудился на земле. В семье был старший из 7 детей. 22 июня 1941 года война в одночасье, словно невидимая страшная сила, разделила жизнь людей на «до» и «после». Она для всех была неожиданностью и страшным горем. Началась мобилизация. Вот и в их дом постучали. Отца пришли забирать. Мать плачет, дети плачут. Как такую ораву без кормильца оставить?! Не смог дед Гриша отца отпустить, вместо него решил идти на фронт. А было ему всего 17 лет. Разлука была тяжелой. Собрала мать котомку, все необходимое туда положила. Попрощались. Обернулся дедушка Гриша последний раз на родных, смотрит, а отец его к нему бежит, подбегает, котомку отнимает и говорит:
-Нет, сынок, я пойду, ты молод еще, оставайся дома.
-Нет, отец, как решили, так и будет!
Рассказывает дедушка и плачет. Слезы текут по морщинистым рукам и капают на костлявые руки:
-Загнал нас немец в овраг. Со всех сторон стреляют. От целой роты осталось нас 5 человек. Лежу в овраге и Богу молюсь, мама так меня научила. На войне, внучечки, над Богом не смеются, а все к Нему обращаются.
Никто не смеётся над Богом в больнице…
Никто не смеётся над Ним на войне,
Там вера в сердцах начинает искриться,
И чаще молитвы звучат в тишине.
Никто не смеется над Ним при пожаре,
И всем не до смеха, когда идет смерч,
При голоде и при подземном ударе,
Насмешки проходят, меняется речь…
Слетает с лица вдруг надменная маска,
Когда самолет начинает трясти…
Никто не заявит, что Бог- это сказка,
Преступника встретив на узком пути…
Никто не воскликнет, что вера- для глупых,
Услышав смертельный диагноз врача …
И с пеной у рта, спорить мало кто будет,
Когда встретит взгляд своего палача…
Издёвки, плевки и глупые шутки
Теряют свою актуальность, когда
Ты вдруг понимаешь, что нет и минутки-
Призвать в Свою жизнь Иисуса Христа…
Машина на скорости… Ты на дороге…
Вот резкий обрыв… Вот об камень висок…
Вот — пуля шальная, беда на пороге…
От смерти и ада, ты — на волосок…
Откуда ты знаешь, смеющийся ныне…
Что будет с тобой на развилках судьбы?
Смеяться легко, пока Бог дает силы
И терпит смиренно твои кулаки.
Смеяться легко под греховные мысли…
И под одобряющий взгляд пьяных глаз,
Но Бог всё же ждет и дыхание жизни
Тебе оставляет, даря тебе шанс…
Он рядом, молчит и милости полон.
Но может Он Имя Свое защитить-
Он лишь отойдёт… и тогда своим словом
Ты можешь себя навсегда погубить.
-Поднимаю глаза, немец стоит с автоматом и целится в меня. Очередь… больше ничего не помню. Очнулся. Изо рта выплюнул сгустки крови и… зубы. Я опять к Богу молюсь. Санитары пришли. Я собрал последние силы, чтоб привлечь на себя их внимание. Дальше опять пустота. Сознание потерял. Очнулся в госпитале. Вот так мне Бог жизнь сохранил. А в другой раз форсировали наши войска реку Одр в Германии. Зима, холод, а мы по шею в ледяной воде сутки стояли. Кто плачет, кто с родными вслух разговаривает, прощается, кто проклинает врага, а я, деточка, Богу опять молюсь. То справа, то слева головы под воду уходят. Не выдерживают бойцы переохлаждения. Вышли. Тела опухшие. Согреться и высушить одежду негде. Многие от простуды на берегу умирали. За меня мать с отцом молились. Вот и выжил. Благодарите, ребятишки, Бога за мир на земле!
Вернулся он с войны осенью 1945 года. Женился, дом построил, пятерых детей вырастил. Вот стою я возле этого дома, вот желеная лавочка, которую он сам сколотил. Историй много он, сидя на ней, рассказывал, все не описать. Их я навсегда запомнила. Вам рассказала и своим детям рассказывать буду. А дедушки уже нет. Осталась о нем только добрая память и наставление:
«Благодарите, люди, Бога за мир на земле"