Сентиментальные записки о старой и доброй Англии

Сентиментальные записки

о старой и доброй Англии

Дорогой мой читатель, позвольте мне так Вас называть, я бесконечно благодарен Вам, за то, что Вы читаете эти строки, это значит, мои сентиментальные записки о старой и доброй Англии  Вас заинтересовали.

                                      Ваш неизвестный джентльмен

Темно – лиловая  туча, взявшаяся бог знает, откуда, без малейшего ветра, но быстро продвигалась. Казалось, сейчас хлынет небесной рекой дождь, но нет, туча подумала, посмотрела на угрюмые улицы Лондона и накрыла город своим темно – синим крылом, и мелкие капли монотонно застучали по крышам и карнизам домов, которые как грибы выросли после страшного прошлогоднего  пожара.

Я иду по улице, кутаясь в плащ, и стараюсь, как можно ближе прижиматься к стенам зданий, опасаясь, что на мою шляпу, еще совсем новую, привезенную из Парижа, упадет из одного из окон что-то немыслимое, как это обычно бывает. По дорогам ручьями, плавно перетекающими в реки, а то и в озера, образуя непроходимые лужи, бегут нечистоты, ноги увязают в дурно пахнущем  месиве. Я поспешно, но аккуратно передвигаюсь, если это можно так назвать,  перепрыгивая с одного булыжника, торчащего своим боком, на другой. В моих руках трость, чтобы я делал, если бы ее не было, да благословит господь наших предков, придумавших этот необходимый атрибут джентльмена.

И вот она, дверь заветной кофейни, «исчадие ада», как окрестили ее дамы, полагая, что кофе забирает мужские силы.  Может они в какой-то мере и правы, особенно, что касается тех джентльменов, которые любят между чашечкой другой пропустить по рюмочке  ликера или вина в таверне напротив и уже без каких-либо мужских сил возвратиться к своей благоверной. Но все же, кофейня – это единственное место, где не услышишь сорочьей трескотни супруги, а напротив, потягивая кофе, сможешь пополнить свой капитал с помощью маклера, делая биржевые ставки, или поучаствуешь в аукционе и купишь старинную безделушку.  

А можно просто обсудить с соседом – сапожником политические новости, или как я, заняться сочинительством сентиментальных записок  о нашей старой и доброй Англии.

Дождь перестал лить свои слезы на улицах Лондона, но солнце не спешило радовать своими лучами горожан. Туманная пелена окутала город, воздух густой и влажный. Дома кажутся серыми чудовищами, смотрящими на прохожих свысока. А прохожих на улицах пока мало.

Вот молочница, гремя своими бидонами, подходит к одному из домов с табличкой на двери и громко стучит в дверь. Плотное оконное полотно приподнимается и в окно выглядывает служанка. В этом доме уже скоро закипит жизнь.

Девица – хозяйка, вспорхнет со своего пухового матраса, откинет полог, укрывавший ее всю ночь, подойдет к туалетному столику. А на столике уютно устроились всевозможные женские мелочи: коробочки с украшениями, склянки с ароматными маслами, шпильки и броши, гребешки и ленты с кружевами. Девица посмотрит в зеркало, вздохнет и задумается. В своем зеркальном отражении она опять увидит веселые веснушки, которые рассыпались горошинами  по всему ее лицу. «Боже, какое несчастье быть такой уродливой, » - промелькнет у нее в голове. И все же у нее, как и у многих красавиц доброй Англии, есть средство… Девица поглаживает своей тонкой ручкой заветную склянку, которую она приобрела накануне. В состав чудесного средства входят листья бузины, толченая сера и скипидар. Несколько протираний при убывающей луне, и лицо становится таким же белым как у самой Елизаветы – эталона красоты. Девица поправляет прическу: аккуратно укладывает колечки  «сердцеедки», завитые локоны около ушей, прическа на проволочном каркасе становится более устойчивой, она посыпает волосы золоченой пудрой и направляется к гардеробу. Боже, сколько нарядов: две дюжины платьев, юбок, ночных рубашек, муфты, носовые платки, перчатки, бархатные тапочки с вышивкой.

И вот ее стройная фигурка, затянутая в корсет снова у зеркала: хороша – бледна с лица, брови тонкою дугой, в глазах сверкает озорство от капель белодонны. Девица подходит к окну, открывает шторы и впускает в комнату воздух, комната начинает дышать: стены обшитые шелком, диван и кресло у камина, круглый стол, с фарфоровым сервизом – все начинает просыпаться. В комнату из подвала, где находится кухня, доносится аромат жаркого из увесистого куска говядины, сильно сдобренного специями. Девице от запахов становится дурно, и она выпивает бокал вина с корицей и сахаром, и,  не отрываясь, смотрит на проходящих по улице мужчин. Может кто-то из них станет ее мужем.

Девушка закрывает глаза, и вот она  у алтаря, в голубом наряде, рядом он, добропорядочный джентльмен, конечно знатный, хотя она тоже имеет хорошие сбережения. Девица слышит: «Согласны ли Вы…» А две дамы, стоя в толпе приглашенных, обсуждают, как это водится, молодых:

- А жених то в четвертый раз перед алтарем.

- Да, проклятая оспа…

-  Жених не игрок? А то вот муж Джейн, жены бакалейщика, все ее приданное проиграл в карты, а сам умер, так она, говорят, подкинула дитя в приют и  подалась в «дом терпимости». Ужас.

- Да нет.…Хотя третьего дня видели его на Варфоломеевской ярмарке, куда по обыкновению привозят уродцев.

- Неужели делал ставки на петушиных боях?! Вот сапожник Джон, проигрался, и его, бедолагу, посадили в корзину и подняли над всей толпой. Вот была потеха!

Но тут священник произносит: «Объявляю Вас…» Молодые обмениваются половинками одной монеты. Теперь они муж и жена – одно целое, пока смерть не разлучит их. Девица открывает глаза…мечта… И какие только сюжеты не рождаются в моей голове. Я допиваю кофе и оглядываю зал.

Тоненькая паутина света играет на стенах кофейни.  Дверь распахивается  и в кофейню вбегает грязный мальчишка.  В его руках рекламный листок со смеющимися черепами «Помни о смерти» написано на листке. Мальчуган произносит мое имя. Меня приглашают на похороны.

Девять раз звонит колокол, а после паузы тридцать семь коротких ударов. Покинул наш грешный мир мой знакомый, а ведь ему всего 37 лет. Какая короткая жизнь…

И вот я снова на улице, иду вдоль узких улочек, через ярмарочную площадь, где уже бойко снуют торговцы, кухарки, грузчики, мясники. Я направляюсь к роскошному парку, гордости англичан. Аромат благоухающего жасмина и лаванды кружит голову, благородные липы, сплетенные своими кронами, образуя живую арку, шелестят листвой и печально покачивают веточками, как бы скорбя о своем хозяине, покинувшем их. В глубине парка я замечаю изящную беседку, здесь мы часто спорили с моим другом на разные философские темы, обсуждая значение жизни и смерти для человека. А вот и дом. На лестнице стоят плакальщики, заблаговременно приглашенные вдовой, здесь же и представители власти,  они удостоверяются в том, что парламентский Акт не нарушен и все соответствует букве закона, и погребальные принадлежности соответствуют установленным законом от 1678 года, и, произнося слова соболезнования вдове, удаляются. Дом окутан в траурные одежды, все утопает в черном: зеркала, повернутые лицом к стене, одежда домашних. Вдова в остроконечной шляпке, как символ, уединения, встречает пришедших проститься с умершим. Она, как близким друзьям и родственникам, дарит мне золотое кольцо с нанесенной черной  эмалью надписью имени  покойного. Каждый пришедший выпивает чашку ликера. Гроб накрывают бархатным покровом. Всем  раздаются веточки розмарина, символизирующие память  об ушедшем. И вся процессия направляется к церкви, где будут произнесены молитвы и прощальные слова. Вот так «в середине жизни мы принадлежим смерти».

Все течет, все изменяется. Люди рождаются, женятся, мечтают, уходят с нашей грешной земли, оставляя свой след, плохой или хороший, это судить нашим потомкам. Время нельзя повернуть вспять. Прошлое остается в памяти людей, застывая на гравюрах, барельефах. Как причудливо соединяется все в истории.